Механический принц - Кассандра Клэр

«Это выглядит настолько ужасно?» Мысленно Тесса вернулась к сцене на балконе и ощущению объятий Уилла.

Боже.

Она откинула мысли прочь и взглянула на все еще мирно спящую Джессамин.

— Софи, мы идем будить Шарлотту. У нас нет выбора.

Софи посмотрела на нее округлившимися глазами. Тесса не винила ее за страх разозлить Шарлотту. Тесса даже умоляла Магнуса пойти с ней, чтобы помочь рассказать новости, но он отказался, сославшись на то, что междоусобные драмы Сумеречных Охотников не имеют к нему никакого отношения, к тому же, он хотел бы вернуться к новелле.

— Мисс… — Софи запротестовала.

— Мы должны.

Так быстро, как она могла, Тесса рассказала Софи суть ночного происшествия, исключив часть, включающую в себя сцену с Уиллом на балконе.

Никто не должен знать об этом.

— Теперь это лишь между нами. Мы больше не можем делать это в обход Шарлотты.

Софи больше не издавала протестующих звуков. Она суетливо опустила расческу, встала, разгладила ее юбки, и произнесла:

— Я приведу миссис Бранвелл, мисс.

Тесса опустилась на стул у кровати, вздрогнув от того, что платье Джессамины сдавило ее.

— Я хочу, чтобы ты звала меня Тесса.

— Я знаю, мисс. Софи вышла, тихонько закрыв за собой дверь.

Магнус лежал на диване в обуви, когда услышал шум. Он беззвучно улыбнулся, различив протесты Арчера и Уилла.

Шаги приближались к двери.

Магнус перевернул страницу в его сборнике стихов, когда дверь распахнулась, и Уилл проследовал внутрь.

Его едва можно было узнать. Его изысканный вечерний костюм был разорван в клочья и был испачкан грязью, пальто было порвано по длине, а ботинки были покрыты коркой грязи. Его волосы стояли дыбом, а лицо покрыто множеством царапин, как будто на него напало множество котом одновременно.

— Простите, сэр, — отчаянно произнес Арчер. — Он прорвался мимо меня.

— Магнус, — сказал Уилл. Он ухмылялся. Магнус видел, как он улыбался и раньше, но в этот раз это была реальная радость. Она изменила лицо Уилла, преображая холодную красоту в ослепительную. — Скажи ему впустить меня.

Магнус махнул рукой.

— Впусти его, Арчер.

Серое лицо подчиненного исказилось, и дверь за Уиллом захлопнулась.

— Магнус! — он проследовал к камину, пошатываясь, и прислонился к каминной полке. — Ты не поверишь.

— Тсс, — сказал Магнус, его книга, лежавшая на коленях все еще была открыта. — Слушай:

Мне стали сущей пыткой

Людские смех и плач,

Их жалкие попытки

Сподобиться удач;

Бег времени унылый,

Мечты, желанья, сила,

Все мучит, все постыло

Лишь сон мне верный врач.

— Суинберн, — сказал Уилл, прислонившись к камину. — Сентиментальный и переоцененный.

— Ты не знаешь, что значит быть бессмертным. — Магнус бросил книгу в сторону и сел. — Что тебе нужно?

Уилл закатил свой рукав. Магнус проглотил звук удивления. На предплечье Уилла зияла длинная, глубокая, и кровавая рана. Кровь опоясывала его запястье и стекала по пальцам. Внутри раны, подобно кристаллу, залегшему в стене пещеры, был белый одинокий зуб.

— Что за… — начал Магнус.

— Зуб демона, — сказал Уилл, его дыхание немного сбилось. — Я преследовал этого синего ублюдка по всему Чисвику, но он ушел — но перед этим он укусил меня. Он оставил свой зуб во мне. Ты можешь использовать его, не так ли? Чтобы вызвать демона? — Он взялся за зуб и выдернул его.

Кровотечение усилилось, и кровь потекла по руке, расплескиваясь на пол.

— Ковер Камиллы, — запротестовал Магнус.

— Это кровь, — сказал Уилл. — Она, должно быть, будет в восторге.

— Ты в порядке? — Магнус очарованно смотрел на Уилла. — У тебя очень сильное кровотечение. У тебя есть где-нибудь на твоем теле стило? Излечивающая руна…

— Мне плевать на излечивающую руну. Меня волнует вот это. — Уилл вложил кровавый зуб в руку Магнуса. — Найди демона для меня. Я знаю, ты можешь сделать это.

Магнус глянул вниз с долей отвращения.

— Я вероятно смогу, но…

Свет в лице Уилла задрожал.

— Но?

— Но не сегодня, — сказал Магнус. — Это может занять несколько дней. Ты должен быть терпеливым.

Уилл неровно задышал.

— Я не могу быть терпеливым. Не после того, что произошло сегодня вечером. Ты не понимаешь… — он пошатнулся, но сумел удержаться, схватившись за каминную полку.

Встревоженный, Магнус встал с дивана.

— Ты в порядке?

Краска прилила к лицу Уилла, а затем схлынула. Его воротник был темным от пота.

— Я не знаю, — выдохнул он. — Зуб. Он должно быть ядовитый…

Его голос затих. Он соскользнул вперед, его глаза закатились.

С некоторым удивлением Магнус поймал Уилла, прежде чем он мог упасть на окровавленный ковер, и, подняв мальчика на руки, бережно понес к дивану.

Тесса, сидя возле кровати Джессамин, массировала больные ребра и ойкнула. Корсет все еще впивался в ее тело, и она понятия не имела, когда появится шанс снять его, ноги болели, и боль сидела глубоко в душе.

Видеть Нейта, было, как ножом крутить в свежей ране. Он танцевал с «Джессамин» — флиртовал с ней — и совершенно обыденно обсуждал судьбу Тессы, его сестры, как если бы это для него ничего не значило.

Она подумала, что это не должно быть для нее неожиданностью, что когда дело касается Нейта, ей всегда следует быть выше удивления.

Но ей все равно было больно.

И Уилл… эти несколько моментов на балконе с Уиллом были самыми смущающими моментами ее жизни. После того, как Уилл говорил с ней на крыше, она поклялась никогда снова не лелеять романтических мыслей о нем. Он не был мрачным, задумчивым Хитклиффом, питающим тайную страсть, сказала она себе, он просто мальчик, который считает себя слишком хорошим для нее.

Но то, как он смотрел на нее на террасе, то, как он убирал волосы с ее лица, даже то, как слегка дрожали его руки, когда он дотрагивался до нее — безусловно, все это не могло быть ложью.

Но затем она точно так же дотрагивалась до него в ответ.

В тот момент она не хотела ничего кроме Уилла. Не чувствовала ничего, кроме Уилла.

Тем не менее, предыдущей ночью она дотрагивалась и поцеловала Джема. Она чувствовала, что она любит его. Она позволила ему увидеть ее такой, какой никто никогда не видел ее прежде. И когда она подумала о нем сейчас, подумала о его молчаливости этим утром, его отсутствии за ужином, она поняла, что снова скучает по нему, с почти физической болью, которая не могла быть ложью.