Мир клятв и королей - Хост Микки

– Вы с братом прошли через эриам и узнали о сигридском мире, – смотря ей в глаза, сказала Марселин. – А я прошла обратный эриам – узнала о земном. После сомнуса я проснулась с магией, которая казалась мне частью меня, но думала, что все земное какое-то странное и неправильное. Когда мои воспоминания вернулись, эриам завершился. Шерая говорила, что на ее памяти это было самое долгое «открытие глаз» – целых два года.

Эйса эриам мог убить, а ведь он произошел почти мгновенно. Сколько же сил было в Марселин, что «открытие глаз», длящееся два года, не уничтожило ее?

– Когда я спросила Стефана, где моя семья, он привел меня на картахенское кладбище.

Внутри Пайпер все сжалось.

«Тридцать лет, – напомнила она себе, растягивая рукава кофты. – Марселин спала тридцать лет».

То был рубеж восемнадцатого и девятнадцатого веков, и хотя Пайпер не знала точно, как с продолжительностью жизни было в те времена, ей казалось, что хоть кто-то из ее родственников мог еще быть жив. Хотя бы один из младших братьев.

– Он сказал, что пришел слишком поздно. Темные создания уже уничтожили мой дом, убили маму и братьев. Он так и не нашел тел Карлоса и Рафаэля, зато нашел тело моей мамы. Он сказал, что сам похоронил ее со всеми привилегиями, которых она заслуживала, и на надгробии высек не только ее имя, но и имя ее мужа и сыновей. Все они погибли в тот самый день, когда Стефан забрал меня к себе домой, спасая от смерти.

Сила молчала, и слабое ощущение, что оставалось от соприкосновения с нитью Времени внутри магии Марселин, растаяло. Сама Марселин сидела, положив подбородок на скрещенные на спинке стула руки, и смотрела сквозь Пайпер.

– Не понимаю, почему Стефан спас меня, а не мою семью – прорыв в пространстве был одинаковым, он сам об этом говорил. Значит, он знал, что демоны напали на мою семью. И не помог им.

– Ты умирала, – несмело напомнила Пайпер.

– Во мне проснулась магия, – огрызнулась Марселин. – Демоны рвали меня на части, но я не умирала. Я могла продержаться столько, сколько позволяла моя магия. За это время Стефан вполне мог хотя бы оградить мой дом защитным барьером.

Что-то подсказывало Пайпер, что Стефан не был обязан делать этого. Однако ей казалось, что это не вся история. Даже до Вторжения Стефан, если верить историям о нем, был достаточно сильным магом и вполне мог не только спасти Марселин, но и защитить ее семью. С другой стороны, почему семью Марселин вообще нужно было защищать? Ее отец погиб от когтей темных созданий, потому что был рядом с дочерью, в которой проснулась магия. Но ее матери и братьев там не было.

– Поэтому ты его ненавидишь?

– Поэтому я его ненавижу. – Марселин вздохнула и спрятала лицо в ладонях. – Или нет. Я не знаю, что чувствую. Я слишком к нему привязана.

– Он ни разу не пытался объяснить тебе свое решение?

– Пытался. Даже чаще, чем ты можешь себе представить. Но никогда не говорил правды.

Пайпер окончательно запуталась. Вряд ли дело было в каком-то ином образе мышления, который отличал сигридцев от землян, но другого объяснения ее уставший мозг просто не находил.

– И в итоге ты решила использовать сомнус, чтобы добиться от него правды, когда он очнется?

– Если очнется, – исправила Марселин, шмыгнув носом. Пайпер с ужасом разглядела в уголках ее глаз скопившиеся слезы, которые она, кажется, больше не могла подавлять. – Из-за того, что он когда-то вливал в меня свою магию, я могу удерживать его в стабильном состоянии, но не больше. Ответов нет даже в его записях, хотя Стефан в те времена записывал каждое свое исследование. Я не знаю, смогу ли найти что-то еще. На это могут уйти годы. Есть только один способ, гарантирующий его пробуждение в том состоянии, но я не могу применить его.

Ей не пришлось произносить этого вслух, но Пайпер и так все поняла. Помочь Стефану могло только Время, должно быть, единственная магия, достаточно сильная для этого. Но Время либо было утеряно, либо до сих пор находилось у Предателя, сгинувшего в поглощенном Сигриде.

