Игра Лазаря - Максим Марух

Яника сделала вид, что вопрос адресован не ей, но Лазарь заметил, как напряглось её горло, и почувствовал укол совести, что случалось с ним ещё реже, чем приступы язвительности у Сенса.

«Нет» – ответил он Янике, когда она спросила его про Марса, хотя должен был ответить «да».

«Ты бы ни за что не сказал «да»« – услужливо напомнила всевидящая проекция. – «Они пригрозила съехать. Помнишь, что ты почувствовал, когда она заговорила об этом?».

Лазарь прекрасно помнил. У него сердце ушло в пятки – вот что он почувствовал.

– Права насчёт отчаяния, не права насчёт контрольного в голову, – сказал он Янике, а в сторону Сенса бросил: – Ты вообще кругом неправ.

– И почему же, о, Великий Соломон?

Лазарь устал расхаживать по комнате и присел на журнальный столик. Тот жалобно заскрипел под ним, недвусмысленно намекая, что очень скоро его терпение о четырёх ножках лопнет.

– Потому что повадками обладаете не только вы, мои маленькие ручные приматы – они есть и у Ведущего Игры. И я тщательно изучил их все. Поверьте, прикончить собаку Энуо ещё не слишком круто. По-настоящему круто – вернуть мальчику собаку в день, когда он будет нуждаться в ней больше всего на свете.

– Вернуть? – недоуменно переспросил Сенс.

– Да, вернуть. А потом убить.

И Яника и Сенс воззрились на Лазаря с таким отвращением, словно смотрели в лицо садисту, который без спросу селится в головы людям и ваяет из сгущённого концентрата отрицательных эмоций свои уродливые скульптуры.

В гостиную ворвалась раскрасневшаяся Дарения.

– И этот день настал! – голос звенел на высокой ноте, сама выглядела так, словно готова была, наконец, порадовать окружающих явлением, сравнимым по редкости с «большим взрывом» – скупой женской слезой.

Но слезы не случилось. Приглядевшись внимательней, Лазарь понял – Дара не плакала. Она пребывала в остервенелой, неконтролируемой ярости.

– Я только что из инсона, – взахлёб принялась объяснять она, активно жестикулируя, – и там… там… короче, если я всё правильно поняла, Петю сейчас избивают на улице сверстники. Сильно.

Сенсор вскочил на ноги:

– Насколько сильно?

– Они его убивают, Сенс! Откуда мне знать, что там происходит на самом деле.

Все уставились на Лазаря.

Тот медленно поднялся со столика и галантно подал руку Янике:

– Вставайте, графиня, нас ждут великие дела!

2

Они стояли у подножия холма, поросшего бурьяном и тусклой пожухлой травой. Холм возвышался над городом, как скалистый шхер над океаном человеческих застроек: жилых, офисных, муниципальных, административных, торговых. Все здания выглядели одинаково диковинными, импортными на вид, словно эту часть города вырезали из зарубежной глубинки и пересадили сюда, как донорскую кожу. Даже холодное серое небо над головой казалось каким-то чужим, приезжим.

Пожалуй, местная архитектура отлично вписалась бы в провинциальный американский городок, но Лазарь не взялся бы утверждать это наверняка. Одно он знал точно: здесь инсон Энуо окончательно терял связь с реальностью и превращался в любимую компьютерную игру Малого – «Тёмную зону».

Вершину холма венчал громоздкий комплекс из трёх футуристических зданий, обнесённых невысокой кирпичной стеной с колючей проволокой поверху. От ворот КПП со шлагбаумом в красно-белую полоску в город вела единственная асфальтовая дорога. Вдоль обочин тянулись чёрно-белые столбики с красными светоотражающими наклейками.

С холма подул промозглый ветер, и Лазарь с Яникой покрепче запахнули куртки.

– Думаешь, это и есть приют? – спросила девушка.

Лазарь только пожал плечами:

– Если да, то какой-то он неуютный.

Яника зябко поёжилась. Она не скрывала своего страха, и Лазарь её понимал. Отсюда до окраины города было рукой подать, сам холм и дорога выглядели пустынно и вполне безопасно. И всё же даже его, повидавшего всякое, не покидало щемящее чувство тревоги.

– Это не тёмная зона, – сказал он, а сам подумал «но уже и не светлая». – Энуо в приюте, раз уж нас забросило сюда. Пойдём.

Они стали подниматься по склону, держась края дороги.

У самой вершины голос Дарении проговорил над ухом:

«Поторопитесь. Похоже, у нашего мальчика крутые проблемы».

Они приблизились к КПП. Железные ворота были открыты, посередине каждой половины шла надпись, выполненная кованой вязью. Сложив обе надписи, Лазарь прочёл: «DARK ZONE – RESEARCH CENTER». На левой половине ворот чуть пониже висела белая табличка в красной обводке: «Closed Area Permit Is Required Pass Is Available Only In-person At Entrances Or Visitor Centers»

Ассоциации с компьютерной игрой усилились.

В будке охраны не было ни души. Лазарь и Яника подлезли под шлагбаум и вошли на территорию центра.

3

– Ну, ничего себе... – вырвалось у Яники. – В концлагере и то уютней.

При всём желании Лазарь не смог бы найти контрмнения. Всю правую часть обширного двора занимали три разнокалиберных здания, соединённые друг с другом застеклёнными переходами. Самое высокое из них имело шесть этажей. Оно было выполнено из белого силикатного кирпича и заканчивалось куполообразной крышей из толстой листовой стали с рядами труб, испускавших струйки ядовито-зелёного дыма. Второе здание и вовсе целиком состояло из железа. Приземистое, в разлапистых антеннах и тарелочках радаров, оно походило на лунную базу из дешёвых кинофильмов про пришельцев. Третье здание напоминало больницу. Железные решётки на окнах недвусмысленно намекали, что лечились здесь не по доброй воле.

Левая сторона двора была отведена под одинаковые вольеры, два на два метра, забранные мелкой железной сеткой и накрытые сверху листами рифлёной нержавейки. В каждом вольере имелась дверь, оборудованная узким окошком для передачи подносов с пищей. Внутри вольеров на подстилках из соломы, сидели, лежали или стояли, прижавшись ладошками к жёстким прутьям сетки, по одному и по двое, гуттаперчевые дети.

При виде этих несчастных созданий Лазарю невольно вспомнился Пьер Буль с его «Планетой обезьян». Всего он насчитал шестнадцать пронумерованных вольеров, выстроившихся в два ряда вдоль дорожки, выложенной гранитной плиткой. Дорожка обегала кольцом территорию центра и соединяла вольеры с научно-исследовательскими зданиями. Под козырьком каждого вольера висела камера наружного видеонаблюдения, уставленная объективом на противоположный вольер. Не считая детей в клетках, двор центра был абсолютно пуст. Окна в зданиях были тёмными, свет нигде не горел.

Лазарь решил, что если это и правда эпизод из компьютерной игры, то за окружающим запустением обязательно должно что-то стоять.