Пуритане. Легенда о Монтрозе - Вальтер Скотт

Впалые щеки бедной Дженни и заострившиеся черты свидетельствовали о том, что она говорила сущую правду. Мортон был потрясен.

— Садитесь же, ради бога! — сказал он, усаживая ее насильно на единственный стул, имевшийся в помещении. Не находя себе места, в нетерпении и отчаянии он принялся ходить взад и вперед по комнате. — Но я ничего не знал! — воскликнул он прерывающимся от волнения голосом, — я и не мог об этом узнать. О, хладнокровный, жестокосердный фанатик! Коварный негодяй! Кадди, давай скорее поесть и вина — все, что найдешь!

— С нее довольно и виски, — пробурчал Кадди. — Разве кто-нибудь мог подумать, что у них так плохо с едою, когда вот эта девчонка выплеснула на меня столько славной горячей похлебки с капустой.

Как ни была истощена и измучена Дженни, все же, вспомнив о своем героическом подвиге при штурме повстанцами замка, она залилась смехом, тотчас же перешедшем в судорожные всхлипывания.

Встревоженный ее состоянием, с ужасом думая о лишениях, какие переживали обитатели замка, Мортон в более решительной форме повторил свои приказания Кадди и, когда тот ушел, принялся успокаивать гостью.

— Вы здесь, наверно, по настоянию мисс Эдит, с целью повидать лорда Эвендела? Скажите, чего она хочет: ее желание — закон для меня.

Дженни заколебалась, но через мгновение, немного оправившись, проговорила:

— Ваша милость — старый друг нашей семьи, и мне сдается, я могу довериться вам и сказать правду.

— Будьте уверены, Дженни, — ответил Мортон, заметив ее нерешительность, — чем искреннее вы будете, тем лучше послужите своей госпоже.

— Раз так, то вы должны знать, что мы умираем с голоду, как я говорила, и что это длится уже много дней сряду; майор клянется, что со дня на день ждет помощи и не сдаст замка врагу, пока мы не съедим его старых ботфортов, а у них подошвы, как вы, может, помните, страшно толстые, не говоря уж о том, что они сшиты из грубой кожи. Драгуны, напротив, считают, что им все же придется сдаться; они не могут переносить голода, потому что, размещаясь на вольных квартирах, привыкли к обжорству. И с той поры как лорда Эвендела взяли в плен, на них нет никакой управы, и Инглис говорит, что сдаст замок вигам вместе с майором и обеими леди в придачу, если только мятежники пообещают солдатам отпустить их на волю.

— Негодяи! — воскликнул Мортон. — Но почему они не хотят договориться об общих условиях капитуляции?

— Они боятся, что тогда им не будет пощады; ведь они наделали много зла в нашей округе; и потом, Берли уже повесил одного или двух из них — вот они и хотят вытащить из петли свои шеи за счет порядочных и благородных людей.

— И вас послали, — продолжал Мортон, — чтобы сообщить лорду Эвенделу грустные новости о готовящемся в Тиллитудлеме бунте?

— Вот именно, — ответила Дженни. — Том Хеллидей пожалел меня, и рассказал обо всем, и вывел из замка, чтобы я сообщила эти новости лорду Эвенделу, если только мне удастся проникнуть к нему.

— Но разве, пребывая в плену, он мог бы чем-нибудь помочь вашей беде?

— Увы, это верно, — подтвердила со вздохом Дженни, — но, может, ему удалось бы договориться о сносных условиях, или, может, он бы что-нибудь нам посоветовал, или, может, послал бы со мной приказание драгунам вести себя лучше, или…

— Или, может быть, — закончил за нее Мортон, — вы должны были попытаться устроить ему побег?

— А если и так, — ответила горячо Дженни, — разве мне впервой помогать попавшему под замок?

— Верно, Дженни, — сказал Мортон, — и я проявил бы черную неблагодарность, если бы позволил себе об этом забыть. Но вот и Кадди с закуской; я иду к лорду Эвенделу и передам ему все, что вы сообщили, а вы между тем подкрепитесь и выпейте немного вина.

— Вам не мешало бы знать, — сказал Кадди своему господину, — что эта Дженни… эта мисс Деннисон подольщалась к Тому Ренду, что служит у мельника. Она хотела пробраться к лорду Эвенделу, да так, чтобы никто про это не знал. Ей, разбойнице, и в голову не приходило, что я рядом с нею.

— А как ты перепугал меня, Кадди, когда подобрался сзади да хвать! — сказала Дженни, кокетливо ущипнув его. — Ах, если б ты не был таким старым знакомым, я бы показала тебе, наглец ты этакий…

Кадди, смягчившись, расплылся в улыбке и поглядывал с нежностью на лукавую свою подружку.

