Союз обворованных - Андрей Хазарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После него в качестве свидетелей расписались майор и лейтенант.
Далее последовало сочинение подписки о невыезде с оговорками о возможности поездок по предвыборным делам, потом идиотской расписки в получении личных тапочек и дезодорантов…
Только в шестом часу Лаврентьеву удалось выскочить из райотдела с постылой сумкой в руках. Уже совсем стемнело, но квартал перед милицией был все-таки освещен, и ему удалось остановить какую-то замызганную «пятерку».
— Слушаю, гражданин начальник! — вежливо сказал водитель.
Лаврентьев, не дожидаясь приглашения, влез на сиденье рядом с водителем, скомандовал:
— На Кантемировскую, угол Липовой.
Машина тронулась.
— А как вы определили, что я «гражданин начальник»?
— Так кто ж ещё будет голосовать прямо напротив райотдела?
— Логично.
Только тут до Лаврентьева дошло, что вышло удачно: денег-то в кармане ни копейки. Ладно, главное — добраться до «гольфа», там деньги найдутся… После разыскать идиота Юрика и хорошо потрясти. В самом деле, очень уж как-то все подозрительно сошлось…
Глава 46
Убийство состоится…
На столе у полковника Кучумова негромко зазвонил прямой телефон:
— Слушаю.
— Дмитрий Николаевич, простите, что отрываю от дел…
«Что ещё Слон затеял?» — нахмурился Кучумов.
— …но у меня есть основания подозревать, что готовится убийство. Я ещё не могу сказать, кто будет жертвой и кто исполнителем, подозреваю лишь заказчика, но не имею пока достаточных сведений. Однако прошу вас: держите наготове группу, я сообщу место и время, как только будет ясность. Еще раз простите, для более подробного разговора нет времени и возможности, я должен держать линию свободной!..
Клацнуло, послышались частые гудки.
Полковник выругался и положил трубку. Подумал, нахмурившись: «Не иначе, что-то он вокруг Лаврентьева крутит, а мне не сказал». Нажал кнопку интеркома:
— Лидия Макаровна, срочно найдите майора Казьмина, пусть свяжется со мной. Прервите любой разговор.
* * *Освещенный участок улицы остался позади. Лаврентьев устроился на сиденье поудобнее — и тут ему в затылок уткнулось что-то твердое.
— Ну что, падло, открутился от ментов? Ничего, от нас так просто не открутишься. И не дергайся!
Лаврентьев в ужасе скосил глаза на водителя. Тот ухмылялся на одну сторону.
— Фраеришка ты… Надумал голосовать против райотдела — кто ж тебя тут подберет, кроме нас? — лениво процедил водитель.
Лишь теперь Гарик сообразил, что этот голос уже слышал. Рванулся в сторону дверцы, но тут же получил резкий тычок костяшкой пальца ниже уха.
— Сиди смирно, придурок! Лафа твоя кончилась, отбегался!.. Может, надеть на него браслетики? Чтоб не дергался?
Водитель помолчал, потом качнул головой:
— Нет. Вдруг гаишники остановят, а у нас пассажир в наручниках.
— Э-э, капитан, если остановят, он ведь хлебало раскроет, гвалт подымет…
— И то верно… Ну-ка, придержи его, сержант…
Лаврентьев почувствовал на шее чужие пальцы, твердые, грубые, — и замер.
— Ты гляди, — с издевкой сказали за спиной, — соображает!
«Пятерка» сбавила ход, причалила к бровке тротуара. Пальцы на шее сжались чуть сильнее, Лаврентьев съежился.
— Не боись, фраеришка, ты нам живой нужен… пока! — уже спокойно сказал «капитан». — Чуть попусти ему глотку… Пей!
В губы ткнулось металлическое горлышко, Лаврентьев машинально глотнул — и закашлялся, когда обожгло рот и горло.
«Капитан» отодвинул фляжку, обтер горлышко ладонью, завинтил крышку. Проворчал:
— Грех добрый продукт на такое говно переводить… Ладно, запах есть а теперь утихомирь его на четверть часа.
На затылок обрушился тяжелый удар, в глазах вспыхнул нестерпимый свет, а потом все заволокло тьмой…
Когда Гарик пришел в себя, машина стояла. Он шевельнулся — и ощутил ноющую боль в голове. Попытался раскрыть глаза, но что-то мешало. Поднял непослушную руку, наткнулся на мех. Потянул — в руке осталась меховая шапка, а глазам стало больно от яркого света. Проморгался, прищурился. Наконец глаза привыкли, свет оказался не таким уж ярким, а перед собой он увидел невысокое крыльцо.
Дверца справа от него распахнулась, голос «капитана» произнес неожиданно корректно:
— Выходите, господин Лаврентьев.
«О Боже, они знают!»