Пайпер думала так долго и напряженно, что у нее начала болеть голова. Марселин, не стесняясь, вытирала щеки рукавами рубашки.

Пайпер думала, думала и думала, пока не поняла, что думать больше не о чем. Есть только один способ узнать, могут ли они рассчитывать на Время.

– У меня есть идея, – произнесла Пайпер, поднимая глаза на Марселин. – Но она довольно рискованная. И провернуть ее нужно сегодня, потому что завтра, если я ничего не смогу придумать, Кит расскажет все, что я ему доверила, Гилберту.

– Сумасшедшая, – заключила Марселин, громко шмыгнув носом. – Я тебя слушаю.

Глава 27. Слишком рано, слишком поздно

Пайпер изо всех сил делала вид, что все в порядке. Даже когда ответ от господина Илира появился прямо перед ней во время завтрака, она сумела притвориться, что удивлена не меньше Гилберта. Она даже очень убедительно спорила с ним, но, заручившись поддержкой Эйса, который, вообще-то, всегда поддерживал его, убедила Гилберта, что игнорировать приглашение господина Илира невежливо. Даже если в письме, которое отправила Марселин, Пайпер попросила его написать, будто он хочет с ней встретиться.

От этого плана у Пайпер болела голова, но она все же прошла в портал, созданный Шераей, следом за Эрнандесами и рыцарем, которого она не знала. Он был ниже их на голову, имел темно-каштановые волосы и такую ослепительную улыбку, что впору было помещать ее на баннер стоматологической клиники. Диона даже представила его, сказала, что это ее парень, Артур Ли, но Пайпер с трудом запомнила это. Ей едва хватило сил ободряюще кивнуть дяде Джону, оставшемуся в холле, и выдержать сосредоточенный взгляд Гилберта.

На этот раз они вышли значительно ближе: барьеры, окружавшие дом господина Илира, размытыми очертаниями колыхались в воздухе. Пайпер помнила, как в прошлый раз Стефан переписывал сигилы таким образом, чтобы барьеры пропустили их, но сейчас с ними не было мага. Ей предстояло самой проложить им путь. Кит, которому дядя Джон наказал идти вместе с ней, постоянно подначивал ее из-за этого.

«Все не так плохо, как ты думаешь, – принялась убеждать себя Пайпер, но после первого же касания к невидимой границе барьера внутренне запаниковала: – Все очень плохо!»

Холод пробежал по ее позвоночнику и обжег уши. Нить магии, живущей внутри Пайпер, напряженно натянулась и застонала. Казалось, никто, кроме Первой, не заметил ничего странного.

Что же было не так? Эрнандесы прикрывали их с тыла, Артур и Кит стояли по бокам от нее. Пайпер казалось, что она ощущает такую концентрацию силы, которую ее жалкое смертное тело просто не сможет выдержать. Холод пробирал до костей, но ветра почти не было.

«Приготовься», – вновь зашептал голос в ее голове. Не мужской и не женский, а какой-то совершенно чужой, пугающий.

В голове шумел морской прибой.

Энцелад вдруг схватил ее за плечо и отодвинул за свою спину. Пайпер была готова поклясться, что сейчас он выпотрошит ее, узнает обо всем, вывернет наизнанку саму ее сущность одним только взглядом, но ничего подобного не произошло. Первая подняла глаза и увидела весь ужас, ждущий их за пределами территории господина Илира.

– Самое время открыть портал обратно, – процедил Энцелад сквозь зубы, обнажая меч.

Пайпер не могла пошевелиться. Впереди, возглавляя целый легион демонов, стоял улыбающийся Иснан. Пайпер внутренне завопила. Как он оказался здесь? Как узнал, когда она будет здесь? Она ведь только пришла, даже не успела шагнуть на территорию дома господина Илира!

Все произошло слишком быстро. Артур обнажил меч вслед за поднявшей лук Дионой, Кит потянул Пайпер назад, на безопасную территорию. Иснан опустил поднятую ладонь, давая демонам команду. Они ринулись разом, утробно рыча и сотрясая землю своими прыжками, но Пайпер этого почти не почувствовала. Кто-то схватил ее за плечи, глубоко вонзив в кожу когти, и поднял вверх.