Идеальная жертва - Марина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я уже не капитан.
«Да конечно! А кто ж? – Сикорски посмеивается. – В армии бывших не бывает».
Правильно поняв моё недоумевающее молчание, добавляет: «У тебя сейчас законный отпуск, полгода. Накопилось за годы безупречной службы. Так что отдыхай, ни в чём себе не отказывай. Потом подумаешь».
– М-м-м. Хорошо.
«Я лично позвоню. И попробуй только отказаться!». Гудки в трубке.
Проверяю счёт. Хренасе, куча денег! В пояснении к поступившему недавно переводу указано «отпускные».
Ру обеспокоенно спрашивает:
– Что случилось?
– Главный всё же не подписал заявление. Оформили как отпуск, на полгода. Предлагает после этого агитировать народ в Данбурге идти в армейку.
– Жить там?
– Ага. Рекрутёрам много не платят, но я особо и не трачусь. А если пожить дома, то вообще экономно будет.
Меня тут же уносит в оптимистичные фантазии: Данбург связан с тёплыми воспоминаниями из детства, и кажется, что сейчас всё будет так же. Перерыв, чтобы наконец-то отдохнуть от последних событий, и папа готовит вкусные гренки на завтрак, и погода всегда солнечная, и будем с Экхардом гулять, научу его ящериц ловить, покажу разное… В то же время и службу бросать не надо, вроде смена деятельности, но не совсем. Интересно, какие пушки дадут? Потребую у Главного проверенные модели – нафиг экспериментальное фуфло, я не подопытный кролик, – но комплектацию подороже и чтоб выглядели красиво, с гравировкой там…
Однако что-то меня сбивает и возвращает в реальность. Ру сосредоточенно пикает кнопками кофеварки. Обиделся? Как будто чем-то недоволен. Или кажется?
– Что такое?
Молчит, конечно. Смотрит, как чай льётся в чашку, до меня доносится приятный аромат бергамота.
Подхожу со спины, глажу его плечи.
– Скажи. Ну?.. Милый?.. Эм… – запинаюсь на всякий случай и словно ныряю в ледяную воду, ожидая, что сердце вот-вот остановится: – Змейка моя?..
Ру оглядывается медленно, отодвигаясь с опаской.
– Чо?..
– Ничо, – уверенно пожимаю плечами. – Змейка. Ты похож. Я тут подумал, люди называют друг друга по-всякому. И вот. Ты ж не то что «медвежонок» или «зайчик». А на змею похож. Они классные.
Продолжая хмуриться недоумевающе, он опускает взгляд на свои руки. Растопыривает пальцы. Оглядывает их. Снова смотрит на меня. Ага, как на психа.
От смущения давлю агрессивнее:
– Я хотел как-то ласково тебя называть. Что я могу сделать, если ты не похож на «пончик»?
Молчит. Смотрит во все глаза.
– Но если не нравится, можно другое придумать. Что хочешь.
Вдруг Эйруин разворачивается и уходит. Даже чай не взял. Смотрю вслед. Хлопает дверь его комнаты. Обиделся? Вроде нет. А чего тогда?
Стою, прислушиваясь, но ничего больше не происходит. Ладно, нужно заказать ужин. Ох уж эти разговоры «про отношения» – сплошные стрессы, так и хочется пожрать!
39.
Ополоснувшись и достав на стол три больших ароматных пиццы, иду звать Ру. Скребусь в дверь осторожно: вдруг всё же обиделся.
– Господин помощник? Как насчёт ужина?
Спустя пару секунд дверь открывается, Ру выходит как ни в чём не бывало.
Едим. Молчим. Вроде всё нормально.
Прикончив последний кусок – Ру всегда съедает до последней крошки, и корочку, и упавшие на тарелку кусочки начинки, – поднимается к кофеварке.
– Чай или кофе?
– Чай.
Нажимая кнопки, бросает с подозрительной небрежностью:
– Значит, я тоже могу тебя называть?
– Ну да.
Ру ставит на стол две чашки, благоухающие бергамотом, и я добавляю:
– Только не «медвежонок».
– Почему?
– Не нравится.
Он садится напротив, отпивает.
– «Тигрёнок»?..
– М-м…
– Ты отлично смотрелся с полосками, – Ру проходится по мне медленным раздевающим взглядом.
А я, между прочим, специально для него купил это домашнее – не камуфляж, а однотонное: болотные штаны и бежевую футболку. Открываю для себя новые горизонты моды, да.
– Рад, что ты оценил, – я подмигиваю, но тут же возвращаюсь к серьёзному тону: – Так что насчёт Данбурга? Что не так?
Эйруин делает глоток, сопит раздражённо, сжимает губы, однако в итоге цедит:
– Бабы твои.
– Какие?..
– Ну, эти все. У тебя там жены, случайно, нет?
Опешив, смотрю на него. Почему-то даже не смешно.
– Нет.
– Невесты? – зыркает исподлобья. В тоне явно слышен сарказм: – Из этих твоих… соседок. Одноклассниц. И прочих. Ты будто весь город перетрахал.
– Да ладно!.. Ты это не серьёзно.
– Дети? – вот теперь Ру смотрит в глаза.
Я вообще-то всегда был уверен, но теперь невольно задумываюсь.
– Да нет… Нет у меня никого!
– Ага, – он опускает взгляд в чашку, словно бы разочарованный.
– Правда. Думаешь, я бы стал врать?
– Не знаю.
В два глотка выпив чай— мой идеальный помощник делает его идеальной температуры, горячо, но не обжигающе, – ставлю чашку в мойку и склоняюсь, нависая, над Ру. Тяну за подбородок, чтобы поднял лицо, смотрю в глаза, но он опускает взгляд.
– Нет, не стал бы. И нет у меня никакой жены, припрятанной в шкафу. Ну, тусил иногда с кем-то. Когда в отпуск приезжал. На один раз.
– Ты говорил, букеты дарил.
Оглядываю чётко очерченные губы, и прикрытые глаза с трепещущими белыми ресницами, и скулы – красивые, как мне кажется, – и бледно-розовый румянец на щеках. Ру всегда смущается, если его рассматривают. Это выглядит так мило, что наводит меня на мысль.
– Ага, в детстве. И открытки. Ну так ты предъяви ещё за ту девочку, что я в детском саду целовал и жениться обещал. Кстати, она через неделю уже с другим гуляла, ветреная стерва. Мне вот интереснее другое. У тебя-то никого нет?
Он хмыкает презрительно, отводит взгляд в сторону.
Но я настаиваю:
– Нет, скажи. Строишь из себя овечку, а оно ведь у кого что болит, тот про то и думает. Может, тебе всюду мерещатся мои бабы, потому что у самого мордашка в пуху? Вот эта, – я обхватываю его челюсть, провожу большим пальцем по щеке, – милая и сладкая?
Ру встряхивает головой, чтобы освободиться, но я не отпускаю.
– Ты бы мне сказал? Всегда такой себе на уме. Может, это тебе всё это не нужно? Жить со мной в Данбурге. Вот и выдумываешь поводы на ровном месте.
Челюсти Ру под моими пальцами сжимаются, а в лицо мне поднимается ярко-голубой взгляд.
– Я выдумываю? – рычит от злости. Сильно дёргает головой, на этот раз освобождаясь от моей руки. – Ты чуть не на улице им юбки задираешь, а я выдумываю?!
Отталкивает меня со всей силы – когда только успел набраться? – и следом вскакивает со стула. Толкает ещё раз – я бухаюсь о стену позади, и под спиной придушенно хрустит стекло в рамке.
