Игры в вечность - Екатерина Хайрулина

Была и прошла. Столько было всего. Столько пронеслось перед глазами, словно прощаясь. Он помнит, он не забудет. И сейчас помашет вослед.

Он больше не будет человек. Это уже не его жизнь. Он умер и родился, там, в Иларе… или может быть раньше, кто разберет? Вздыхает последний раз.

Оглядывается по сторонам. Здесь все иначе, ни одуванчиков, ни стрекоз. Только небеса грозно гудят в вышине, грозя рухнуть. Это его мир.

Однажды он создал его, своими руками, пусть не один, но все же. И это он создал людей. Он не сомневался тогда. А сейчас дрожат руки. В чем же дело сейчас? Вот он перед ним, его настоящий, рукотворный мир. Какой он? Разглядеть бы, полюбить, ведь иначе не выйдет. Обязательно полюбить и принять.

Слишком давно он прятался от мира среди пенных дев и философских бесед. Настала пора оглянуться и посмотреть. Как тогда, во сне. Ведь он всевидящ!

Он стоит над миром, где-то в небесах, раскинув руки. Он видит весь мир, от края до края, чувствует его каждой клеточкой тела, земля – его кожа, небо – его глаза, реки – его кровь, ветер – его дыханье.

Ноздри щекочет соленый морской бриз, задорно ерошит волосы на затылке, играет зелеными стебельками тростника, бежит дальше, в бескрайние степи, катится душистыми волнами шалфея и мяты, гоняя по коже стада счастливых мурашек. Могучие кедры гудят над его головой, вторя смолистому дыханию ветра, и сойка – неугомонная птица, трещит без умолку, разнося свежие сплетни.

Сотни, тысячи и тысячи-тысяч сердец бьются вместе с его сердцем, одной песнью, отзываясь любовью и ненавистью, покоем и тревогой, гордостью и стыдом, надеждой и отчаяньем – он слышит их все, эти тысячи-тысяч, слышит, среди звона кузнечиков и рокота горных рек. Да, все так! Все как во сне.

Но на этот раз среди безмятежного тепла раздается сухой треск – это мир трещит по швам, и грязно-серое небо идет мутными разводами, дрожит земля, и черные тучи летят с юга, грозя накрыть собой все. Смотри! Смотри еще! Не отворачивайся! Это тоже твой мир! Дальше, ближе… Море. Город. Крепостные стены, и кровавые волны бьются о скалы. Война.

Война? Даже сейчас? Среди всего этого хаоса? Неужели людям и без того мало смерти вокруг, что они стремятся убивать друг-друга? Как же так? Хочется вдруг плюнуть и уйти. Почему? Он всезнающ!

Им больше нечего терять, и не на что надеяться, война уже началась и некуда отступать…

…единственное, что осталось реальным в их жизни – это враг. Спасительный враг, за него хватались как за соломинку. Враг, которого нужно уничтожить. Остальное потеряло смысл. Бежать некуда…

Да, ему самому больше некуда бежать, поздно, он отказался… он понимает этих людей. Последняя битва. Лучше погибнуть под мечом, чем ждать вот так! И еще, главное – надо успеть победить!

Надо успеть, иначе будет поздно! Даже под рушащимися небесами не позволить врагу захватить родной город. А уж потом – хоть трава не расти, пусть рушатся проклятые небеса. Но сначала надо победить!

На городской стене яростно бьется герой, забыв обо всем в безумии боя. Настоящий герой! в сверкающих доспехах, огромный, могучий, мускулы вспухли буграми, звериный оскал застыл на лице, меч рубит без устали сверкая молнией в руках. Главное успеть победить! Эмешу кажется – вот это он сейчас бьется на стене, это его последний бой и отступать некуда.

Он успеет. Даже сейчас, когда черные тучи накрыли их с головой. Успеет победить! Сердце захлестывает бешенная ярость героя. Успеть! Победить! Ведь он всемогущ!

Да! Он всемогущ! Человек ставший богом, бог ставший человеком – он может все!

Очень хотелось остановиться, повернуть назад, отказаться. Но только выбора давно уже нет, он сделал свой выбор, поздно бояться. Но страшно, очень страшно. Если он сможет – это будет навсегда. Пусть будет! Давай! Время не ждет. Надо еще успеть победить! Пусть падает небо и трещит земля, он успеет!

Герой на стене весь в крови, сейчас упадет, будет поздно, черные тучи накроют его, поглотят навсегда. Город падет.

– Убирайтесь прочь! – кричит сияющий герой, срывая голос.

– Убирайтесь прочь! – шепчет он, и слова эхом отдаются в каждом уголке мира, словно серебряный перезвон бубенцов.

И вслед за серебряным звоном целая минута беспросветной глухой тишины, от которой закладывает уши. Он может все!

Бабочки в нерешительности застыли в небесах, хлопая крыльями. Он прогоняет их? Куда? Нет, не так!

Он – это весь мир. И весь мир это он. Весь, без остатка. Даже эти черные осколки небес, даже бабочки – это тоже он, и он принимает их как часть себя, протягивает им руки. Идите ко мне! Не бойтесь, я не обижу. Я принимаю вас! И они идут.

В грудь ударяет рокочущая волна – это новая сила обрушилась на него, ломая кости, сминая, грозя вывернуть наизнанку. Он больше не человек. Он – весь этот мир, от края до края. Он принимает весь мир, целиком, и мир в ответ принимает его. Они дышат вместе, одним дыханьем, мир с ним, и он с миром. Он – это весь мир, и весь мир – это он. Одно. Не разделить.

Он метался и кричал от боли, его тело разрывалось на части, распадалось на тысячи кусков. Он видел это, но сделать что-то было уже выше его сил. Он знал лишь одно – нельзя отступать. Если он потеряет сознание – значит конец, он не сможет сохранить свой разум, превратится в дикого зверя, воистину всемогущего, но зверя. Сила без разума сметет все на своем пути, разнесет в щепки весь мир. Разум и сердце сохранить… человеческое сердце… и тогда…

Уже все равно, что будет тогда, потому что для него это тогда никогда не настанет, но он просто обязан сделать все, что может теперь. Боль и ужас.

Это больше не сон, это на самом деле. Его мозг одновременно пронзили, словно острые стрелы, тысячи слов, он слышал каждую мысль, он чувствовал каждый вздох каждого живого существа на земле. И думал, что сойдет с ума, ибо человеческий разум не может вместить все это.

Он бился в судороге и выл от боли, и не было сил терпеть. Но бежать некуда, кругом только бесконечный ослепительный свет. Мир раздирал его на части, пытаясь впитать, войти внутрь, раствориться и растворить. Боль и ужас. Ужас и боль.

Еще немного, и от него самого не останется и следа, он полностью исчезнет в этом свете, сознание разорвется, и тысячи глупых людей растащат его на части. Он кричал, но слышал лишь их крики.

И был свет, и была тьма, и был огонь, и был лед. И дрожала земля, и звезды сыпались с небес. Человек, бывший богом. Бог, бывший человеком. Всемогущий. Кто он теперь.

Потом все затихло и тишина была хрупкой, словно дыхание младенца, ласковой, словно руки матери. Боли больше не было, был лишь покой. Он победил? Успел?