Близнецы-соперники - Роберт Ладлэм

— Вы можете меня доставить туда?

— Вообще-то это недалеко, но грунт там отвратительный.

— Но вы можете?

— Мне хватит горючего, чтобы вернуться, если не смогу. Но решать не вам, а мне. И я вам не верну ни лиры — ясно?

— Плевать!

Пилот обратился к клерку «Алиталии». Он заговорил вдруг важно, веско, явно ради человека, пообещавшего ему заплатить немалые деньги за этот полет.

— Запроси прогноз погоды. Церматт, южная станция, направление два, от восьмидесяти до девяноста пяти градусов из Милана. Мне нужен радарный фронт.

Клерк недовольно поморщился.

— Вам заплатят, — коротко сказал Адриан. Клерк снял трубку с красного телефона.

— Диспетчерскую! — официальным тоном попросил он.

Совершить посадку близ Шамполюка оказалось не так сложно, как уверял Адриана пилот. Но аэродром и вправду был закрыт: радиосвязь отсутствовала, в окнах диспетчерской башни свет не горел. Однако единственная взлетно-посадочная полоса была размечена: вдоль восточного и западного периметра мерцали сигнальные огни.

Адриан пересек летное поле и направился к зданию с освещенными окнами. Это была полукруглая металлическая раковина пятидесяти футов в длину и футов двадцать пять в высоту. Ангар для частных самолетов. Дверь открылась, и на траву пролился яркий свет из помещения. В дверном проеме вырос силуэт парня в комбинезоне. Он чуть подался вперед, всматриваясь во тьму, потом едва слышно зевнул.

— Вы говорите по-английски? — спросил Фонтин. Он говорил — нехотя и плохо, но понять его было можно. И сообщил Адриану то, что тот ожидал услышать. Сейчас четыре часа утра, и все в округе закрыто. Что это за сумасшедший пилот, который решился прилететь сюда в такой час? Может, стоит вызвать полицию?

Фонтин достал из бумажника несколько крупных банкнот, держа их на свету. Сторож уставился на деньги. Сумма, вероятно, превосходила месячное жалованье сердитого человека.

— Я совершил очень длительное путешествие, чтобы разыскать кое-кого. Я не сделал ничего противозаконного — только нанял в Милане самолет, и он доставил меня сюда. Для полиции я не представляю интереса, но мне необходимо найти того, кого я ищу. Мне нужна машина и маршрут.

— А вы не преступник? Прилететь в такое время...

— Не преступник, — прервал его Адриан, сдерживая нетерпение и стараясь говорить как можно спокойнее. — Я юрист. Awocato, — добавил он по-итальянски.

— Awocato? — уважительно переспросил сторож.

— Мне нужно найти дом Альфредо Гольдони.

— Это безногого, что ли?

— Я не знаю. Мне известно только его имя.

Он получил старенький «фиат» с драной обивкой на сиденьях и потрескавшимися стеклами. Дом Гольдони находится в восьми — десяти милях от городка — так сказал ему сторож. Ехать надо на запад. Он нарисовал план, по которому легко было ориентироваться.

При свете фар Адриан увидел металлический забор, а за забором во тьме различил силуэт дома.

Внутри горел тусклый свет, который освещал ниспадающие ветви сосен, высящихся перед фасадом старого здания у дороги.

Адриан снял ногу с педали акселератора, решая, не стоит ли остановиться здесь и пройти остаток пути пешком. Странно только, что без четверти пять утра в доме горит свет — этого он не ожидал...

Он увидел столбы с телефонными проводами. Может быть, ночной сторож аэродрома позвонил Гольдони и предупредил его о неожиданном госте? Или все фермеры в этих местах обычно встают в столь ранний час?

Он решил подъехать к дому. Если сторож позвонил или если в доме Гольдони уже начинался рабочий день, автомобиль может оказаться куда менее пугающей неожиданностью, нежели тихо подкравшийся к дому незнакомец.

Адриан свернул на подъездную аллею, миновав высокие сосны, и затормозил около дома. Аллея тянулась дальше, мимо дома, и упиралась в амбар. Сквозь распахнутые ворота, при свете фар своего «фиата», он увидел сваленные в амбаре инструменты. Он вылез из машины, прошел под зашторенными окнами и приблизился к двери. Это была типичная дверь деревенского дома — толстая и широкая, верхняя часть была отделена от нижней: такая дверь позволяла освежающему летнему ветерку врываться в дом и в то же время ограждала обитателей от полевых зверьков. В центре висел тяжелый медный молоток. Он постучал.

И стал ждать. Никто не ответил. В доме было тихо. Он постучал снова, на этот раз громче, делая более длинные промежутки между громкими металлическими ударами.

За дверью раздался какой-то звук. Неясный, короткий. Словно прошелестел лист бумаги или ткани, словно рука провела по одежде. Что?

