Чертово колесо - Андрей Васильевич Саломатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Калистратов не знал, сколько часов или минут он провел в одиночестве. Теперь, когда он уяснил, что жить ему осталось немного, время перестало его интересовать. Оно имело значение лишь там, за стенами этого мрачного дома, где текла обычная жизнь. Здесь же он как бы выпал из него, как выпадают из автомобиля или идушего поезда, и изувеченный остался лежать в грязном кювете, который и сделался для него конечной остановкой.
Когда лязгнул засов, и дверь отворилась, Сергей даже не посмотрел, кто и зачем к нему пожаловал. Он лежал с закрытыми глазами и прислушивался к словам невесть откуда взявшегося собеседника, который неожиданно возник то ли после удара головой о браслет наручников, то ли из-за полного душевного разлада. Внутренний визави вкрадчивым шепотом убеждал Калистратова покончить жизнь самоубийством. "Лучше сейчас, - науськивал он. - Вот увидишь, вначале тебя будут бить менты, потом в камере опустят уголовники, а в конце все равно расстреляют. Чего тебе терять? Все уже потеряно. Давай-давай, не бойся, это не больно."
Вошедшие приказали Сергею подняться, но он продолжал лежать, и тогда двое милиционеров грубо сдернули его с нар. Они поставили Калистратова на ноги и, будто пьяного, ухватив под руки, поволокли в дежурное отделение.
- Да иди же ты, скотина! - ударив Сергея локтем в бок, рявкнул один из конвойных. - Я что, нанялся тебя таскать?
После болезненного тычка Калистратов пошел сам, но он едва передвигал ноги, и милиционерам пришлось-таки поддерживать его под руки.
Все, что произошло дальше, Сергей почти не помнил. С Петровки за ним приехали два человека в штатском, и милиционеры долго о чем-то его спрашивали. Не дождавшись ответов, они ругались, трясли его и угрожали, но Калистратов даже не вникал в их слова. Он смотрел сквозь них, иногда морщился от боли и вел себя так, словно находился среди неодушевленных предметов, которые досаждали ему уже своим существованием.
Наконец его запихнули в машину и куда-то повезли. Через маленькое зарешеченное окошко автомобиля Сергей видел ярко освещенную солнцем улицу, какие-то серые фрагменты то ли домов, то ли бесконечного бетонного забора и редкие стволы деревьев. Иногда в поле его зрения попадали люди, которые быстро уменьшались в размерах или исчезали за поворотами. Эти живые картинки напоминали ему о той, оставленной им жизни, и почему-то вызывали в нем отвращение.
Машина заехала в глухой дворик, и за ней сразу закрылись железные ворота. Здесь Калистратова высадили и препроводили в помещение, очень похожее на то, откуда его привезли. Сергею предложили сесть, но он не расслышал, и тогда его просто усадили.
Калистратов с полным равнодушием отнесся к обычным в таких случаях процедурам: ещё одному, более тщательному обыску, фотографированию и снятию отпечатков пальцев. Он безропотно выполнял все, что от него требовали и только на предварительном допросе не сказал ни слова. Молодой вежливый следователь не сумел добиться от Сергея даже фамилии и имени - Калистратов смотрел на него с отсутствущим видом, иногда все же слабо реагировал на вопросы поднятием бровей, но молчал и в общем производил впечатление человека, впавшего в каталепсию.
Затем появился человек в белом халате. Он долго осматривал Сергея: заглядывал ему в зрачки, ощупывал и обстукивал его по локтям и коленям, опять же задавал вопросы, но Калистратов лишь кривил разбитые губы и продолжал молчать.
- Да нет, все нормально, - закончив, сказал врач. - Перегаром от него разит, хоть закусывай. А вообще, похоже на состояние аффекта. Может, в первый раз, поэтому...
- Может. Патрульного ранил, - сказал следователь.
- Ранил? - неожиданно переспросил Сергей, и все, кто находился в кабинете, оживились.
- Ну вот, заговорил, - обрадовался врач.
- А ты что, не помнишь? - навалившись грудью на стол, спросил следователь. - Ты же стрелял в милиционера.
- Я его не убил? - пришепетывая, тихо спросил Калистратов, и следователь сделал знак рукой, чтобы присутствующие вышли из кабинета.
- Нет, не убил. Ранил в плечо. Имя свое помнишь?
Известие о том, что милиционер жив, вернуло Сергея в реальный мир, но надежда на спасение почти сразу угасла. По сути, это не меняло его положения, а лишь на время оттягивало развязку, продливало муки, которые только ожидали его впереди. А потому, после некоторых раздумий, он решил не называть себя и лишь ответил:
- Мне все равно.
Следователь отложил приготовленную было авторучку, закурил и подвинул сигареты поближе к Калистратову.
- Куришь?
Сергей исподлобья посмотрел на пачку "Магны", опустил голову и спросил:
- А где мои?
- Твоих здесь больше нет, - ответил следователь и неожиданно проникновенным голосом заговорил: - Слушай, я понимаю, у тебя это в первый раз. Ну, давай вместе разберемся, что случилось. Тебе же нет смысла молчать, тебя взяли на месте преступления. И фамилию твою узнаем, плевое дело, и докажут все без тебя, но срок будет другой. Понимаешь? Дру-гой! Милиционер жив, ранение не очень серьезное, и обменный пункт ты не успел ограбить - улавливаешь?
Калистратов слушал следователя, все прекрасно понимал, и чем сильнее ему хотелось обо всем рассказать этому нормальному человеку, тем крепче он стискивал зубы. Впервые за последние несколько дней у него появилась потребность выговориться, излить кому-то душу, пожаловаться на свою забубенную судьбу, но у человека за письмененым столом была своя корысть, а у него - своя. Сергею же для этого нужен был прохожий, попутчик или даже собрат по несчастью, в общем, посторонний.
Так ничего и не добившись от Калистратова, следователь вздохнул, нажал кнопку звонка и сказал вошедшему охраннику:
- Все, уводи.
Сергея отправили в камеру, где уже сидели двенадцать человек, но прежде ему пришлось пройти через много различных комнат, напоминающих одна другую крепкими решетками, казенной мебелью и похожими друг на друга тюремщиками. Наконец Калистратову выдали постельные принадлежности, и на этом его вселение в следственный изолятор завершилось.
Еще
