Пятый угол - Йоханнес Зиммель

Айхер объяснил: к нему заглянул полковник Верте и сообщил, что абвер настоятельно интересуется находящимся под подозрением банкиром Ферру, важнейшей ключевой фигурой в гигантской афере с контрабандой валюты, в паутине которой, судя по всему, запутались и немцы.

Редекер выпил. Он вдруг так занервничал, что немного расплескал коньяк. Его голос прозвучал хрипло:

— Ну и что? Какое отношение имел Петерсен к валютной контрабанде?

— Никакого, разумеется. Но Верте обратился ко мне с предложением провести совместное с абвером расследование подлого убийства нашего товарища.

Редекер спросил возбужденно:

— Конечно, вы отклонили предложение, штурмбанфюрер?

— Конечно, отклонил — поначалу. Но затем Верте вылез вдруг со своим ГЕКАДОС, настоял позвонить от меня Канарису. Тот, очевидно, уже переговорил с вашим тестем. Ибо полчаса назад поступил телекс из Главного управления имперской безопасности. Расследование надлежит проводить совместно с абвером.

По какой-то непонятной причине лоб Редекера покрылся каплями пота. Никто этого не заметил. Он поднялся, повернулся спиной к обоим и промокнул влагу. При этом он слышал гневный голос Айхера:

— Верте уже отправился на юг, в Тулузу. И кто его сопровождает? Господин Ливен! Грязный двойной агент! Скотина, обманувшая наших людей! Человек, которого уже давно пора зарыть в братскую могилу! — возбужденный Айхер допил свой коньяк. — Попадись мне в руки этот тип еще раз… В чем дело?

Вошел один из его сотрудников:

— Там женщина. Говорит, что желала бы побеседовать с вами.

— Пусть приходит завтра. По предварительной записи.

— Извините, штурмбанфюрер, но это штабсгауптфюрерин…

— Что-о?

— Да… штабсгауптфюрерин Мильке. Из личного штаба Хирля, уполномоченного рейха по рабочей силе. Она хочет подать заявление.

— На кого?

— На некоего зондерфюрера Ливена,

Редекер кашлянул. Винтер сверкнул глазами. Айхер глубоко затянулся сигарой и выдохнул дым. Затем поднялся:

— Пригласите штабсгауптфюрерин!

Глава вторая

Рю дэ Бержэр с ее бистро, небольшими ресторанчиками и барами находилась в живописном старом квартале Тулузы. Сворачивая на эту маленькую улицу, Томас Ливен грустно улыбнулся. Тут все было, как три года назад, когда он прибыл сюда, спасаясь от немцев, со своей подружкой, актрисой Мими Шамбер, и полковником Симеоном с его нелепым геройством. И сегодня, как и тогда, во множестве фланировали красивые девушки, ярко накрашенные, в откровенных туалетах.

Томас успел узнать, что Жанны Перье с ее волосами цвета львиной гривы, владелицы тайной гостиницы, в городе не было. А ему так хотелось повидать ее и девушек. Разумеется, только для того, чтобы вместе вспомнить прошлое…

Он остановился. Дом выглядел убого. И подъезд был убогим. Он поднялся к двери на четвертом этаже. На ней была табличка:

«ПОЛЬ ДЕ ЛА РЮ — ФРЕД МАЙЕР.

НЕДВИЖИМОСТЬ».

Нажимая на кнопку звонка, Томас Ливен ухмылялся. Скажите на милость — недвижимость. Когда я с ними познакомился, они промышляли подделкой картин, гостиничными кражами и взломом касс. Вот это карьера.

С другой стороны двери послышались шаги, она открылась. Поль де ла Рю, потомок гугенотов, стоял в проеме. Со вкусом одетый и безупречно постриженный. Высокая фигура, узкое лицо, от его аристократизма прямо дух захватывало. Начал он благородно:

— Добрый день, господин, чем могу служить? — Но тут же издал вопль: — Черт возьми, это же Пьер!…

Он шумно хлопнул по плечу Томаса, которого знал под именем Пьер Юнебель. Все хорошие манеры слетели с него в один миг:

— Дружище, будь я проклят! Ты жив? Мне рассказывали, что тебя прикончили в гестапо!

— У вас здесь мило, — заговорил Томас, уклоняясь от объятий Поля и входя в комнату. — Мое обучение явно не прошло даром. Только вот все эти финтифлюшки — фарфоровые статуэтки, всякие там лани, эльфы и танцовщицы, конечно, надо бы убрать! — Поль уставился на него.

— Где же ты был? Как здесь оказался?

Томас прояснил ситуацию. Поль молча слушал. Время от времени он кивал. Под конец Томас сказал:

— …так что я появился здесь со своим полковником — в надежде, что вы сумеете мне помочь. Вы стали такими франтами…

— Франтами, чушь! Недвижимость — только для видимости. Конечно, мы спекулируем — как и все. Но только поинтеллигентнее, это благодаря тебе, старина. Ты с твоим обучением тогда оказал нам большую услугу.

