Младший брат - Кори Доктороу

— Маркус, ее отпускают на свободу! — сказала Барбара.

— Кого?

— Кэрри Джонстон. Закрытый военный трибунал снял с нее обвинения в неправомерных действиях. Дело засекречено. Ее оставляют на действительной службе в ДНБ и командируют в Ирак.

Кэрри Джонстон… Так зовут даму с топорной стрижкой. Это выяснилось на предварительных слушаниях в Верховном суде штата Калифорния. А больше практически ничего не выяснилось. Топорная стрижка не сказала ни слова о том, кто отдавал ей приказы, в чем заключались ее служебные обязанности, кого и за что сажали в тюрьму. Она просто просиживала в зале суда день за днем и молчала, будто язык проглотила.

Фэбээровские начальники между тем ежедневно рвали и метали по поводу «одностороннего и противозаконного» решения губернатора штата прикрыть их гнездышко на Острове Сокровищ, а также выдворения из Сан-Франциско мэром города подразделений федеральной полиции. Многие из этих копов вместе с охранниками «Гуантанамо» очутились в тюрьмах штата.

И вдруг в один прекрасный день из Белого дома не раздалось очередного негодующего заявления. Молчал и Капитолий. А назавтра на ступеньках крыльца губернаторского особняка состоялась немногословная, напряженная пресс-конференция, на которой хозяин дома и руководитель ДНБ объявили о достижении «взаимопонимания».

ДНБ брал на себя расследование «возможных ошибок в оценке ситуации», допущенных ведомством после взрыва моста Бэй-бридж, а по его итогам обязался вынести решение на закрытом военном трибунале, который воспользуется всеми предоставленными ему полномочиями, чтобы примерно наказать нарушителей закона. В обмен сенат законодательного собрания Калифорнии получал возможность контролировать оперативную деятельность ДНБ на территории штата, в том числе право закрывать, инспектировать и перепрофилировать любые ведомственные подразделения и службы.

Представители прессы встретили это объявление оглушительным протестующим ревом, и Барбара первой задала вопрос: «Мистер губернатор, при всем уважении, мы располагаем неопровержимым доказательством того, что сотрудники ДНБ, действуя, очевидно, по приказу из Белого дома, применили пытку, известную как „имитация утопления“, к Маркусу Йаллоу, гражданину и уроженцу нашего штата. Действительно ли власти штата намерены отбросить всякую видимость свершения правосудия в интересах своих граждан, подвергающихся бесчеловечным и противозаконным пыткам?»

Голос Барбары возмущенно дрожал, но она сумела договорить до конца.

Губернатор примирительно развел руки в стороны: «Правосудие свершат военные трибуналы. Если мистер Йаллоу или любой другой гражданин, у которого есть претензии к Департаменту национальной безопасности, желает возмещения причиненного ущерба, он, конечно, имеет право востребовать компенсацию у федерального правительства в судебном порядке».

Именно этим я сейчас как раз и занимался. В течение недели после заявления губернатора в суды поступило более двадцати тысяч гражданских исков против ДНБ. Мое дело вели юристы АСГС. Они же подали в суды запросы на получение результатов закрытых заседаний военных трибуналов, и те пока что отнеслись к ним с пониманием. Но такого я никак не ожидал.

— Барбара, выходит, ей все сошло с рук?

— В пресс-релизе указано: «После тщательного расследования событий в Сан-Франциско и в специальном антитеррористическом центре предварительного заключения на Острове Сокровищ настоящий трибунал пришел к выводу, что действия мисс Джонстон не дают оснований для принятия в отношении нее дополнительных дисциплинарных мер». Получается, Маркус, что мисс Джонстон как бы уже наказана.

Я скептически хмыкнул. С тех пор как меня вызволили из «Гуантанамо», Кэрри Джонстон снилась мне чуть ли не каждую ночь. Ее лицо склонялось надо мной, рот скалился в гаденькой улыбочке и произносил: «Дайте ему попить!».

— Маркус… — хотела сказать мне что-то Барбара, но я перебил.

— Ничего-ничего. Все в порядке. Я сделаю об этом видеоклип. За выходные успею. Понедельник — лучший день для запуска вирусного видео. Все вернутся с праздничного уик-энда и примутся искать в Интернете что-нибудь забавное, чтоб потом посмотреть с друзьями в школе или офисе.

По правилам моего пребывания в реабилитационном центре я два раза в неделю ходил на прием к психотерапевту. И как только перестал видеть в этих беседах что-то вроде наказания, они сразу стали приносить мне реальную пользу. Врач научил меня мыслить и действовать конструктивно в трудные жизненные периоды, не позволять негативным эмоциям съедать меня заживо. Работа над видеоклипами здорово этому способствовала.

