Марсианин - Энди Вейер

Последние два сола я почти постоянно ехал в гору, поднимаясь по задней стене Марсианской долины. Подъем был слабый, но непрерывный. Теперь я на заметно большей высоте. Ацидалийская равнина (где скучает одинокий жилой модуль) расположена на 3000 метров ниже нулевой отметки, а земля Аравия – на 500 метров ниже. Так что я поднялся на два с половиной километра.

Хотите знать, что такое нулевая отметка? На Земле это уровень моря. Очевидно, на Марсе такое объяснение не прокатит. Поэтому умники в лабораторных халатах посовещались и решили, что нулевая отметка на Марсе – это область, где атмосферное давление составляет 610,5 паскаля. То есть на 500 метров выше, чем я сейчас нахожусь.

Дело принимает рискованный оборот. Сбившись с курса на Ацидалийской равнине, я мог просто повернуть в нужную сторону, основываясь на новых данных. В Марсианской долине облажаться не представлялось возможным. Нужно было только ехать по каньону.

Теперь я оказался на пересеченной местности. Из тех, где лучше держать дверцы марсохода запертыми и не останавливаться на перекрестках. Ладно, не совсем так, но с курса здесь сбиваться не рекомендуется.

В земле Аравии есть большие неприятные кратеры, которые приходится объезжать. При плохой навигации я окажусь на краю такого кратера и мне не удастся просто съехать вниз по одной его стороне и подняться по другой. Для подъема требуется куча энергии. На ровной поверхности я способен проезжать в день 90 километров. На крутом склоне – в лучшем случае 40. Кроме того, ездить по склонам опасно. Одна ошибка – и марсоход может опрокинуться. Не хочу даже думать об этом.

Да, в конце концов меня ждет спуск в Скиапарелли. С этим ничего не поделаешь. Тут спасет только осторожность.

Как бы то ни было, если я окажусь на краю кратера, придется вернуться назад. А кратеры здесь формируют настоящий чертов лабиринт. Нужно держаться начеку, постоянно быть наготове. Ориентироваться не только по широте и долготе, но и по объектам на местности.

Первое испытание: проехать между кратерами Резерфорда и Трувело. Кажется не слишком сложной задачей. Между ними 100 километров. Даже я в состоянии с этим справиться, верно?

Верно?

Я прошел по ниточке между Резерфордом и Трувело без проблем. Да, ширина ниточки составляла 100 километров, но какого черта!

Сегодня четвертый «воздушный день» моего путешествия. Я провел в пути двадцать солов. Пока следую точно по расписанию. Согласно моим картам, я проехал 1440 километров. Еще не полдороги, но почти.

На каждой остановке я беру образцы почвы и камней. Я делал то же самое, когда ездил к «Патфайндеру», но на этот раз НАСА гарантированно следит за мной, поэтому помечаю каждый образец текущим солом. Они знают мои координаты намного точнее, чем я сам. Потом смогут соотнести образцы с местностью.

Возможно, это пустая трата времени. МВА не сможет взять значительный груз, когда я стартую. Чтобы перехватить «Гермес», аппарат должен развить скорость убегания, в то время как он предназначен только для выхода на орбиту. Единственный способ набрать скорость – избавиться от веса.

Хотя бы этими переделками будет заниматься НАСА, а не я. Добравшись до МВА, я смогу снова связаться с ними, и они скажут мне, какие модификации требуются.

Вполне вероятно, они скажут также: «Спасибо за каменюки, но оставь их на Марсе. Вместе с одной из своих рук. Выбери нелюбимую». Но на маловероятный случай, что удастся захватить образцы, я продолжаю их собирать.

В ближайшие несколько дней меня ждет легкая дорога. Следующее крупное препятствие – кратер Март. Он прямо на моем пути к Скиапарелли. Придется дать крюк в сотню километров, чтобы объехать его, но тут уж ничего не поделаешь. Попробую держаться южного края. Чем ближе я подберусь к нему, тем меньше времени потрачу на объезд.

– Читал сегодняшние новости? – спросила Льюис, доставая обед из микроволновки.

– Ага, – кивнул Мартинез, потягивая кофе.

Она села напротив него за стол в «Рекреации», осторожно вскрыла горячий пакет и решила дать обеду немного остыть.

– Вчера Марк въехал в песчаную бурю.

– Да, я видел, – отозвался Мартинез.

– Мы должны принять во внимание вероятность того, что он не доберется до Скиапарелли, – сказала Льюис. – Если это случится, нужно поддерживать боевой дух. Нам предстоит долгая дорога домой.

– Он уже однажды умирал, – ответил Мартинез. – Это плохо сказалось на боевом духе, но мы справились. Кроме того, на этот раз он не умрет.

– Шансы весьма призрачны, Рик, – возразила Льюис. – Он углубился в бурю на пятьдесят километров и проезжает по девяносто километров в сол. Вскоре он завязнет слишком глубоко, чтобы выбраться.

Мартинез покачал головой:

– Он справится, капитан. Просто верьте.

Она жалко улыбнулась:

– Рик, ты же знаешь, что я не религиозна.

– Знаю, – ответил он. – Я имею в виду веру не в Бога, а в Марка Уотни. Подумайте обо всем том дерьме, что вывалил на него Марс. Он выжил. Переживет и это. Не знаю как, но переживет. Он башковитый сукин сын.

Льюис принялась за еду.

– Надеюсь, ты прав.

– Хотите поспорить на сотню баксов? – улыбнулся Мартинез.

– Разумеется, нет, – ответила Льюис.

– И правильно.

– Я никогда не поставлю на гибель товарища, – объяснила Льюис. – Но это не значит, что я думаю, будто он…

– Да-да-да, – прервал ее Мартинез. – В глубине души вы знаете, что он справится.

Пятый «воздушный день», и все идет хорошо. Завтра я начну объезжать кратер Март с юга. Потом будет проще.

Я в середине скопления кратеров, которые формируют треугольник. Я называю его Треугольником Уотни, потому что после всего, что я пережил, хоть что-то на Марсе должно носить мое имя.

Трувело, Беккерель и Март образуют углы треугольника, а еще пять крупных кратеров располагаются вдоль сторон. В норме это не составило бы никакой проблемы, но с моей примитивной навигацией я легко могу оказаться на краю одного из них, и придется ехать назад.

Преодолев Март, я выберусь из Треугольника Уотни (это название нравится мне все больше и больше). А затем по прямой безнаказанно двинусь к Скиапарелли. По пути мне встретится еще множество кратеров, но относительно небольших, и объехать их не составит труда.

Я продвигаюсь семимильными шагами. Земля Аравия действительно более камениста, чем Ацидалийская равнина, но мои опасения не оправдались. Большинство камней я могу переехать, а крупные булыжники – объехать. Мне осталось 1435 километров.