Принц Шеннийский (СИ) - Павлов Игорь Васильевич

Замолчал, потому что у Бахары слезы на глазах проступили. Это не дело. Еще пару моих трогательных фраз, и она разразится. Повернулся к Дарии, эта уже пару слезинок обронила.

Нет у меня права наставлять их. Эта мысль пришла после ухода этой парочки. Нельзя пользоваться этим в своих интересах. Просто нужно сделать так, чтобы они больше не грызлись между собой. Я решил остаться до прибытия всех лидер клана.

На следующее утро вышел к валькийскому народу. Площадь расчистили, чуть ли не деревья снесли, чтобы народа вместить больше.

Тут были представители всех кланов. Стояли и приличные воительницы с цивилизованным видом, виднелись и такие образины, что сложно представить из каких пещер и болот вылезли. Что они только со своими мордашками и телами не сделали, дабы устрашить врагов.

Вскоре стал более детально различать:

Тут и людоедки, которые стояли отдельной группой, только у них не было столпотворения, все вокруг держали дистанцию, жертвенниц заметил, на вид самые забитые мышки, жителей подземелий (щурятся бедные, ибо на свет раз в год выходят, если не реже), болотные кланы, источающие зловонья и голыми руками разрывающие крокодилов (другие вокруг с кривыми мордахами стоят, терпят запахи). Даже сорок три кошки сбежалось со всех уголков джунглей. Зов их матери ничтожно мал по сравнению с зовом шаманки. Теперь понимаю, она не простая, совсем не простая. Есть в ней что — то от потустороннего. Возможно, она связана как — то с Великими, как стражи или Боа.

Такой дисциплине позавидует даже королевская гвардия на параде.

Выдержал паузу минут в двадцать, рассматривая их и приучая друг к другу. Это важно. Речь продумывал, все утро не спал. Что им всем сказать?! Волнение нахлынуло такое, что голос мой истончился, чую всеми фибрами души. Буду я жалок. Заметят ведь, если начну много говорить. Усомнятся. А если так, авторитета не будет, и не послушают. А я хочу положить конец их распрям. Пусть они лучше Дезрант завоюют, сил хватит у такого огромного женского воинства.

— Причина половины наших жизненных ошибок в том, что мы чувствуем там, где нужно думать… И думаем там, где нужно чувствовать… — произнес отрепетированную фразу.

Сердца тысяч затаились, пытаясь переварить сказанное, найти в этом свой смысл и свою правду. Фраза универсальная, заставит их задуматься. Тех, кто не поймет… им переведут соседи. Обычно соседи немного понимают друг друга, а по цепочке и до людского языка дойдет.

— Наказываю вам в кодекс ваш вписать запрет на убийство вальки, независимо от того, какого племени и клана она. Весь ваш гнев и силу направляйте на внешних врагов. Живите в мире между собой и станете сильнее в десять крат!

Дальше не мог говорить, чувствую в груди нарастает дрожь.

Только я дал понять, что закончил. Не организованно, сперва ближайшие взревели, затем все остальные подхватили:

— Катэрон!! Катэрон!!

— Ка — а–тэрон!! Ка — а–тэрон!!

— Объедини нас!

— Будь нашим лидером!

И еще какие — то балаканья проклевывались несуразные… Вскоре ушел под визг и крики, что разносились на весь лес. Боевые кличи, затем перешли на хвалу богам, причем хором, никто друг друга не перебивал: одни отчеканили, за ними другие.

Животных в округе километров на десять распугали. Был бы рядом Боа, деревьев нашвырял, лишь бы только заткнулись.

К назначенному сроку прибыли все главы кланов. В тесном кругу из пятидесяти пяти властных женщин чувствовал себя не лучше, чем перед многотысячной толпой.

Покорные, но не затуманенные мной мозги с легкостью перешли на дискуссию, когда предложил им это.

Споров оказалось много. Территории для охоты, границы, невыясненные отношения. Кто — то на кого — то подло напал, не отомщены смерти сестер, деревни крестьян пожгли, клад нашли не поделили, мужиков выкрали и тому подобная чушь.

Махнул рукой, не выдержав и получаса полемики. Все замолчали.

— Отныне и на веки создается совет Глав кланов, в составе которых вы. Большинством голосов решаете все вопросы. И не вздумайте вести политику склонения на свои интересы сторонников. Чтобы не опускались до всяких подковерных игр. Вернусь сюда в любой момент в любом обличие и узрю все. Все при — все! Накажу, изгоню, нашлю беды и несчастья. Вы меня поняли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, Катэрон…

— Повинуемся, Катэрон…

— Боги Леса благосклонны к нам…

В ночь после совета глав кланов, я понял, как вымотался. После нервного перенапряжения не мог собрать все мысли в кучу. Рассеянность полная.

