Лингвистические детективы - Николай Шанский

В противном случае между писателем и читателем могут установиться такие отношения, которые наблюдаются между персонажами комедии А. А. Шаховского «Новый Стерн» и басни К. Пруткова «Помещик и садовник». В первой в ответ на восторженную фразу сентиментального князя: «Добрая женщина, ты меня трогаешь» – крестьянка отвечает: «Что ты, барин! Я до тебя и не дотронулась!» Во второй в ответ на вопрос помещика о том, как растет его «некое растение, какого, кажется, в Европе даже нет» («Что? Хорошо ль растенье прозябает?»), садовник сообщает, что оно замерзло («Изрядно, – тот в ответ, – прозябло уж совсем»). Стилистическая игра А. А. Шаховского, опирающегося на омонимические отношения между трогать – «волновать, вызывать сострадание» и трогать – «касаться» и К. Пруткова, строящаяся на омонимии устаревших ныне глаголов прозябать – «расти, произрастать» и прозябать – «зябнуть, мерзнуть», очень ярко показывает, какое «взаимопонимание» может возникнуть между говорящими, коль скоро им что-то в языке собеседника неизвестно.

Такие же казусы могут быть и нередко наблюдаются при чтении литературы постоянно, особенно при таком, которое остроумно называется «чтением по диагонали». Наличие в художественном тексте неизвестного языкового «остатка», существование в нем различного рода «шумов и помех» и определяют необходимость его лингвистического комментирования, объяснения «темных» мест и трудных строчек, непонятного и незамеченного (такое тоже бывает).

Лингвистическое комментирование художественного текста, разъяснение и толкование нам непонятного и нами не замеченного обезопасит от искаженного и неполного его понимания, даст возможность проникнуть в святая святых произведения, позволит хорошенько разглядеть, как оно «сделано».

Лингвистический анализ наглядно показывает, насколько далеко так называемое «глобальное понимание» художественного произведения от его истинного осознания, насколько важным и необходимым является пристальное внимание ко всякого рода языковым «мелочам», для того чтобы увидеть художественный текст в его первозданном виде, чтобы услышать живой голос писателя.

Имеющиеся в художественном тексте языковые шумы и помехи мешают слышать и видеть, адекватно понимать текст как информацию и образную структуру.

О всех сложностях и проблемах, которые возникают при чтении русской художественной литературы, в одной главе рассказать, естественно, нельзя. В предлагаемых мини-очерках, посвященных лингвистическому комментированию неясных мест, «трудных» строк и отрывков, встречающихся в том или ином тексте, я познакомлю вас только с наиболее существенным, интересным и занимательным. Эта глава, следовательно, будет своеобразным по своей новеллистической форме введением в языковые тайны художественного текста, коль скоро он оказывается «под лингвистическим микроскопом». В небольших заметках вы познакомитесь со многими запутанными и неясными местами русской художественной классики, узнаете некоторые сведения по истории русского литературного языка XVIII–XX вв. и современному языку, имеющие важное значение для поставленных в книге вопросов. В частности, в ней на конкретных примерах повествуется о самых различных трудностях, которые возникают при чтении художественного текста в связи с тремя лингвистическими «китами»: 1) исторической изменчивостью русского литературного языка и языка художественной литературы, 2) нормативностью литературного языка и «поэтическими вольностями» и 3) синтезом в художественном тексте авторского новаторства и сложившихся в литературе традиций.

Языковые «шумы и помехи»

ВВ литературе, по существу, нет такого художественного текста, в котором не было бы фактов, требующих лингвистического комментария. Любое, даже самое простое и бесхитростное по языку, произведение содержит в себе нечто нам непонятное. Мелкие «подводные камешки» языковой материи художественного произведения попадаются даже тогда, когда оно написано совсем недавно, нашими современниками, и о наших заботах и радостях. Чем это объясняется, уже говорилось выше. К сказанному нужно еще добавить следующее.