— Прошу вас, — подтолкнул в шею твердый предмет. — Аккуратно, пожалуйста, это пистолет, с предохранителя он снят. Не забудьте свои вещи.
«Сержант» тоже говорил очень вежливо.
Лаврентьев неловко выбрался из машины, хотел оглядеться, но помешал ствол на затылке.
— Проходите в дом, поторопитесь, вас ждут.
Цепляясь за деревянные перила, Гарик поднялся на крыльцо. Дверь перед ним распахнулась, он прошел коротким коридорчиком и оказался в просторном холле. Здесь было тепло, в дальнем углу горел камин, помещение заливал мягкий рассеянный свет от скрытых ламп.
Навстречу шагнул молодой человек с лицом вышколенного лакея и фигурой борца-полутяжа.
— Позвольте пальто, мы его высушим и почистим, с вашего разрешения.
Лакей-полутяж исчез, Гарика подтолкнули вперед и усадили в гостевое кресло перед большим столом.
Наверху мягко хлопнула дверь, негромко скрипнули ступеньки. По деревянной лестнице со второго этажа спускался дородный мужчина в старомодной куртке с выложенными из шнура узорами на груди. Густые темные волосы, очки в массивной оправе. За ним следовал ещё один, в деловом костюме, при галстуке.
Дородный сошел с последней ступеньки, повернулся. Гарик заметил дымящуюся трубку в правой руке — и лишь потом разглядел лицо.
Слон!
— Борис Олегович, по вашему поручению господин Лаврентьев приглашен и доставлен, — доложил «капитан».
— Благодарю вас, Алексей Глебович.
«Ни лиц, ни имен не скрывают — значит, не боятся, что заговорю». У Гарика сжалось сердце.
Слон прошел к явно хозяйскому месту по другую сторону стола, сел. Человек в деловом костюме устроился сбоку от него, на стуле с высокой спинкой.
— Благодарю вас, господин Лаврентьев, что согласились навестить меня. Моя фамилия Дубов, вы, вероятно, слышали обо мне — мы с вами соперники в демократическом состязании.
Слон чуть шевельнул губами в короткой улыбке.
— А вы, насколько мне известно, исполнительный директор акционерного общества «Мак», Лаврентьев Игорь Константинович, не так ли?
Лаврентьев нахмурился. Внезапная вежливость похитителей, уютно освещенное помещение, цивилизованный вид собеседников как-то его успокоили — он ощутил себя в привычной обстановке.
— Не сказал бы, господин Дубов, что ваше приглашение было выдержано в общепринятых тонах…
Тут же в затылок уткнулся ствол, голос «сержанта» прошипел:
— Не наглей, падло! Помни, с кем разговариваешь!
Лаврентьев вздрогнул.
Сам же Слон лишь повел трубкой в сторону:
— Боюсь, моих коллег вынудили к тому обстоятельства. Вы ведь могли и не принять приглашения, выдержанного в общепринятых тонах, не так ли? А встретиться нам было необходимо, причем безотлагательно. Шутка ли, такие мерзости творятся, разве можем мы оставаться безучастными? Вот, извольте полюбоваться! Анатолий, прошу вас…
Лакей включил видеомагнитофон, на экране возникло изображение улицы в каком-то из новых районов. По тротуару шла энергичным шагом крупная блондинка в полосатой шубке. Снято было явно телеобъективом: дальний и ближний планы словно сливались в одной плоскости. Внизу в кадре светилась дата и время: 02.03.97 08:32, - а дальше мелькали секунды. Блондинка подошла к краю тротуара, посмотрела вперед и вправо — и неожиданно бросилась через улицу бегом. Объектив повернулся за ней следом, в кадре возник желтый троллейбус, подъезжающий к остановке. Блондинка бежала через улицу, по-женски откидывая ноги чуть в стороны. И вдруг поле зрения заполнило размытое черное пятно. Быстро удаляясь, оно превратилось в легковой автомобиль с большими прямоугольными задними фонарями. Блондинка уже достигла середины проезжей части — и тут черный автомобиль рванулся влево, женщина взлетела в воздух, перекатилась через крышу и упала на проезжую часть. Автомобиль, все увеличивая скорость, унесся вдоль широкой улицы. «Пятерка?» — спросил голос за кадром. — «По-моему, семерка», отозвался другой. Возле упавшего тела расплывалось темное пятно. С левого тротуара бежали два человека, несколько прохожих застыли, глядя на дорогу. Первый голос скомандовал: «За ним!» Панорама в кадре все быстрее наплывала на зрителей, возник какой-то мост. Голос за кадром торопливо говорил: «„Жигули“, семерка, черная, номер А-Ка-Эс четырнадцать двадцать шесть, идет по Полтавской от центра, держим в поле зрения… Бригадир, срочно высылай машину с камерой к повороту на Западное шоссе, быстрее, может, поспеет!»
