Лесной бродяга - Габриэль Ферри

С берега раздался такой яростный рев, что надо было иметь поистине железные нервы, чтобы не задрожать от страха. Даже раненый, которого до сих пор не могли разбудить ружейные выстрелы, очнулся от сна и прошептал дрожащим голосом:

— Virgen de los Dolores!58 Неужели стая тигров воет в темноте?! Пресвятая Дева! Сжалься надо мной!

— Лучше возблагодарите ее! — прервал канадец. — Негодяи могли бы своим ревом обмануть такого новичка, как вы, но не меня, старого лесного бродягу. Вам, верно, приходилось слышать ночью в темноте вой койотов? Они перекликаются между собой, точно их целая стая, а их всего-то трое либо четверо. Индейцы подражают койотам, и я уверен, что теперь их всего четырнадцать. Эх, если бы я мог заманить их в реку, то ручаюсь, что ни один из них не вернулся бы в свой атепетль59, чтобы сообщить о поражении своим соплеменникам!

В ту же минуту, как будто повинуясь какому-то внезапному наитию, канадец заставил своих товарищей снова прилечь на спину: в таком положении они были почти в безопасности, благодаря защищенным берегам островка.

Как будто само небо внушило старому охотнику такое решение, так как едва успели наши друзья улечься, как рой пуль и стрел пробил тростниковую ограду в том самом месте, где только что находились охотники. К счастью, ни пули, ни стрелы не задели ни одного из них.

Едва только грянули выстрелы, канадец опрокинул назад сук с нацепленными на него шапкой и курткой, как будто сам был внезапно сражен неприятельской пулей, и на островке воцарилась глубокая тишина, точно все на нем вымерло. Индейцы приветствовали это безмолвие криками торжества, и затем снова последовал залп с их стороны, но на островке по-прежнему ничто не шелохнулось.

— Как будто краснокожий взбирается на дерево! — прошептал Хосе.

— Вижу, но не шевелитесь даже, если он будет стрелять. Это большой риск, ну да, Бог даст, индеец промажет! Он тотчас спустится и объяснит своим собратьям, что видел на острове трупы четырех бледнолицых!

Несмотря на рискованность такой затеи, предложение Красного Карабина было принято безоговорочно. Охотники замерли, распростершись, однако не без опаски следя за движениями индейца. Краснокожий поднимался по дереву с большой осторожностью, медленно перелезая с ветки на ветку, пока не достиг достаточной высоты, чтобы заглянуть в глубь островка.

Еще не совсем стемнело, а потому можно было без труда наблюдать за движениями апача, когда он показывался среди густой листвы. Взобравшись на достаточную высоту, краснокожий поместился на одном из толстых сучьев и осторожно высунул из листвы голову. Вид распростертых тел, по-видимому, не удивил его, но он, вероятно, подозревал хитрость, так как действовал очень осторожно: излишняя отвага его соплеменника, убитого на этом самом дереве, послужила для него хорошим уроком.

Тем не менее апач высунулся наконец из листвы и направил дуло ружья на островок; глазами он, как змея, пожирал своих врагов, однако не стрелял. Он то опускал ружье, то снова прицеливался и повторял это движение несколько раз; охотники сохраняли неподвижность мертвецов. Тогда индеец испустил торжествующий крик.

— Клюет! — шепнул Красный Карабин.

— Погоди, собачий сын, — проговорил сквозь зубы Хосе, — я тебе отплачу за все с лихвой, если, конечно, ты раньше не продырявишь меня! — самокритично добавил бывший микелет.

— Это Черная Птица, — зашептал канадец, — он обладает храбростью и осторожностью истинного вождя!

А индеец снова направил дуло ружья на неподвижно распростертые тела охотников; он долго прицеливался с таким хладнокровием, как будто участвовал в состязании в стрельбе в своем атепетле; наконец вождь выстрелил, пуля попала в ствол дерева на расстоянии нескольких дюймов от головы Хосе. Разлетевшиеся щепки ударили охотника в лоб так сильно, что оцарапали его до крови, однако тот не шелохнулся и только тихо пробормотал:

— Проклятый краснокожий! Скоро я пощекочу тебе селезенку!

Капли крови попали на лицо лежавшего близ Хосе канадца.

— Ты ранен? — спросил он озабоченно.

— Пустая царапина! — равнодушно ответил тот.

— Слава Богу!

Вождь снова испустил радостный крик и быстро спустился с дерева, почти не скрываясь.

Охотники вздохнули с облегчением, хотя успех их хитрости был еще не вполне очевиден: вероятно, у апачей оставалось какое-то сомнение, так как за последним криком Черной Птицы на берегу наступило продолжительное молчание.

Солнце село, и вслед за короткими сумерками наступила полная тьма. Вскоре взошла луна и посеребрила своими лучами воды реки, а индейцы все не подавали никаких признаков жизни.

— Наши скальпы чертовски прельщают апачей, но они пока не решаются прийти за ними! — проговорил Хосе, подавляя зевоту, вызванную скукой.

— Терпение! — возразил канадец. — Индейцы как коршуны, а коршуны до тех пор не терзают трупа, пока он не начнет разлагаться. Апачи поступят точно так же, а потому мы должны выждать и снова укрыться.

Охотники осторожно поднялись и встали на колени на своих прежних местах, откуда было удобно наблюдать за апачами. Некоторое время берег оставался пустынным, но вот показался один воин, затем шел другой, третий…

Они шли гуськом, приближаясь к берегу с большой осторожностью, желая, видимо, еще раз испытать терпение своих врагов, на случай, если кажущаяся неподвижность белых все-таки скрывала военную уловку.

Мало-помалу, однако, краснокожие осмелели и ускорили шаг; раскрашенные лица дикарей были ярко освещены луной.

— Индейцы, насколько я их знаю, вероятно, будут переходить через реку так же один за другим, — проговорил старший охотник, — Ты, Фабиан, стреляй в первого, ты, Хосе, в середину, а я пристрелю предпоследнего. Таким образом, они будут разделены промежутками, не смогут напасть на нас все разом, и нам будет легче с ними справиться. Придется, конечно, вступить в рукопашную схватку; мы с Хосе будем ожидать их с ножами в руках, а ты, Фабиан, будешь заряжать и подавать нам ружья. Только, ради памяти твоей покойной матери, Фабиан, не вздумай биться с этими собаками холодным оружием!

Пока канадец отдавал распоряжения, в воду вошел, судя по высокому росту, Черная Птица, а за ним последовали одиннадцать других. Они подвигались с такой осторожностью, что ни малейший звук не выдавал их движения. Можно было подумать, что то были призраки, вышедшие из царства духов: так неслышно скользили индейские воины по воде.

IV. ЧЕРНАЯ ПТИЦА

Несмотря на то что на островке установилась гробовая тишина, так как охотники удерживали даже дыхание, индейцы тем не менее продвигались с крайней осторожностью. Первый добрался уже до того места, где вода доходила ему до плеч; это действительно был вождь индейцев. А замыкавший шествие апач только входил в реку. Наступила удобная минута для выполнения распоряжений канадца.