Мортон между тем, завернувшись в плащ и сунув под мышку палаш, направился к месту заключения пленного. Подойдя к дому, где тот помещался, он спросил часового, не случилось ли чего-нибудь достойного упоминания.

— Ничего особенного, — выслушал он в ответ. — Вот разве девчонка, которую задержал Кадди, да еще гонцы, посланные мистером Белфуром: один — к Эфраиму Мак-Брайеру, другой — к Гэбриелу Тимпану. (Оба они в то время гремели с церковной кафедры, проповедуя в городках, расположенных между лагерем Берли и штаб-квартирой повстанческой армии в Гамильтоне.)

— С тем, конечно, — сказал Мортон, изображая полнейшее равнодушие, — чтобы вызвать их в лагерь.

— Верно, так, — сказал часовой, успевший покалякать с гонцами перед их выездом.

«Он вызвал их, чтобы обеспечить себе большинство в военном совете, — подумал про себя Мортон. — Он хочет добиться с их помощью одобрения любого злодейства, которое замыслил или замыслит; он намерен подавить силою всякое сопротивление его произволу. Нужно торопиться, иначе я упущу случай».

Войдя в помещение, служившее тюрьмой для лорда Эвендела, — это была отвратительная каморка на чердаке жалкой лачуги, — он увидел его в оковах, сидящим на старом, изодранном тюфяке. Пленный не то дремал, не то был погружен в глубокие думы. Услышав шаги, он повернулся к Мортону и поднялся со своего места. Из-за потери крови, бессонных ночей и длительного недоедания наружность его изменилась настолько, что никто не мог бы узнать в нем того решительного и смелого воина, который так мужественно сражался при Лоудон-хилле. Он был, видимо, удивлен неожиданным появлением Мортона.

— Мне горестно видеть вас в таком положении, — сказал Генри.

— Я слышал, что вы страстный любитель поэзии, — ответил молодой лорд, — а раз так, мистер Мортон, то вы помните, наверно, эти стихи:

Не стены и не низкий сводТемницу создают.Спокойный, вольный ум найдетИ здесь благой приют.

Но будь мое заключение и менее сносным, я склонен думать, что завтра меня все равно ожидает полное освобождение.

— Вы имеете в виду смерть? — спросил Мортон.

— Конечно, — ответил Эвендел, — других видов на будущее у меня нет; ваш товарищ, Берли, уже запятнал себя кровью тех, кто вследствие своей незначительности и безвестного происхождения мог, казалось бы, рассчитывать на пощаду. Я не могу похвалиться таким щитом от его мести и понимаю, что по отношению ко мне он будет беспредельно жесток.

— Но стоит майору Беллендену капитулировать, — сказал Мортон, — и вы будете спасены.

— Никогда! Этому не бывать, пока на укреплениях останется хоть один человек и у этого человека — хоть корка хлеба! Мне известно его решение, и я был бы глубоко огорчен, если бы ради меня он от него отступился.

Мортон не замедлил сообщить пленнику о готовящемся бунте солдат и об их решении сдаться, выдав неприятелю обеих леди и майора Беллендена. Это известие поразило лорда Эвендела, хотя сначала он отнесся к нему с некоторым недоверием, но затем недоверие сменилось глубокой печалью.

— Что же можно тут сделать? — сказал он. — Как предупредить это несчастье?

— Выслушайте меня, милорд, — ответил Мортон. — Вы не откажетесь, полагаю, направиться к нашему самодержцу, его величеству королю, с ветвью мира от имени тех его обездоленных подданных, которые взялись за оружие не по доброй воле, а в силу необходимости.

— Вы правы, я готов взяться за это, — сказал лорд Эвендел, — но признаюсь, мне неясно, какое отношение это может иметь к нашему делу.

— Сейчас объясню, милорд, — продолжал Мортон. — Вам будет возвращена под ваше честное слово свобода; кроме того, вы сможете возвратиться в замок и получите беспрепятственный пропуск для обеих леди, майора и всех, кто пожелает выехать с вами. Разумеется, при условии немедленной капитуляции. Сделав это, вы только подчинитесь необходимости, так как при взбунтовавшемся гарнизоне, без продовольствия Тиллитудлем не продержится и одного дня. Если кто-нибудь не пожелает выполнить приказание и покинуть крепость, тот будет предоставлен судьбе. Вы и ваши спутники, повторяю, получите беспрепятственный пропуск в Эдинбург или туда, где в данное время находится герцог Монмут. Мы надеемся, что в обмен на возвращенную вам свободу вы подадите на рассмотрение его милости, как наместника и главнокомандующего в Шотландии, эту покорнейшую петицию и представление, где излагаются основные причины восстания, с устранением которых, готов поручиться своей головой, большая часть повстанцев сложит оружие.