Трагедия Цусимы - Владимир Семёнов

Встреченные довольно холодно в штабе, мы были зато чрезвычайно сердечно приняты адмиралом. Моему спутнику, мичману, сейчас же нашлось место на миноносце, что касается меня, то по моему чину дело обстояло сложнее… Адмирал обнадежил, что «как-нибудь устроим», а пока что приказал перебираться на «Суворов» просто пассажиром.

Флагманский корабль командующего 2-й эскадрой Флота Тихого океана вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского (1848–1909)

На эскадре, готовившейся к выходу в дальнее плавание, спешно грузили запасы и материалы, принимали уголь, шла, как говорят на флоте, такая «горячка», что с кем-либо обстоятельно потолковать, о чем-нибудь расспросить — и думать не приходилось. Да и сам я спешил воспользоваться несколькими часами свободного времени, чтобы закупить на берегу вещи, необходимые в походе. Кое-что привез из дому (из Петербурга) брат, выехавший мне навстречу, кое-что удалось привезти с «Дианы» (Это «кое-что», т. е. форменное платье, шло на пароходе в виде груза, адресованного торговым домом «Матэ», в Сайгоне, некоторому торговому дому в Марселе, было упаковано в ящики с соответственными клеймами и не имело ничего общего с «путешественниками»), но все же многого не хватало.

Несмотря на уверения старшего офицера «Суворова», что завтра ровно в 9 ч. утра будет с берега последняя шлюпка, я, прибыв на пристань 1 октября за 1/4 часа до назначенного срока и прождав более получаса, так её и не видел. Ничуть не огорчился: знакомое дело — «горячка». Кто-нибудь подвезет! Взялся подвезти катер с «Александра III». В 10 ч. утра был на месте. Ранний выход не состоялся. Из-за малой воды некоторые корабли днищами касались грунта, ползали по илу и никак не могли развернуться…

— Недурен порт! Полюбуйтесь! — желчно бросил адмирал, проходя мимо меня…

По счастью, еще с утра потянул слабый SW, и вода пошла на прибыль. «Суворов» тронулся только в 4 часа пополудни.

Хорошо помню этот день. Низкие серые тучи; не то туман, не то изморось; сумрачные лица; руки, засунутые в карманы; головы, прячущиеся плотнее в воротник пальто, за который то и дело пробираются струйки холодной воды; общая нервность и раздражительность — не то от погоды, не то от досады на все эти мелкие неудачи, не то… от тревоги по поводу недобрых примет…

— Не отпускает Либава!.. — Совсем не Либава, а строители порта! — погода как на похоронах… — Дождь — это к благополучию при отъезде! — Да еще пятница!.. — Зато — Покров! — слышались то тут, то там отрывистые замечания…

Не знаю, те, что находили приметы благоприятными, были ли искренни? Вид у всех одинаково был далеко не веселый.

Я им удивлялся. Я ведь еще не знал того, что им было хорошо известно; я даже о составе эскадры еще не успел расспросить толком, а о степени ее боевой готовности не имел ни малейшего представления. Я был счастлив одной мыслью, что попал на эскадру до её ухода из России! Какие могли быть сомнения? Раз посылают эскадру, значит, она в силах помериться с врагом! Иначе и посылать бы не стоило! Будущее — в наших руках!.. И несмотря на серенький день, на хмурые лица окружающих — на душе у меня пели райские птицы.

Ярко запомнился один эпизод этих проводов.

«Суворов» уже выходил из ворот аван-порта, когда ко мне подбежал мичман князь Ц.

— Это ваши! это ваши! скорей! скорей! — говорил он, тащаменя за руку к левому борту.

Я вышел на площадку левого трапа.

Неподалеку от броненосца, мотаясь на зыби и зарываясь носом, держался небольшой, серого цвета, паровой баркас под инженерным флагом. На палубе, уцепившись за рубку, стояли мой брат и его жена. Он что-то кричал (чего нельзя было разобрать за шумом ветра) и махал фуражкой, а она высоко над головой поднимала свою собачонку Темика, как бы показывая, что и этот малый зверь участвует в моих проводах, хочет со мною проститься…

Какие пустяки, но как они врезываются в память!..

Броненосец прибавил ходу. Серенький баркас спешно юркнул в гавань. Впереди было открытое море…

В этот день тронуться в путь-дорогу так и не удалось. Что-то приключилось с «Сисоем», который застрял в гавани. Кажется, он потерял якорь и его разыскивал. Остались ждать. С выходом из аван-порта суета на броненосце несколько улеглась. Явилась возможность несколько разобраться в вещах, наскоро брошенных в каюту, оглядеться, устроиться и кой о чем расспросить. Среди штабных у меня не оказалось ни одного старого соплавателя, с которым можно было бы поговорить по душе. Правда, старший флаг-офицер лейтенант С. был почти моим товарищем (он отстал от нашего выпуска в 1 — й роте), но после того в течение 20 лет мы встречались очень редко и могли считаться только знакомыми, отнюдь не приятелями… К тому же все они (штабные) имели такой озабоченный вид, что подступиться к ним с частной беседой я не решался. Зато в кают-компании нашлись двое — старший артиллерист и старший механик, с которыми немало пришлось соли съесть на «Донском» и на «России». К ним-то я и обратился за разрешением моих недоумений.

— Почему это взяли с собою «Сисой»? — спрашивал я. — Ваш отряд 18-узловый, а ведь он, дай Бог, на 14!

Старший механик поглядел на меня как-то странно, словно стараясь угадать: шучу я или говорю серьезно?.. Наконец сообразил:

Да!.. Ведь вы прямо из Артура!.. Ну так вот: скорость тут не играет роли; «Сисой» свои 14 даст, а из наших — на «Бородине» при ходе 12 узлов уже греются эксцентрики; что же касается «Орла», то он вовсе не успел сделать положенных испытаний, и на какую его скорость можно рассчитывать (на долгий срок и без поломок в машине) — совершенно неизвестно… «Суворов», «Александр» и «Ослябя» — ну, эти, пожалуй, 15—16-узловые…

Ну, а «Наварин» и «Нахимов» с их пушками в 35 калибров на устарелых установках? «Донской» — эта старая коробка? Я очень его люблю, долго на нем плавал… но куда же ему в бой?..

Да кого же брать-то? Если бы можно было снарядить, прихватили бы с собой и «Мономаха», и «Корнилова», и всякую другую рухлядь! Ведь это все корабли, числящиеся боевыми судами флота! В бумажной войне, которую разыгрывали в тиши кабинетов наши стратеги, все они были на учете, согласно всем данным справочной книжки! Нельзя же теперь, когда началась настоящая война, объявить их хламом!.. Он горько засмеялся…

Эскадренный броненосец «Император Александр Третий». В форштевне откинута крышка носового торпедного аппарата

— Но «Слава»? «Олег»? «Изумруд»? Где они?..Опять взгляд, полный недоумения…

Про «Славу» и говорить нечего — она и через год еще вряд ли будет готова… «Олег», «Изумруд» — не только не начинали испытаний, но даже и постройкой не вполне закончены. Прислали их в Ревель, да в таком виде, что адмирал решительно отказался навязывать себе на шею эту обузу… Говорят — догонят нас в дороге…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});