По землям московских сел и слобод - Романюк Константинович

С правой стороны от здания бывшего Покровского дворца по красной линии ул. Гастелло (дом N 42) стоит краснокирпичное большое строение с декоративными деталями русской архитектуры. Это здание больницы имени 300-летия дома Романовых с домовым храмом св. Михаила Малеина, небесного покровителя первого царя из романовской династии, освященным 27 декабря 1913 г. Больница была устроена на пожертвования Троице-Сергиевой лавры и "обитателей Московской епархии" и открыта в присутствии великой княгини Елизаветы Федоровны и митрополита Макария. Во время первой мировой войны здесь находился военный госпиталь, в котором работали сестры общины. Сейчас это единственное здание бывшей Покровской общины, которое сохранило свое медицинское предназначение - там родильный дом.

Еще одно интересное здание находится на углу Попова проезда, N 2 (проезд, вероятно, называется по фамилии архитектора А. П. Попова, построившего церковь в соседней больнице св. Владимира), в правой части которого сохранились подвалы XVII в. Второй этаж был надстроен в конце XVIII в. и тогда же дом получил современный облик.

Немецкая 

Москва обязана своим возникновением и последующим развитием выгодному местоположению на пересечении торговых путей. Об оживленных торговых связях со многими государствами свидетельствуют находки археологов при раскопках в древнейших частях современной Москвы - Кремле и Зарядье, где были найдены изделия из Германии, Прибалтики, Крыма, Кавказа. У впадения Неглинной в Москву-реку при подготовке котлована для фундамента храма Христа Спасителя обнаружили арабские монеты IX в., свидетельствовавшие о торговом обмене с Востоком.

Конечно, в Москве издавна находились поселения торговцев из многих стран, но первые документальные сведения о таких поселениях относятся к довольно позднему времени: они содержатся в источниках XVI и XVII вв. Возможно, одним из таких старейших иноземных поселений были так называемые Наливки, в районе современного Спасоналивковского переулка. Также одним из первых, по всей вероятности, было поселение иноземцев в Замоскворечье, в Болвановье - там, где находятся Большой и Малый Болвановские переулки (сейчас это - Новокузнецкий и 6-й Монетчиковский). Одно из самых первых в Москве иноземных кладбищ было устроено за Серпуховскими воротами Земляного города, где были найдены надгробия с надписями на латинском, немецком, итальянском, голландском и английском языках, относящиеся ко второй половине XVI в.

Много иноземцев появилось в Москве во время Ливонской войны: войска взяли так много пленных, что ими торговали в городе - за мужчину давали по гривне, а девка шла по пяти алтын. Часть ливонских пленников Иван Грозный поселил отдельно и, они-то, вероятно, образовали первую в Москве Немецкую слободу, получившую такое название из-за того. что москвичи всех иноземцев прозвали "немцами", "немыми", то есть не говорящими по-русски. Находилась слобода на правом берегу Яузы, возможно, несколько ниже по течению, чем основанная позже нее.

Ливонцев было около четырех тысяч, и их поселение оказалось довольно крупным. Улицы в нем носили название по тем городам, откуда были родом их обитатели: Дерптская, Нарвская и другие. Чтобы не тратиться на содержание пленных, царь Иван разрешил им выделывать и продавать вино, пиво и другие напитки, что обычно было монополией казны. Современник писал о них: "Эти ливонцы... имели прибыль не по Юна 100, а 100 на 100, что кажется невероятным, тем не менее, справедливо". Этакая привольная и безбедная жизнь и высокие доходы, конечно, вызвали жестокую зависть, и тот же царь Иван решил отыграться на них и дать поживу своим опричникам. Однажды зимним днем 1578 г. на слободу напал вооруженный отряд. В окружении своих приближенных ехал сам царь с двумя сыновьями, все были одеты в черное - как и других тиранов и душегубцев, царя Ивана привлекала театральщина. По его знаку начался грабеж: кидались в дома, хватали людей на улице и раздевали донага, тащили все, что ни попадалось под руку. На грабеж сбежалось и много окрестного народу, почуявшего легкую добычу.

Однако вскоре царь оставил все по-прежнему, опять позволил торговать вином, и благосостояние обитателей Немецкой слободы мало-помалу восстановилось, а милости, оказанные им Борисом Годуновым, покровителем многих иностранцев, еще и приумножили его. В начале XVII в. Немецкая слобода была вполне благоустроенным поселением, имевшим даже свою собственную церковь, в которой похоронили принца Иоанна Датского, жениха многострадальной Ксении, дочери царя Бориса.

