Дочь пирата - Роберт Джирарди

Крикет ничего не ответила.

Волны перекатывались, как мускулы под кожей Африки.

Уилсон вновь посмотрел на Крикет, она, сбросив шорты и майку, лежала на песке, голая и теплая.

— Поступай как знаешь, но я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. Мне хочется запомнить то, чего тебе будет недоставать.

— Нет, — ответил Уилсон.

Но глаза у нее были сине-зеленые, волосы отливали медью, а грудь покрылась гусиной кожей от холода. И Уилсон сделал то, что она просила. Когда все закончилось, они оба почувствовали себя ужасно и зарыдали в объятиях друг друга.

«Овод», стоявший на якоре, подал длинный гудок.

— Нам пора отплывать, мистер Лэндер! — крикнул лейтенант Пиви.

Уилсон встал, надел штаны и солнцезащитные очки и пригладил ладонью волосы:

— Я должен идти.

Крикет бросила на него быстрый взгляд. К ее голому телу пристал песок.

— Я должен идти, — повторил он.

— Иди, — сказала Крикет.

— Береги себя.

— Ладно.

Уходя, он ощущал спиной ее взгляд, ощущал все время, пока поднимался на дюну и шел к морякам.

Большой стальной нос «Овода» развернулся, и корабль двинулся на север, к Англии. Уилсон пришел на шканцы, закурил «Нейви кат» и попытался осмыслить все то, что произошло с ним с тех пор, как он, много месяцев назад, отплыл на «Компаунд интерест». Недавнее прошлое представлялось как ряд драматических образов, как набор слайдов из жизни другого человека, значительно интереснее, чем Уилсон Лэндер. Он пропускал сквозь память картинки и, наконец, добрался до последней, печально-эротической композиции: голая Крикет, лежащая на песке островка, с загадочным выражением на лице, которое Уилсону так никогда и не удалось разгадать.

Эпилог

СНОВА ДОМА

1

Город ничуть не изменился за время отсутствия Уилсона. То же самое уличное движение, те же самые краски неба после полудня. Та же самая богема слонялась по Бенду в поисках радости. Те же самые проржавевшие танкеры тащились по каналу Харви. Те же самые холмы голубели в туманной дали округа Варинокко.

Уилсон устроился в дешевой гостинице «Риальто» в конце Коммерс-авеню, неподалеку от Буптауна. Он заказал в номер бутерброд с сыром и беконом, поел, завалился на кровать и проспал четырнадцать часов подряд. Проснулся Уилсон рано утром в субботу. Он оделся, вышел на улицу и бесцельно побродил среди равнодушной толпы. В десять тридцать позавтракал в кафе, куда захаживал и раньше, но знакомых не приметил. Потом он зашел в книжный магазин и купил «вечный» календарь — пластиковую карточку с пластиковым колесиком. Произведя нехитрые вычисления, он обнаружил, что не был в городе два года, два месяца, шесть дней и несколько часов. Он опять побродил, чувствуя себя потерянным, никому не нужным, как солдат, вернувшийся с войны. Он собрался позвонить Андреа, но передумал. Она, возможно, уже замужем, имеет детей и полностью погружена в ту жизнь, которую они могли бы провести вместе. И все же у Уилсона болела душа при мысли, что он будет жить в этом городе без нее.

Неожиданно он оказался в районе складских помещений, где находился магазин, в котором работала Крикет. У него учащенно забилось сердце. Он без труда нашел улицу и магазин около французского ресторана, который теперь превратился в китайско-креольский и назывался «Суши Новый Орлеан». Чучело обезьяны из витрины исчезло, и с оранжевыми глазами кот не сидел на розовой подушке у входа. Впрочем, стены по-прежнему украшали унылые книги, чугунные котелки и связки кореньев.

За прилавком сидела неприятного вида женщина лет сорока с прямыми крашеными черными волосами. Посетитель, старый мужчина в синем тренировочном костюме, ушел при появлении Уилсона.

— Что вам угодно? — спросила женщина.

— Вы Нэнси?

— Да. — Она смерила его подозрительным взглядом.

— Я хочу получить обратно свою квартиру.

— Кто вы такой, черт побери? — возмутилась женщина.

Уилсон объяснил.

— А где Крикет сейчас?

— Наверное, в Африке.

Нэнси щелкнула пальцами.

— И вы думаете, я вам отдам квартиру?

— Такое происходит в городе постоянно. Считайте это возвращением законного обитателя.

— Сейчас там живет подруга подруги, — буркнула Нэнси. — Она прибыла с шабаша ведьм. Хорошо бы избавиться от нее.

Уилсон сел в автобус, идущий на улицу Оверлук, и пересек мост. Привычный промышленно-медицинский запах, привычная меланхолия…

Подойдя к дому номер 72, Уилсон поднял глаза и увидел в окнах своей квартиры чужие выцветшие шторы. В ответ на его звонок вышла босая худосочная девица лет двадцати, одетая в длинную крестьянскую юбку и ядовито-зеленую блузку, в ушах блестели круглые серьги. Похоже, она следовала инструкции, как должна выглядеть ведьма.

— Да? — Глаза девицы, как и Нэнси, излучали подозрительность.

— Надо думать, вы удивитесь, но это моя квартира…

— С чего бы вдруг?

Уилсон сообщил, что является изначальным квартиросъемщиком, что договор об аренде составлен на его имя, что он уходил на время в море, а теперь вернулся.

— Не беспокойтесь, я дам вам время на то, чтобы подыскать другую квартиру. Месяц, а то и два. До ноября.

Уилсону казалось, что это вполне приемлемое предложение. Но когда он закончил, ведьма захлопнула дверь у него перед носом. Он услышал, как с грохотом задвигается засов.

— Пошел на хрен отсюда, пока я не вызвала легавых!

Уилсон снова позвонил, но на сей раз безрезультатно. Тогда он перешел на противоположную сторону улицы, спрятался за мусорным баком и просидел на корточках в зловонной темноте несколько часов.

Около половины восьмого над районом Рубикон взошла полная луна. За выцветшими шторами зажгли свет. Час спустя из дома вышла молодая блондинка с черным шарфом на голове и с черным кожаным рюкзаком за спиной. Уилсон подождал, пока она удалится подальше, и пересек улицу.

В вестибюле он сосчитал плитки на полу и под третьей от стены нашел связку ключей в мешочке с застежкой молния, которые он оставил здесь два года, два месяца, шесть дней и несколько часов назад.

Следующий час он потратил на то, чтобы вынести пожитки молодой ведьмы на тротуар у дома. Длинные цыганские платья и мантии с капюшонами, кружевные жилетки, две садомазохистские кожаные сбруи, а также косметику, и колоду карт Таро, плакат, изображающий сатану, и плакат семидесятых годов, на котором котенок висел вниз головой на перекладине с надписью: «Отдохни, малыш».

В холодильнике Уилсон нашел достаточно ингредиентов для пирога с сыром и салата. Поужинав, он немного попялился в телевизор, поменял постель и лег спать.

Утром, почесываясь, позевывая, он подошел к окну и высунулся наружу, дабы глотнуть теоретически свежего воздуха. На тротуаре подле своих пожитков стояла девушка в черном.