Каждый из нас знает русский язык лишь постольку-по-скольку. Наш словарный запас, знание фонетики и грамматики, наша речевая культура и чутье разные и во многом зависят от языковой образованности. Естественно, то, что мы знаем, является – по отношению к русскому языку в целом – каплей в море. В художественном тексте нас могут поджидать неизвестные нам слова, словосочетания, формы и конструкции. В нем могут быть языковые факты, употребленные так, как это в обиходе не принято. Художественный текст может содержать в себе и такие факты языка, которые мы – с нашей современной и обыденной языковой «колокольни» – принимаем совсем за другие. Всего не перечислишь.

А значит, без толкования и разъяснения при чтении текста нам не обойтись. Лингвистический комментарий оберегает нас здесь от возможных ошибок и может приучить читать художественное произведение «с пристрастием» и неспешно. Ведь лучше меньше прочитать, да лучше, не исключая даже тех случаев, когда перед нами современное произведение, написанное современным языком. Взять хотя бы, к примеру, стихотворные произведения лучшего, по моему мнению, поэта ХХ в. – А. Т. Твардовского. Помните слова «от автора» в конце его замечательной поэмы «Василий Теркин»? Вот они:

Пусть читатель вероятныйСкажет с книжкою в руке:– Вот стихи, а все понятно,Все на русском языке…

Действительно, его стихи и поэмы написаны на русском-прерусском языке. Чистый родник живой речи течет и шумит в них свободно и непринужденно. И все же вряд ли вам (о причинах уже говорилось) в них «все понятно». Даже в той же поэме. Укажу, чтобы не быть голословным, несколько примеров. Читаем главу «Поединок»:

И еще на снег не сплюнулПервой крови злую соль,Немец снова в санки сунулС той же силой, в ту же боль.………………………………….Драка – драка, не игрушка!Хоть огнем горит лицо,Но и немец красной юшкойРазукрашен, как яйцо.

Все вам тут понятно? Большинству – вряд ли, так как в отрывке имеются диалектные слова узкой сферы употребления. Во-первых, неясно, куда немец ударяет Теркина, во-вторых, хотя и понятно, что у немца лицо в крови, непонятно, что значит юшка. Надо обратиться к словарям. Тогда мы узнаем, что слово санки значит «челюсть, скулы», а слово юшка – «жижа» (также и «уха»).

Пойдем далее. Глава «Два солдата»:

А старик, одевшись в шубуИ в очках подсев к столу,Как от клюквы, кривит губы —Точит старую пилу.– Вот не режет, точишь, точишь,Не берет, ну что ты хочешь!.. —Теркин встал:– А может, дед,У нее развода нет?……………………..Поищи-ка, дед, разводку.Мы ей сделаем развод.

Что здесь останавливает ваше внимание? Знаете ли вы, что обозначают слова развод и разводка? Они являются профессионализмами. Помните, как располагаются у хорошей пилы зубья? Как говорит В. Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка», «в разбежку, через один туда и сюда». Развод и есть попеременное наклонное положение зубьев пилы по отношению к ее плоскости. А делают его с помощью специального инструмента – разводки (ср. слова отвертка, прищепка, терка, краска, подпорка и т. п.).

Иллюстрация художника О. Г. Верейского к поэме А. Т. Твардовского «Василий Теркин». 1943–1946 гг.

Все? Нет, есть и еще один примечательный, хотя и менее заметный факт. Где стоит ударение в слове кривит? У Твардовского в соответствующей строчке, о чем свидетельствуют правила стихотворного размера, в глаголе кривит ударение падает на первое и. А в соответствии с законами орфоэпии ударение здесь должно быть на втором – криви т. Чем же можно объяснить это отступление А. Т. Твардовского от современных литературных норм? Только одним – влиянием просторечия или диалектной речи. Возникает сразу и еще один вопрос: насколько допустима такая «поэтическая вольность»? Не грубая ли это орфоэпическая ошибка? Данные истории русской системы ударения говорят, что форма кривит извинительная. Такое ударение вполне соответствует тенденциям развития нашего ударения в последнее время, в частности переносу его в глаголе с окончания на основу. Мы говорим, например, тащит, катится, тогда как у Пушкина наблюдается тащит, кати тся:

Мужику какое дело?Озираясь, он спешит;Он потопленное телоВ воду за ноги тащит…<…>Из-за туч луна катитсяЧто же? голый перед ним:С бороды вода струится,Взор открыт и недвижим…

(«Утопленник»)