Первая Немецкая слобода исчезла в пламени и разбое Смутного времени. В 1610 г. войска Лжедимитрия II разграбили и сожгли слободу, а обитатели ее разбежались, покинув свои дома, и еще долгое время на месте бывшей слободы были только пустыри и поля с огородами. Лишь после изгнания польско-литовских интервентов и восстановления центральной власти в столицу Московии опять потянулись предприимчивые иностранцы. В первую очередь приезжали, конечно, торговцы, но кроме них, военные, архитекторы, медики, ремесленники. В Москве они селились в разных местах, там, где им было удобно; более или менее крупные поселения существовали в районе Покровки, Огородной слободы, в Замоскворечье. Так, по московскому "Росписному списку" 1638 г., в котором были переписаны жители города, имевшие оружие, у Покровки находилось 57 иноземных дворов и среди них "двор немецкий мирской... где живет немецкий поп Индрик". На небольшом расстоянии, за Бельм городом, в Огородной слободе стоял "некрещеных немец приходской двор, на нем ропата (то есть церковь - Авт.) немецкая, а в ней живет немецкой пономарь, стар и увечен, ружья нет". В том же "Росписном списке" сообщалось, что "за старым Деревянным городом (то есть за современным Садовым кольцом - Авт.) промеж Сыромятной и Мельнишной слободы дворы иноземцев и литвы и немец".

Распространение иноземных поселений, приглашение специалистов встретило сопротивление как простого народа, так и высших лиц государства. Сам патриарх Иоаким убеждал: "Разве нет в благочестивой царской державе своих военачальников? Мало ли у нас людей искусных в ратоборстве и полковом устроении?" Иноземцы, уверял патриарх, "враги богу, пречистой Богородице и святой церкви". Москвитяне вообще не жаловали иноземцев: после общения с ними мыли руки, подметали полы и даже их, казалось бы, совершенно невинные обычаи вызывали взрыв насмешек и озлобления.

Царское правительство часто само присоединялось к гонениям против им же приглашенных иностранцев - тут постоянно боролись желание воспользоваться квалифицированными специалистами и стародавнее живучее московитское недоверие к "поганым" иноземцам, одно прикосновение к которым может испортить девственную чистоту настоящих русских. В 1628 г. иностранцам запретили иметь православных слуг, а в 1643 г. несколько священников московских церквей во главе с отцами Прокофием из церкви святого Николая в Столпе и Федосеем из Космодемианской церкви обратились к царю Михаилу Федоровичу с челобитной, в которой жаловались на то, что иностранцы скупают дворы в их приходах, уменьшая таким образом доходы причта, убеждая государя, чтобы он "велел бы с тех дворов немец сослать", сообщая, что иноземцы "держат у себя в домех всякия корчмы", в довершение еще ставят свои церкви вблизи православных храмов, а от этого, как напоминали царю священники, "всякое осквернение Руским людем от тех немец бывает". Правительство прислушалось к челобитчикам - иноземцам было запрещено по всей Москве покупать дворы и приказано: "ропаты, которые у немец поставлены во дворех близко русских церквей, сломать".

Через несколько лет всех иноземцев вообще решили выселить из города. Побудительной причиной к этому было якобы то, что патриарх, проезжая по Москве и раздавая свое благословение, по ошибке благословил и иноземцев, поскольку они были одеты в русское платье. Огорчившись таким умалением древлего православия, патриарх потребовал у государя выселить всех поганых иноверцев из святого града Москвы, и 4 октября 1652 г. вышел указ об отводе земли под строение в Немецкой слободе: "Афонасий Иванов сын Нестеров, да дьяки Федор Иванов да Богдан Арефьев строили новую иноземскую слободу за Покровскими воротами, за Земляным городом, подле Яузы реки, где были наперед сего немецкие дворы при прежних Великих Государях до Московского разорения, и роздали в той Немецкой слободе под дворы земли, размеря против наказу, каков был дан из Земского приказу..."

Дьяки раздавали земельные участки, "смотря по достоинствам, должности или занятиям": так, генералы, офицеры и докторы получали по 800 квадратных саженей (1 квадратная сажень равняется 4,5 кв. метра), обер-офицеры, аптекари, мастера золотого и серебряного дела - по 450, капралы и сержанты - по 80 саженей.

Границы Немецкой слободы определялись с востока и юга правым берегом Яузы, с севера селом Елоховым, а с запада ручьем Кукуй, который протекал примерно параллельно нынешним Плетешковскому и Большому Демидовскому переулкам и впадал в Яузу в районе Елизаветинского переулка. По рассказу Олеария, название этого ручья, вероятно, произошло от названия самой слободы, укоренившегося среди простонародья: "когда, бывало, жившие там жены немецких солдат увидят что-либо странное в проходящих случайно русских, то говорили обыкновенно между собою: "Kuck, Kucke sie" - "глянь, глянь сюда!" Что русские повернули в срамное слово..." Немцы жаловались царским дьякам на позорное поношение, те хватали, кнутобойничали, но охальники не переводились. Но более правдоподобно объяснение этого названия географическим термином "кукуй", сохранившимся в некоторых диалектах и обозначающим "небольшой лесной островок, рощицу среди поля".