Экспансия (сборник) - Николай Басов

По вечерам они долго разговаривали перед тем, как уснуть, перегруженному впечатлениями пернатому это было необходимо. А Рост не мог спать потому, что его регулярно, как кассетную боеголовку, как обойму для очень грозного оружия, заправляли сведениями, каждый раз новыми, на понятийном, а не «программном» уровне, так что он в последнее время даже слегка заскучал.

Он сидел перед этим экраном по много часов подряд, понимая, что другого такого материала он не получит нигде… Ну, может, такие же сведения были заложены в библиотеке Шир Гошодов, но прочитать их человечество было не способно. Поэтому Ростик каждый раз с утра пытался подготовить себя к тому, что должен запомнить все, что сообщит ему Докай. В итоге уже к полудню у него начиналось легкое головокружение, а к вечеру он был так вымотан, что ни при каких условиях не мог составить Шипирику компанию. Росту и хотелось пройтись по этому городу, хотелось хоть немного разобраться в месте, где они оказались, но…

У него просто не было сил. Нервная выносливость у него оказалась настолько слаба, что он даже злился на себя… пока не понял, что именно это и входит планы Докая или того, другого, который «общался» с ним еще в капсуле пневмометро.

С таким положением вещей оставалось только примириться, возможно, Докай был слишком увлеченным учителем, или сам Рост оказался невосприимчивым, или это было не под силу никому. И в этом тоже был какой-то расчет, в котором Рост не мог разобраться.

— Следующие существа, с которыми ты должен познакомиться, заочно, разумеется, — боноки. Это такие лесные медузы, которых вы в своем спектре зрения почти не способны видеть. Они охотятся, стреляя парализующим веществом либо спрыгивая с деревьев на наземную живность, к которой относитесь и вы, люди, для того чтобы, обволакивая их своим телом, переваривать внешним образом, — говорил Докай.

Рост даже головой покрутил, чтобы избавиться от воспоминаний о том, как его «внешним образом» пытались переварить паукомуравьи у пыточного столба кваликов. Это перебило даже мелькнувшее было, не очень четкое представление о том, что однажды Ростик уже видел боноков во время боя с племенем восхунов.

— У них есть зачатки коллективного, безусловно синхронного разума. Поэтому у них имеется свое искусство, которое отлично представил в своей работе «Спектральная живопись боноков» Сам-Вел Ка-Шли-Шург. С исключительными работами этого докая я знакомил тебя на прошлой неделе. Этот его труд сначала оказался незамеченным, но послужил зерном понимания их философии, которую мы сейчас подробно разберем.

Рост старался все запомнить… Нет, правда, ему все это казалось важным, может быть, именно это самонастроение так изнуряло его. Кто бы мог подумать, что обучение, даже в привычных, почти человеческих рамках, — такой дикий, едва ли не невероятный труд, подумал он. И снова попытался сосредоточиться на том, что говорил Докай. Самостоятельно, Табаска еще не позвал… Впрочем, обе самки мангустов, Белогрудка и Длиннохвостая, уже сидели у него на коленях.

Рост погладил зверьков, он их действительно любил теперь, они изрядно помогали в его нынешней работе… Правда, обе почему-то испытывали к нему не вполне платонические чувства, Белогрудка так вообще требовала, чтобы он ее гладил на ночь, иначе она плохо спала, ворочалась, однажды закатилась к нему под бок, и он ее чуть «не заспал», как это, кажется, было названо у Толстого в «Восемнадцатом году», когда Даша потеряла своего мальчика от Телегина… Нет, так учиться нельзя, решил Рост и снова изо всех сил попробовал сосредоточиться.

— Философия же боноков довольно проста, они не способны выдумывать собственные идеи. Возможно, они не понимают, не способны признать убедительной ту мысль, что математика и философия — науки, которые черпают силы для саморазвития в состоянии общества. Иногда к нам доходили вести, что наиболее умные из боноков для поддержания персонального мышления питаются травой ихна, которая, как я тебе уже рассказывал, сплетаясь корнями, создает достаточно объемные образования. Они обладают возможностью передавать энергию и информацию на расстоянии, а следовательно, образуют живой фонд знаний. Некоторые даже признают за этими образованиями подобие нейронно-информационной организации, то есть речь может идти о полуразумной основе этой травы… Кстати, именно ихна, взаимодействуя с деревьями леса уже неплохо тебе знакомых дваров, вдохновляют их, что привело к их обожествлению ящерами. Еще раз, тут следует очень четко понимать, что в этом симбиозе — трава и деревья — первично, а что является следствием этой способности травы ихна не терять множественного, утвержденного в среде этих клубней знания и фактов. Даже после тления, в виде гумуса…

Вид бонока на экране неожиданно сменился какой-то схемой, которую Рост, будь он даже не семи, а девяти пядей во лбу, никогда бы не запомнил.

— Что-то не понятно? — с проклятой участливостью спросил Докай.

— Я не совсем… Генетическую память живого мира я способен признать, но в растительной среде…

— На самом деле, — почти обрадованно начал очередное отступление Докай, — живая память — основной вид оперативной, изменяемой памяти во вселенной, возможно, это и приводит к необходимости создания жизненных образований. Насколько я могу судить, ты неплохо понял, что растительность, особенно трава, деревья и уж тем более их сообщества, в итоге накапливает то, что мы назвали всеобщим сверхсознанием. Потому-то трава и является первоосновой питания, находится в самом начале пищевой пирамиды для многих животных. В свою очередь…

Рост снова отключился, ему это было интересно, да еще как! Но он был не в силах осознать схему мироустройства, которую выстроили для себя докаи, за слишком короткий промежуток времени. Он с силой откинулся назад, демонстрируя этим, что — все. Он — в ауте, говоря по-нашему, по-русски.

— Что-то случилось? — вежливо, издевательски-хладнокровно спросил Докай. И все протесты Ростика, которые, возможно, могли проявиться, исчезли.

— Нет, ничего, просто я… немного перегрузился. Но я постараюсь разобраться.

— Ты постарайся, — серьезно ответил Докай и продолжил: — Итак, как я уже тебе объяснял, вы, люди, занимаете очень сложное положение в этой системе. Вы всеядные, и у вас совершенно неоднозначное отношение к пище. Которое свидетельствует о вашем внутреннем понимании того, что опыт пищи, которую вы потребляете, непроизвольно ведет к серьезным психологическим наводкам, может быть, даже деформациям, возникающим, как мы говорим, в идеальном образце вашей расы.