Игрок - Рафаэль Сабатини

Внимание архиепископа было, однако, чем-то отвлечено. Он напряженно прислушивался к отдаленному гулу. Остальные ничего не слышали из-за своего возбуждения. Он поднял указательный палец, глаза его расширились.

— Послушайте! — призвал он их.

Раздался громкий треск, и гул неожиданно усилился, превратившись в шум яростной толпы.

— Боюсь, — сказал д'Аржансон, — что они ворвались во двор.

Регент встал.

— Пойдемте со мной, — приказал он и вышел из кабинета в галерею, чтобы взглянуть на двор.

Они увидели через окно галереи, что весь двор заполнен злобно орущей толпой. Прямо под их окном были три пары носилок. На каждой лежало по человеку.

Запыхавшийся Ла Врийер прибежал в галерею. Он принес ужасные новости. С утра толпа атаковала Банк, требуя в обмен на бумажные деньги золото. Троих людей задавили насмерть. Толпа принесла их тела к Пале-Роялю. Он также рассказал, что карета мистера Лоу разнесена вдребезги, но кучер и лакеи успели укрыться во дворце.

— Боже, спаси нас! — сказал регент, не проявляя, правда, признаков страха. — Найдите Ле Блана. Прикажите ему очистить двор. Но пусть постарается сделать это без необходимой жестокости. Пойдемте, господа.

Они вернулись в кабинет. Регент сел за письменный стол.

— Итак, канцлер? — хрипло спросил он. — Вы по-прежнему настаиваете, что нам не следует опасаться тех последствий, о которых говорит господин Ла?

Лицо канцлера под черным париком позеленело. Он лишился своего обычного красноречия. Запинаясь, он с трудом произнес:

— Поступайте, как вам угодно, Ваше Высочество! Ведь этот указ, в конце концов, ваш.

— Так. Значит, вы перекладываете всю ответственность на меня. Но, как я уже говорил в Совете, я — не король. Я только регент. Я возглавляю совет, чьи единогласные решения не могу отклонять. Вы вовлекли совет в эту ужасную авантюру. Совет поверил в вашу дальновидность, в ваши расчеты, — он сделал паузу. Взгляд его строго смотрел на канцлера. Тот, оглушенный, молчал. Потом регент продолжал: — Я вас, мсье, не буду спрашивать, какую долю в ваших расчетах составляет предубеждение, если не употреблять более резкое слово. Но я вынужден потребовать от вас сдать мне печати канцлера сегодня же.

— Ваше Высочество! — выпалил бывший канцлер.

Его Высочество махнул рукой:

— Можете идти.

На мгновение остолбенев, д'Аржансон низко поклонился, словно придавленный страшной тяжестью. Потом, волоча ноги и стараясь не смотреть на оставшихся, медленно покинул кабинет.

В своей мстительности он подтолкнул мистера Лоу к пропасти, но сам не удержался и слетел в нее первый, впав в немилость. Карьера его была кончена, честолюбие уязвлено.

После его ухода наступила тишина. Потом, отгоняя тяжелые мысли, регент посмотрел на Дюбуа:

— Господин архиепископ, отправляйтесь сегодня же во Френ и просите д'Агессо вернуться. Пока же нам понадобится человек, который мог бы занять его место. Молю Бога, чтобы это спасло положение. И это все, что я сейчас могу сделать, — его взгляд упал на Лоу. — Ну что, барон? — спросил он.

Мистер Лоу был совершенно спокоен.

— Ваше Высочество потребует, конечно, чтобы я покинул пост генерального контролера?

— Если вы желаете в такой момент бросить штурвал, то я не смею вас удерживать.

— Я останусь, если Ваше Высочество считает, что я буду полезен на этом посту.

— Я не знаю никого, кому бы я так доверял в сфере финансов.

Мистер Лоу поклонился.

— Ваше Высочество очень щедр и великодушен. Моя система, как видите, разрушена. Но, если вы прикажете мне, монсеньер, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее восстановить, насколько это возможно.

— Пусть Бог направит вас, — этим грустным напутствием регент попрощался с ним.

Глава 29

Надир[77]

Никем не узнанный, мистер Лоу спокойно возвратился в Отель-де-Невер, где его ждала обеспокоенная Катрин.

Он весело сказал ей:

— Вот видишь, напрасно ты и беспокоилась.

— Напрасно! — в ее голосе звучал упрек. — Ты думаешь, я не знаю, что твою карету превратили в груду щепок. Слава Богу, что тебя в ней уже не оказалось.

— Ты еще не поняла, что я могу творить чудеса?

Она крепко схватила его за руки.

— Как ты можешь смеяться в такое время, Джон? Как ты можешь?

— Успокойся, моя милая, успокойся. Люди непостоянны. Они долго не будут в таком настроении. Скоро все будет хорошо. Ты опять услышишь «Vive monsieur Lass», как и прежде. А пока тебе лучше уехать с детьми в Германд и побыть там, пока эта буря уляжется.

— Ты предлагаешь мне уехать в Германд? — она была обижена. — А ты останешься один на один со смертью?

— Смерть! Тьфу! Не преувеличивай.

— Что ж, если я преувеличиваю, то зачем же мне тогда ехать?

— Так мне будет спокойнее. Я буду знать: что бы ни случилось, ты и дети находятся в безопасности.

— А я? Буду ли я спокойна, если уеду? Я же не буду иметь ни минуты покоя, думая, жив ты или нет. Я останусь здесь, Джон. Пойми, из двух зол это меньшее.

Он был удивлен ее необычной твердостью. Он попытался еще раз убедить ее на время покинуть Париж, но потом нашел, что его настойчивость напрасна, и неохотно разрешил ей остаться. Глубоко тронутый таким ее решением в этот страшный час, он увидел в ней близкого ему человека, во что он давно не верил. Он вспомнил слова брата о Катрин и подумал, не оказался ли Уильям более внимательным, чем он сам. Он мог бы подумать и глубже об этом, если бы его мысли не были целиком поглощены мерами, которые было необходимо принять, чтобы остановить ураган, бушевавший уже вовсю.

Этому он посвящал сейчас все свои силы, делая все, что только было возможным. Регент имел еще одну возможность убедиться в талантах своего генерального контролера, который умудрялся и в столь тяжелой ситуации управлять финансами королевства.

Его план удаления из оборота не обеспеченных банкнот заключался в воссоздании государственного долга в размере четырехсот или пятисот миллионов ливров. Государственным кредиторам, которые не смогли купить акции Индийской компании и имели на руках деньги, которые они не знали куда вложить, предлагалось получить взамен своих банкнот государственные обязательства. Чтобы выиграть время, он видоизменил указ о запрете использования золотых монет в качестве платежного средства. Теперь они выдавались в обмен на банкноты, но в ограниченных количествах. Одновременно он сократил часы работы Банка и потребовал от кассиров неторопливости при обслуживании клиентов, желающих обменять деньги. Если в прошлом он искусственно снижал курс золота по отношению к курсу банкнот, то теперь он сделал наоборот, и повысил курс золота по отношению к ним на треть. Таким образом удалось замедлить утечку золота из Банка.