Пламя любви - Патриция Филлипс

Все еще не веря в удачу, они покинули город, и ворота с лязгом затворились за ними. Впереди виднелись огни марокканского лагеря.

Прошагав сотню ярдов по дороге, Джордан обернулся, чтобы бросить последний взгляд на город. Он ощутил угрызения совести, вспомнив о Тарифе, которую бросил одну на улице. Но ведь она может вернуться во дворец, и никто ни о чем не догадается. Там она среди своих, там ее дом. Она смирится, когда осознает, что он ушел, и не будет долго горевать. Утешившись этой мыслью, он сделал Элинор знак держаться особняком, создавая видимость отношений госпожи и раба на тот случай, если стражники наблюдают за ними. Наконец они оказались в лагере.

Взяв один из браслетов Элинор, Джордан подошел к ближайшему шатру в надежде купить лошадей. Языка он не знал, и пришлось объясняться знаками. Торговец не сбавлял цену, тогда Джордан добавил еще пару браслетов и приобрел двух крепких животных.

Теплая влажная ночь окружала их. Ночной ветерок разносил дым костров, аромат жареного мяса и резкие запахи животных. Под блеяние овец и взрывы мужского смеха они выбрались из лагеря марокканцев и, объехав его стороной, направились к пыльному тракту. Тарифа объяснила Джордану, как добраться до Авилы. Крепость стояла на берегу реки Гвадалквивир.

Уже светало, когда веселая компания, сопровождаемая дворцовой стражей, прибыла к городским воротам. Марокканский вождь, его жены, слуги и наложницы предпочли привычную обстановку собственных палаток, разбитых за городскими стенами, великолепию дворца правителя Гранады. Недовольно ворча, стражники открыли ворота, и шумная компания вывалилась из города.

Издав боевой клич, бородатый вождь пустил коня в галоп и понесся к видневшимся впереди кострам, предоставив слугам и закутанным в покрывала женщинам самостоятельно добираться до лагеря. Никто не заметил, как темная фигурка скользнула за терновый куст и затаилась там, ожидая, пока остальные исчезнут из виду.

Облегченно вздохнув, Тарифа произнесла благодарственную молитву и выбралась на дорогу. Путь ее лежал на восток. Она даже не оглянулась на город, где родилась.

Глава 15

Только во второй половине следующего дня они достигли могучего Гвадалквивира, пересекавшего плодородную равнину, засаженную виноградниками и оливковыми рощами. Долина реки орошалась сложной системой ирригационных сооружений, доставшихся испанцам в наследство от мавров. Наступил сентябрь, и жара спала. В садах, прилегавших к дороге, по которой следовали Джордан и Элинор, уже собрали урожай. Они часто останавливались, спрашивая, как проехать к крепости Авила, но никто о такой не слышал. Многие отсылали их в город Авила, лежавший далеко на севере. Наконец, когда они почти потеряли надежду, бородатый старик, подгонявший ослика, запряженного в повозку с оливками, указал на видневшуюся вдалеке возвышенность.

— Авила там, — коротко сообщил он.

Все время, пока они ехали по пыльным дорогам под полуденным солнцем, Элинор боролась со слезами. Джордан, скакавший рядом, казался суровым незнакомцем. И хотя путешествие утомило обоих, она подозревала, что существуют более веские причины его сдержанности.

Джордан направил коня на обрывистый берег и, заслонив глаза от солнца, превращавшего речную рябь в сверкающее серебро, огляделся в поисках дара короля Педро. На противоположном берегу высилась небольшая крепость, ее полуразрушенные укрепления спускались к самой воде. Это и была Авила.

Они проехали еще немного, прежде чем нашли место, где можно было переправиться через Гвадалквивир. Желтая пустыня, простиравшаяся до самого горизонта, словно перенеслась сюда из Кастилии, настолько чуждо выглядела она после многих миль плодородной почвы. На каменистой земле громоздились скалистые обломки, казалось, разбросанные здесь рукой великана. Некоторые камни упали в реку, образуя буруны и водовороты.

Внутри каменных стен, окружавших небольшую крепость, теснилась горстка крестьянских хижин. В тени обветшалых укреплений паслись овцы и козы.

— Не густо, — заметил Джордан, щурясь на солнце, — но это все, чем я владею.

Элинор порывисто сжала его руку, желая утешить:

— У тебя хотя бы есть дом. А у меня ничего.

— У тебя были золото и драгоценности, ты жила как принцесса. Когда-нибудь ты пожалеешь, что бросила все это ради меня, — с горечью произнес Джордан, тронув коня.

Слезы обожгли глаза Элинор. Впервые после побега она рассердилась на Джордана, поняв, что его гложет ревность. Он не мог простить ей пролитых над Эль Моро слез, а также ее нежелание обсуждать с ним свои чувства к Родриго. Спускаясь вслед за Джорданом по крутому склону, Элинор пришла к выводу, что от разговора на эту тему не уйти.

Навстречу им вышла группа крестьян, изъяснявшихся на странном диалекте, которого Элинор не понимала.

Вперед выступил деревенский староста, грубоватый мужчина с загорелым до черноты лицом и лохматой седой бородой. Он протянул им деревянную чашу с вином. Надеясь, что оно не отравлено, Джордан принял чашу и сделал глоток. Вино оказалось сладким и настолько крепким, что обожгло внутренности. К его облегчению, старик выпил из той же чаши. Элинор не было оказано никаких знаков внимания. В этой глуши женщины значили так же мало, как и в мусульманской Гранаде.

Староста провел их через покосившиеся дубовые ворота. Короткий проход упирался во вторые ворота, выходившие во двор.

За полуразрушенными стенами кудахтали растревоженные куры, бродили овцы. Элинор удивилась, обнаружив в самом сердце крепости несколько комнат с белеными стенами и простой, но удобной мебелью. Здесь даже была небольшая часовня, украшенная цветным витражом.

Староста был неграмотным и послал за племянником, чтобы тот прочитал вслух акт на владение, врученный ему Джорданом. Слушая, старик одобрительно кивал, расплывшись в улыбке при упоминании об исключительной храбрости, проявленной Джорданом в бою. Похоже, он ничуть не сомневался в подлинности документа.

— Отец Игнасио говорил, что у нас скоро появится новый хозяин, — сообщил он.

— Я хотел бы встретиться с вашим священником. Старик заколебался. Затем, слегка улыбнувшись, сделал знак следовать за ним. Спустившись по истертым ступенькам, они оказались в небольшом склепе под часовней, где и обнаружили останки отца Игнасио, покоившиеся в гробу.

Элинор испуганно вскрикнула при виде ухмыляющегося черепа облаченного в черный капюшон священника. Истлевшие кисти рук были сложены на груди, кости ног покоились на Библии. Недовольный ее непочтительным поведением, староста неодобрительно покачал головой.

Джордан дернул Элинор за руку, и они опустились на колени, склонив головы в молитве перед местом последнего упокоения отца Игнасио. Явно ублаготворенный, старик улыбнулся и жестом пригласил их следовать за ним наверх.