Eurocon 2008. Убить Чужого - Андрей Синицын

И неудивительно. Лишь умом мы понимали, что Скотт перестал быть одним из нас. Где-то глубоко внутри мы все еще не были готовы принять убийственный факт: против нас действует не просто несчастный душевнобольной – нам противостоит хладнокровный изобретательный враг. Мы готовились спасать нашего товарища – и влипли в ситуацию, когда самое время было подумать о собственном спасении. Не судите нас строго. Триггер – и тот не переключается мгновенно, а человек не триггер.

Мы очень сильно недооценили Скотта.

Не сговариваясь, мы с Сильвией ринулись к шлюпке-два. Так и есть: блок управления был разрушен. Наверное, Скотт колотил по нему булыжником.

– Воздух! – заорал Фриц.

Вы видели, как бросаются врассыпную кролики, когда на них пикирует коршун? Фр-р! – и нет их. Точно так же бросились в разные стороны и мы, а шлюпка-два перестала существовать. Я зажмурился и поэтому не ослеп, а через мгновение взрывная волна подняла меня в воздух, перевернула и шмякнула обо что-то излишне твердое. Сознания я не потерял, но на мгновение ошалел от боли.

На том месте, где стояла шлюпка, шипя, дымился безобразный оплавленный ком. Пылали кусты. Мой защитный барьер отключился от удара, и я включил его снова, повинуясь больше рефлексу, чем разуму. А в небе над нами с ленивой грацией разворачивался катер, высматривая, выцеливая…

Я дважды выстрелил по нему и оба раза попал, но может ли нос комара проколоть броню танка? Разумнее всего было бежать, что я и сделал со всей возможной прытью.

Это не мешало мне прокручивать в голове разные варианты. Бежать к шлюпке-один? Скотт наверняка вывел ее из строя. Теперь он владел единственным на планете транспортным средством, не считая «Стремительного». Найти в руинах щель и отсидеться? Тоже не годится: через минуту-другую Скотт найдет меня и хладнокровно разнесет на атомы вместе с архитектурным памятником исчезнувшей цивилизации.

Своевременный вопрос: куда бежать?!

Ответ напрашивался сам собою: вон из города. Туда, где непроницаемая зеленая кровля скроет меня. Туда, где Скотту надо будет очень постараться, чтобы найти меня и уничтожить.

Я знал, что Бернар, Фриц и Сильвия так и сделали.

Я остался на месте.

Мозг работал спокойно и четко. Если бы я сохранил способность удивляться, то непременно удивился бы этому.

Превосходство над Скоттом – вот что я ощутил сразу, как сумел понять его. Он дивно обвел нас вокруг пальца, а потом свалял дурака. Ему следовало бы, захватив брошенный нами катер, на полной скорости мчаться к «Стремительному». Пока мы метались бы в растерянности, разыскивая беглеца, он спокойно нейтрализовал бы Татьяну и Малгожату. После чего ему осталось бы только поднять корабль и выжечь выхлопом кусок джунглей, скрывающих брошенный город. Вместе с нами. Затем он стартовал бы с Близнеца и два-три месяца спустя уже наслаждался бы жизнью среди людей. Без нас, зато со своими новоприобретенными свойствами.

Но теперь было поздно. Десять против одного – Бернар уже связался с кораблем и отдал приказ ни под каким видом не впускать Скотта под защитный купол. Скотту осталось бы лишь скрежетать зубами в напрасных попытках проломить огнем силовую защиту «Стремительного». Защитный барьер вокруг корабля – это вам не слабенькая защита человека или шлюпки. Это серьезно!

Но понимал ли Скотт, что фактически уже проиграл партию?

В этом я не был до конца уверен. И не был убежден, что он ухватится за предложенную мной соломинку. Но я не видел иного выхода.

Катер развернулся носом в мою сторону. Я всплеснул руками и заметался туда-сюда. Споткнулся, упал. Вскочил и как бы в панике кинулся наутек не разбирая дороги. Наткнулся на обомшелую стену какого-то древнего сооружения. Попытался вскарабкаться – и сполз к подножию стены, обрывая тонкие лианы. Подрожал коленями. Закрыл лицо одной рукой, а другую поднял вверх.

Полная капитуляция.

Если в голове Скотта осталась хоть толика холодного разума, он должен был взять меня заложником и торговаться. Только так он мог достичь хоть чего-нибудь. Но достаточно ли ясно Скотт понимал свое положение? В течение нескольких секунд я не был в этом уверен.

Риск? Огромный. Но иначе было нельзя.

Катер медленно опускался в каких-нибудь десяти шагах от меня. Изо всех сил я изображал собой жалкое зрелище. Скотт откинул колпак кабины. Достал парализатор. Затем потянулся выключить защитный барьер и даже отвернулся от меня на мгновение. Разве мог быть опасен ему постыдно сдавшийся, несомненно, наделавший в штаны слизняк?

Как только он выключил барьер, я выстрелил ему в голову.

Навскидку. Почти не целясь. Но я, знаете ли, неплохой стрелок.

Боковым зрением он уловил мое движение и изменился в лице, поняв, что его провели, а спустя долю секунды изменяться стало нечему. Безголовое тело рухнуло на пол кабины.

9

Никто не винил меня, а я молчал и старался не встречаться ни с кем взглядом. Я знал их. Они знали меня. Они должны были понять, каково мне.

Бернар тоже помалкивал. Ведь это он выпустил Скотта из изолятора, а тот едва не убил всех нас. Остальные молчали из деликатности. Лишь Сильвия то взглядом, то жестом давала понять, что я в любой удобный момент могу найти утешение в ее объятиях. Я делал вид, что не замечаю ее призыва, не нуждаясь ни в любви, ни в благотворительности.

Мы потеряли обе шлюпки (вторую Скотт тоже вывел из строя) и лучшего из наших товарищей. Я прекрасно видел, что всех мучает вопрос: сохранится ли наш экипаж как единая команда после гибели Скотта? Нет, после убийства Скотта! Пусть вынужденного. Я знал, что мне придется уйти. Это не волновало меня, я ушел бы в любом случае, и мне было безразлично, кого назначат мне на замену.

Все лечились работой – старательно, но как-то механически.

В ближайшем к нам заброшенном городе Татьяна раскопала несколько захоронений позднего периода и определила их возраст радиоизотопным методом: около тысячи лет. Малгожата, заинтересовавшись катающимися по саванне шарами местного «перекати-поля», напала на сенсацию: шары оказались не растениями, не животными, не грибами, а совершенно особенной, не имеющей аналогов формой жизни. Мы с Сильвией слетали на третий материк, посетили два крупных острова и нигде не нашли следов разумных существ.

Фриц мучил паразита. После того, что натворил несчастный Скотт, ни у кого не осталось сомнений: паразит продолжал действовать и после удаления главной, как нам казалось, части его организма. Расползшиеся по телу Скотта «метастазы» оказались вполне жизнеспособны. Фриц предположил, что червеобразная тварь, легко внедряющаяся под кожу, не более чем личинка, а настоящий паразит – нити. Но, конечно, для Скотта это уже не имело ровно никакого значения.