Нечестивый союз - Сюзанна Грегори

Бакли отрицательно покачал головой.

— Я знаю только, что женщина появлялась здесь редко. А люди де Белема — бывшие солдаты, нанятые для разбойных дел. Насколько я понял, в последнее время верность наемников хозяину пошатнулась. Прошлой ночью я слышал обрывки спора между де Белемом и одним из его приспешников. Я понял, что человек желает порвать с хозяином, а некоторые из его товарищей уже сделали это. Прежде в распоряжении де Белема было около трех десятков головорезов. Половина жила на улице Примроуз, половина неизвестно где. Так вот, из тех, что жили на улице Примроуз, осталось пятеро. У меня есть предположения по поводу того, что здесь творилось. Но мои догадки нуждаются в доказательствах.

Слушая сбивчивый рассказ Бакли, Бартоломью ощущал, как разрозненные части головоломки постепенно складываются в целостную картину. Когда Стэнмор, Майкл и Кинрик вернулись верхом, в сопровождении вооруженных работников, Бакли все еще продолжал говорить. Бартоломью внимал ему, тихо покачивая ребенка.

— Мэтт! Хватит прохлаждаться! Нельзя терять ни минуты! — закричал Майкл, нагнулся и потянул друга за мантию.

Доктор неуверенно поднялся на ноги и передал ребенка подошедшей к нему Рэйчел Аткин.

— Поскорее отнесите его жене Ричарда Талейта, — распорядился он. — Скажите, чтобы сразу дала мальчику грудь. Он очень ослабел от недостатка пищи.

— Мэтт, быстрее! Иначе мы их упустим! — крикнул Стэнмор, описывая круги на своей горячей лошади.

— Если у нее нет молока, пусть позовет кормилицу, — невозмутимо продолжал Бартоломью.

— Мэтт! — взмолился Майкл. Ему тоже не терпелось пуститься в погоню.

— Только кормить его надо понемногу. Иначе у младенца может возникнуть несварение желудка, — не обращая внимания на раздосадованных товарищей, напутствовал Рэйчел доктор. — Мастер Бакли, я полагаю, вам необходимо срочно побеседовать с шерифом. Но если вы слишком слабы, вам лучше отправиться в Майкл-хауз. За Талейтом можно послать кого-нибудь из студентов.

Отдав последнее распоряжение, Бартоломью наконец направился к лошади, которую держал под уздцы Стэнмор.

Доктор неуклюже вскарабкался в седо и тут же закрыл глаза, ибо земля, как ему показалось, встала на дыбы. Но приступ дурноты быстро миновал, и Бартоломью натянул поводья, чтоб успокоить норовистого скакуна.

— Они наверняка направились по Трампингтонской дороге, — заявил Стэнмор. — Я слышал, как топот копыт удалялся в сторону ворот.

Бартоломью вонзил каблуки в бока лошади и вслед за остальными выехал со двора. Проскакав по Милн-стрит, всадники свернули на Хай-стрит. У Трампингтонских ворот они придержали лошадей. Один из караульных сидел на земле, схватившись за голову, а остальные в тревоге толпились вокруг.

— Им удалось удрать! — крикнул сержант из замка, завидев всадников. — Их было двое. Руфус попытался остановить их, но они ударили его по голове и скрылись.

Бартоломью хотел было спешиться, дабы осмотреть рану, но сержант остановил его.

— Не теряйте времени, доктор. С этим парнем все будет в порядке. Те, за кем вы гонитесь, двинулись по Трампингтонской дороге. Не иначе, направляются в Лондон. Отправляйтесь за ними вслед, а я пошлю кого-нибудь из своих солдат в замок, сообщить о случившемся шерифу.

— Если увидите шерифа Талейта, скажите, что его сын уже дома, — натягивая поводья, произнес Бартоломью.

Лошадь его, казалось, тоже охватил азарт погони, ибо она по собственной воле припустила галопом.

— Получив такое известие, он станет действовать куда решительнее! — крикнул Бартоломью, обернувшись на скаку.

Ночь выдалась на редкость темная. Новая луна должна была народиться лишь через два дня, и сейчас сквозь тучи, затянувшие небо, не пробивалось ни единого лучика света. Выехав на дорогу, всадники были вынуждены замедлить ход, ибо дорогу покрывали многочисленные колеи и выбоины, оставленные гружеными повозками. Выбоины эти были так глубоки, что во время весеннего половодья Бартоломью видел в одной из них утонувшую овцу.

Подъехав к Трампингтону, Стэнмор закричал во весь голос, призывая местных жителей. Несколько фермеров вышли из своих домов и сообщили, что два всадника проехали здесь не так давно и свернули на дорогу, ведущую в Сэффрон-Уолден.

— Хорошо, что у нас хватило ума спросить, куда они направились, — пробормотал Майкл, сворачивая с большой дороги на более узкую. — Я-то не сомневался, что негодяи рвутся в Лондон.