— Да, — сказал Томас, — а теперь вы можете оказать большую услугу мне. Нужно узнать, кто убил этого унтерштурмфюрера Петерсена. Мне нужно знать, не было ли это делом рук участников Сопротивления.

— Совершенно точно это не политическое убийство.

— Сначала докажи мне это. Расскажи, кто застрелил Петерсена. И как. И почему.

— Но, Пьер, не могу же выдавать своих земляков, если даже кто-то из них и укокошил нациста. Ты не можешь требовать этого от меня.

— Хочу кое-что сказать тебе, Поль. Нацисты арестовали 150 человек. Твоих земляков. Они расстреляют заложников. И это будет не один человек! Мы сможем предотвратить казнь, только если докажем, что это было не политическое убийство, что этот Петерсен сам замазан! Доходит это до твоих куриных мозгов?

— Слушай, не ори так на меня. Хорошо, я немного поспрашиваю, попытаюсь что-нибудь разузнать…

Три дня спустя, 27 сентября 1943 года, трое господ заняли места за обеденным столом Поля де ла Рю: сам хозяин, Томас Ливен и Фред Майер.

Накануне Поль позвонил Томасу в гостиницу:

— Думаю, у нас есть кое-что для тебя. Приходи ко мне. Фред тоже будет. Скажи, не мог бы ты приготовить нам что-нибудь особенное? От ребят в Марселе мы слышали, что ты как-то для них состряпал отличный ужин!

— Договорились, — ответил Томас. В этот полдень он целых три часа трудился на кухне Поля де ла Рю. Наконец все уселись за стол. На обоих мошенниках в честь праздничного свидания были темные костюмы, белые рубашки, отливающие серебром галстуки. Они были настолько хорошо воспитаны, что с огромным трудом пытались есть ножом с вилкой поданный на закуску фаршированный сельдерей.

— В отличие от большинства блюд, — заговорил Томас, — абсолютно законно и даже правильно есть эти овощи руками.

— Хвала небесам, — сказал Фред. — А это что за сыр?

— Рокфор, — ответил Томас. — Итак, кто завалил Петерсена?

— Некий Луи Монико. Корсиканец. Его называют Луи или Людвиг Мечтатель.

— Кто такой этот Мечтатель? Из Сопротивления?

— Еще чего! Настоящий гангстер. Совсем молодой. Тяжелое легочное заболевание. Отсидел уже четыре года в тюрьме за преднамеренное убийство без отягчающих обстоятельств. Слушай, дорогой, я сейчас облопаюсь этими корешками!

— Дабы этого не случилось, — сказал Томас, — я побыстрее принесу основное блюдо.

Он отправился на кухню и сразу же вернулся с паровой баней, из которой извлек закрытую форму для пудинга.

— О-о-х, пудинг, — разочарованно протянул Фред. — Это же де… ну, в общем, не то, что надо. Я думал, будет мясо.

— В самом деле, — поддержал Поль, элегантно промокнув салфеткой уголки губ, — должен сказать, что я тоже немного разочарован, дорогой друг!

— Не спешите! — Томас опрокинул пудинговую форму на большую фарфоровую тарелку. Разнесся изумительный аромат мяса и лука. Ноздри у обоих гангстеров зашевелились. Гармония и умиротворение разлились по их лицам.

— А теперь рассказывайте о Мечтателе, — сказал Томас. — Почему он убил Петерсена?

— Из того, что мы разузнали, — сказал Фред, — а информация у нас первоклассная, этот Петерсен был свиньей, каких мало. Тоже мне носитель ордена Кровавого братства! Тоже мне СД! Со смеху помру! Петерсен приехал сюда, на юг, как гражданское лицо, понимаешь? И знаешь, чем занимался? Скупал золото.

— Смотри, каков.

— В любых количествах. Давал приличную цену. Наверняка был крупным спекулянтом. Мечтатель несколько раз продавал ему кое-что. Так, по мелочам.

Томас размышлял: господин Петерсен из СД промышлял золотом. И фюрер распорядился организовать государственные похороны. И должны быть расстреляны заложники. И Германия лишилась своего героя. Хайль!

— Ну вот, с течением времени Петерсен завоевал доверие Мечтателя. В один прекрасный день Луи заявился к Петерсену в отель, имея при себе очень большое количество золота…

Два чемодана, наполненные золотыми монетами и слитками, поставил на столик в стиле рококо в салоне апартамента 203 отеля «Виктория» худой и бледный Луи Монико. От тяжести он с трудом переводил дыхание, со свистом вырывавшееся из его груди. Глаза лихорадочно блестели.

Перед Мечтателем стоял мужчина небольшого роста во фланелевом костюме. У этого человека были водянистые глаза, почти безгубый рот, геометрически четкий пробор, разделявший коротко стриженные светлые волосы. Луи знал, что его зовут Петерсен. И что он скупает золото. Ничего другого о нем ему не было известно. Но и этого достаточно, думал он.