На поход снаряжали меня всеми старшими сестрами. Шпагу мне вручили, самую лучшую, узнал свой же трофей с Мертвого города. Возникла шаманка, которую не видел с той первой встречи, навешала бус, амулетов.

Хотела Наташа Светин лук передать в дар. Возмутился, чтобы лично пришла. Попрощаться хоть с ней.

Обнял сделавшуюся слабенькой девочку, поцеловал в лобик. Плачет… да что ж такое? У самого слеза наворачивается. С собой уж забирать не буду, пропадет она там. Не угляжу, да и здесь ее дом.

Узелок мне собрали хороший. Плащ попросил — отыскали серенький. Он мне пригодится по ту сторону. Одежду тоже нашли рыцарскую.

Собрались и всей толпой двинулись в сторону Бора. Думал, что Бахара с Наташей проводят, ну и еще тридцать атлеток в придачу. Вроде бы так на вид и было. Вот только на небольшой дистанции параллельно нам, позади и впереди шли толпы вальки, расчищая путь, бросаясь брюхами на змеюк и разгоняя комаров.

Шли через кланы и поселения, везде встречали и кормили, боготворили, слов наставнических просили. Перешел через бурлящую реку Аэ, что кишела всякими уродами. Лодок деревянных по обеим берегам видимо — не — видимо. Там же и тушек водных чудовищ море целое. Ужас пробрал до мозга костей. Таких уродов я еще не видел. Зубы, клешни, щупальца, рты невероятных форм и размеров. Страшно подумать, чтобы было со мной, кинься я эту реку хоть на лодке переплывать. Да что уж там — на корабле. Один фиг, разорвали бы вместе с деревянной посудиной.

Пересекли реку и двинулись дальше. Поход мой затягивался. Все хотели посмотреть на Катэрона. Я возмутился аккуратно и стали двигаться быстрее, минуя поселения. Думал вообще идти один. Проще было бы перекинуться в кошку и помчаться. Вот только вещи как нести, это первый вопрос. А второй — внутриполитический: если перекинется Катэрон в кошку, те особое положение займут, а там глядишь и к матери в пещеру поведут. А этого допускать нельзя. Об этом на совете я отдельно сказал. Наплел, что сущность там запретная и никому туда нельзя. Искушение и испытание для стойких воинов, вроде подействовало.

И вот, лес непривычно поредел и деревья истончились. Джунгли переросли в дикие леса, а из них в обычные, обитаемые лески. Армия вальки осталась позади под мой строгий наказ. Группа сопровождения тоже остановилась, ожидая возвращения Бахары и Наташи. С двумя дошел до границ леса. Остановился, тоскливо стало. Вперед смотрю — мир кажется чужим и злобным. Поворачиваюсь к валькийкам — взгляды такие родные. Заботы лишиться такой вся душа противится, а голова говорит — надо прощаться.

Обнял Бахару, что меня невольно в бою закалила. Плачет, ну что ж с вас взять, женщин…

К Наташе подхожу.

— Я самая счастливая, — говорит мне тихо.

Обнимаю ее. А она дальше шепчет:

— Ребенок от тебя будет, как и хотела.

Сбылась мечта идиота. Сердце екнуло от новости. Обнял крепче. Эмоций с десяток, одна другую давит. Что ж я…

— Думала от сильного воина забеременеть, — продолжает. — А вышло от Катэрона. Даже если мальчик будет, не отдам его в ссылку.

— Не вздумай, — рычу, отстраняясь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Смотрит на меня влажными глазами. Сильная, боевая самка готовая разреветься.

— Не говори никому от кого, пусть секретом нашим будет, — шепчу, понимая, что ничего от гласности хорошего ждать.

— Возьми с собой, — заявляет.

Смотрю, Бахара подальше отошла, понимает, разговор наш интимный. И хорошо, что не слышит.

— Мир, где нет густой зеленой шапки над головой более жесток, чем ваш. Хотя думал иначе. Валькийские джунгли для такой сильной, как ты — лучшая защита. И мне спокойнее будет. Там, куда направляюсь, мир не живет по кодексам. Он ими пользуется, чтобы уничтожить или подчинить благородных и честных. Люди чести — вид вымирающий.