— Дождитесь людей шерифа, — крикнул Стэнмор, повернувшись к крестьянам. — Скажите им, куда мы поехали.

И он поскакал по дороге в Сэффрон-Уолден. Остальные последовали его примеру. Еще одна часть головоломки, которую мысленно решал Бартоломью, встала на свое место. На память доктору пришли те двое, что прятались на крыше церкви Всех Святых. Один из них был мал ростом, однако ловок и проворен. Другой, выше и сильнее, явно уступал ему в ловкости. Вне всякого сомнения, то были Джанетта и Хесселвел. Лицо Джанетты скрывал капюшон, и Хесселвел не имел понятия, кто на самом деле его неведомый помощник.

Тут лошадь Бартоломью споткнулась, вынуждая доктора оставить размышления и следить за дорогой. Мэттью отнюдь не был опытным наездником, не слишком уверенно держался в седле и плохо понимал, как направлять лошадь в ту или иную сторону. К счастью, Стэнмор предоставил ему на редкость сообразительную кобылу — она не нуждалась в помощи седока. Майкл, в отличие от друга, был большим докой по части верховой езды. Он обучился этому искусству во время службы у епископа. Что до Кинрика, то посадка его не отличалась изяществом, но чувствовал он себя на коне вполне уверенно.

Бартоломью изо всех сил вглядывался в темноту, пытаясь понять, нагоняют ли они беглецов. Однако дорога была пустынна. Ветка, хлестнувшая по лицу доктора, заставила его тихонько выругаться и ниже пригнуться к лошадиной холке. Гладкая конская шерсть блестела от пота, из ноздрей животного вырывались струйки пара. До слуха Бартоломью донеслись приглушенные проклятия, слетевшие с губ Майкла. Скакун монаха тоже споткнулся, и лишь благодаря своему мастерству Майклу удалось удержаться в седле.

— Не стоит скакать во весь опор! — крикнул Майкл в спину Стэнмору. — Иначе на этой проклятой дороге лошади переломают ноги.

Всадники придержали коней. Вскоре им пришлось перейти на медленную трусцу, ибо дорога превратилась в узкую тропу, сплошь покрытую вязкой грязью и огромными лужами. Брызги мутной воды, летевшие из-под копыт, заставляли седоков мигать и жмуриться.

Бартоломью первым заметил два темных силуэта, возникшие на фоне ночного неба.

— Вон они! — закричал он, указывая вперед.

Стэнмор поднялся на стременах и вперил взгляд в темноту. Увидав тени беглецов, он пришпорил своего пегого жеребца и пустил его галопом. Бартоломью судорожно вцепился в поводья, каждую минуту ожидая падения. Ноги его затекли, и он лишь надеялся, что погоня не затянется надолго. Деревушку Сэффрон-Уолден отделяло от Кембриджа не более пятнадцати миль по извилистой дороге, и они уже проделали две трети этого пути. Выехав из леса, всадники оказались в маленьком селении. Дорога здесь стала лучше, и они без опаски помчались рысью. Однако де Белем и Джанетта тоже воспользовались преимуществами хорошей дороги и, быстро миновав селение, успели скрыться из виду.

На пути всадников встретилась развилка, которая вынудила их остановиться. Из темноты возник какой-то человек. Он уверенно указал направо.

— Они поехали туда, — сообщил он. — По этой дороге до Лондона можно добраться куда быстрее, чем по Трампингтонской.

— Нет! Наверняка они поехали налево! — крикнул Бартоломью, пытаясь успокоить рвущуюся вперед лошадь.

Стэнмор медлил, не зная, кого слушать.

Доктор повернул налево, не дожидаясь, пока его зять примет решение. Лошади начали уставать, к тому же дорога вновь стала хуже. Все это вынудило всадников опять замедлить шаг. Майкл, раздосадованный тем, что беглецы оторвались от преследователей, беспрестанно ворчал себе под нос. Когда дорога немного расширилась, он поравнялся с Бартоломью, оставив Стэнмора позади.

— Ничего не понимаю! — пробормотал монах. — Что им понадобилось в такой дыре, как Сэффрон-Уолден? Всякому ясно, им лучше добраться до Лондона, где найти человека не легче, чем иголку в стоге сена.

— Не забывай, что де Белем — красильщик, — проронил Бартоломью.

— Ну и что с того? — спросил Майкл, вперив в товарища недоуменный взгляд. — Сделай милость, выражайся понятнее.

— В Сэффрон-Уолдене растут крокусы, из которых делают шафран, — пояснил Бартоломью, удивленный тем, что другу его изменила обычная сообразительность. — Шафран используют для окрашивания тканей. Де Белем — красильщик. Наверняка ему принадлежат поля, где растут крокусы. После черной смерти в Англии появилось много свободных земель, которые можно купить за бесценок. Уж конечно, такой опытный торговец, как де Белем, воспользовался возможностью выгодно вложить деньги.