— Мне надо работать. — Я старался говорить нормальным, ровным голосом.

— Береги себя, Маркус, — сказала на прощание Барбара. Я положил трубку, и Энджи обняла меня сзади.

— Я только что прочитала об этом в сети, — сообщила она.

Энджи прочитывала миллионы заголовков текущих новостей с помощью специальной программы «хедлайн-ридер», которая выдергивает их, едва они появляются в сети. Энджи выполняла функции нашего официального блогера и отлично справлялась со своим делом. Она выискивала интересные статьи и тут же публиковала их на блоге, будто повар в переполненном с утра кафе, отпускающий срочные завтраки.

Я развернулся, оставаясь в руках Энджи, и тоже обнял ее. Надо признаться, в тот день производительность нашего труда была невелика. Вечером после ужина мне не разрешалось покидать интернат, и Энджи тоже не могла навестить меня там. Мы встречались только в офисе, но в обычный рабочий день не станешь целоваться у всех на виду. Так что остаться на целый день вдвоем — слишком большой соблазн. К тому же погода стояла жаркая и душная; мы оба были в майках и шортах и, работая вместе, постоянно соприкасались открытой кожей.

— Надо сделать видеоклип, — сказал я. — Хочу закончить и выпустить его прямо сегодня.

— Отлично, — ответила Энджи. — Сделаем!

Она стала читать пресс-релиз. Тем временем я составил небольшой монолог и совместил его со знаменитой видеозаписью, на которой я позирую копам, привязанный к ватерборду — дикие глаза в ослепительном луче света, из них текут слезы, волосы свалялись, и вся морда в засохшей блевотине.

Это я на ватерборде. Есть такая пытка, называется «имитация утопления». Моего палача зовут Кэрри Джонстон. Она работает на правительство. Возможно, вы помните ее по этому видеоклипу.

Здесь я вставил видео, посланное мне Машей. На нем Джонстон общается с Куртом Руни, руководителем аппарата и главным стратегом президента США.

Американский народ не любит Сан-Франциско. Для большинства американцев этот город — Содом и Гоморра, пристанище педерастов и безбожников, чье место в геенне огненной. Если кто-то и прислушивается к новостям из Сан-Франциско, то лишь потому, что исламские террористы совершили там доброе дело и взорвали их к чертовой матери!

Руни говорит так о городе, в котором я живу. По последним подсчетам, в день взрыва погибли или «пропали без вести» четыре тысячи двести пятнадцать моих земляков. Но кто-то из них, возможно, остался жив и оказался в той же тюрьме, где пытали меня. Родители и дети, братья и сестры, близкие и любимые больше никогда не увидят дорогих им людей, которых незаконно бросили в камеры секретной тюрьмы на острове посреди залива Сан-Франциско, а позже сослали к черту на кулички. Все они тщательно учтены и задокументированы, но ключи к зашифрованной информации находятся у Кэрри Джонстон…

Я опять вернулся к видео, где Джонстон сидит за столом для совещаний перед экраном с изображением смеющегося Руни.

Потом я вставил запись ареста Джонстон.

Когда ее арестовали, я думал, что правосудие свершилось для всех людей, кого она сломила морально и физически, для всех «пропавших без вести». Но президент США… (тут я поместил фотографию, где он, довольный и смеющийся, играет в гольф в один из его многочисленных отпусков) …и его стратегический советник… (теперь — снимок Руни, пожимающего руку известному лидеру террористов, когда-то считавшемуся нашим союзником) …вмешались в судебное расследование. Они передали дело Джонстон в секретный военный трибунал, и тот ее полностью оправдал. Генералы и полковники просто не увидели ничего плохого в том, что она творила.

Я вставил коллаж из снимков сотен заключенных в камерах «Гуантанамо», опубликованный Барбарой Стрэтфорд в «Бэй Гардиан» в день нашего освобождения.

Мы избрали этих людей нашими руководителями. Мы платим им жалованье. Следовательно, они должны быть на нашей стороне. Они должны защищать наши свободы. Но эти люди… (одна за другой мелькают фотографии Джонстон и ей подобных, взятых под крылышко трибунала) …предали нас и наше доверие. Через четыре месяца нам предстоят очередные выборы. У нас еще есть достаточно времени, чтобы обойти пятерых своих соседей, пятерых избирателей, которые перестали голосовать, потому что их выбор — против всех. Поговорите с ними. Возьмите с них обещание проголосовать. Возьмите с них обещание вызволить страну из рук палачей и душителей свободы, отобрать ее у тех, кто насмехался над моими друзьями, погребенными под водами залива, когда еще не высохли слезы их близких. Возьмите с них обещание поговорить, в свою очередь, с другими соседями.