— Пожалуйста! — крикнул он. — Меня зовут Фонтин. Вы знали моего отца и его отца. Из Милана. Из Кампо-ди-Фьори. Пожалуйста, мне нужно с вами поговорить. Я не причиню вам зла. Тишина, ни звука.

Он вернулся на лужайку и подошел к освещенному окну. Прижал лицо к стеклу и попытался рассмотреть комнату сквозь тонкие белые занавески. Но ему мешали складки. А толстое стекло альпийских окон искажало смутные очертания предметов внутри.

Но потом, когда глаза уже могли различить что-то сквозь стекло, он увидел — и на мгновение ему почудилось, что во второй раз за сегодняшнюю ужасную ночь он вот-вот лишится рассудка.

В дальнем левом углу комнаты он разглядел фигуру безногого мужчины, мелкими, конвульсивными рывками продвигавшегося по полу. Изуродованное тело выше талии было огромным, мощным. Рубаха доходила ему до коротких толстых культяпок — остатки ног были облачены в белые трусы. Безногий!

Альфредо Гольдони. Адриан смотрел, как Гольд они перебрался в темный угол комнаты. В руках он держал какой-то продолговатый предмет, сжимая его так, как тонущий держит спасательный круг в бурном океане. Это была короткоствольная винтовка. Зачем?

— Гольдони! Прошу вас! — закричал Фонтин в окно. — Мне надо с вами поговорить. Если вам позвонил сторож, он должен был вам сказать!

Грохнул громоподобный выстрел: стекло разлетелось вдребезги и осколки посыпались на Адриана, впиваясь в кожу, дождевик и пиджак. В последний миг он успел увидеть, как поднялся черный ствол винтовки, и метнуться в сторону, прикрыв лицо. Тысячи мельчайших осколков впились в руку, точно ледяные иголочки. Если бы не толстый свитер, купленный в Милане, он бы сейчас истекал кровью. Тем не менее, рука и шея кровоточили.

Сквозь пороховой дым и звон разбитого стекла он услышал металлический щелчок затвора винтовки: Гольдони перезарядил оружие. Адриан сел, прислонившись спиной к фундаменту. Он ощупал руку и вытащил, несколько осколков, засевших в коже. Он чувствовал, как по шее текут струйки крови.

Он сидел, тяжело дыша. Потом помолился про себя и снова крикнул. Но Гольдони едва ли мог вести переговоры из своего угла. Оба они были узниками, один из которых намеревался пристрелить второго, остановленного невидимой, непреодолимой стеной.

— Послушайте меня! Я не знаю, что вам обо мне наговорили, но это все ложь. Я вам не враг!

— Зверь! — заревел Гольдони из дома. — Я тебя прикончу.

— Но почему. Бога ради, скажите? Я же не хочу причинить вам зла!

— Потому что ты Фонтини-Кристи! Убийца женщин! Истязатель детей! Ты мерзавец! Зверь!

Он опоздал. О Боже! Он все же опоздал: Убийца добрался до Шамполюка, опередив его.

Но убийца все еще на свободе. И значит, все еще остается шанс.

— Повторяю, Гольдони! — сказал он спокойно. — Я Фонтини-Кристи, но я не тот, кого вам нужно убить. Я не убивал женщин и не истязал детей. Я знаю, о ком вы говорите, но этот человек — не я. Это очень просто. Послушайте, я сейчас встану во весь рост перед окном. У меня нет оружия — и никогда не было. Если вы мне не верите — стреляйте. У меня нет больше времени с вами препираться. И мне кажется, вам тоже следует поторопиться. Всем вам...

Адриан уперся окровавленной ладонью в землю и, пошатываясь, встал. Медленно приблизился к разбитому окну.

Альфредо Гольдони слабо крикнул ему:

— Войдите и держите руки перед собой! Я пристрелю вас, если вы сделаете шаг в сторону или остановитесь!

Фонтин вышел из своего укрытия. Безногий направил его к окну, через которое можно попасть в комнату: инвалид не рискнул предпринять мучительные усилия, чтобы открыть незнакомцу дверь. Когда Адриан вынырнул из тьмы, Гольдони вскинул винтовку, изготовившись стрелять.

— Тот самый — и все же не он... — прошептал он.

— Он мой брат, — тихо ответил Адриан. — И я должен его остановить.

Гольдони молча смотрел на него. Наконец, не отрывая от него глаз, он опустил винтовку и положил ее рядом на пол.

— Помогите мне сесть в мое кресло, — попросил он.

Адриан, голый до пояса, сидел перед безногим на корточках спиной к нему. Изувеченный старик вытащил засевшие осколки стекла и смазал раны едкой спиртовой настойкой; она щипала, но кровотечение остановила.

— В горах кровь большая ценность. В наших местах этот раствор называют «лаймен». Это лучше, чем порошок. Вряд ли врачи одобрили бы такое средство, но оно помогает. Наденьте рубашку.