Обманщик - Фредерик Форсайт

Допрос продолжался. После того, как Раус поместил еще одно объявление в «Нью-Йорк таймс», последовал телефонный звонок из Америки. (Это объявление Маккриди нашел после многочасовых поисков – настоящее объявление, в котором указан номер телефона в Великобритании. Пришлось изменить номер телефона Рауса, к счастью, не внесенный в телефонную книгу.)

– Зачем понадобился такой сложный способ связи?

– Я решил, что мне лучше не давать своего адреса. На тот случай, если первое объявление поместил какой-нибудь псих. И еще потому, что надеялся произвести впечатление своей скрытностью.

– И произвел?

– Очевидно, да. Тот, кто мне позвонил, сказал, что ему это понравилось. Мы договорились о встрече.

Когда? В октябре прошлого года. Где? У «Жоржа Сена» в Париже. Как он выглядел?

– Довольно молод, отлично одет, хорошо говорит. Остановился не в отеле. Я проверял. Назвался Галвином Поллардом. Конечно, это не настоящее его имя. Типичный яппи.

– Кто?

– Молодой человек, работающий по профессии и ведущий светский образ жизни, – протянул аль-Мансур. – Вы отстали от жизни.

Терпил покраснел. Конечно, ему встречалось это слово, он просто забыл.

Что он сказал? Что представляет группу крайних радикалов, которым до тошноты надоела администрация Рейгана, которые выступают против враждебной политики США по отношению к Советскому Союзу и странам третьего мира, а особенно против использования американских самолетов и денег налогоплательщиков для сбрасывания бомб на головы женщин и детей, как это было в апреле прошлого года в Триполи.

– Он дал список того, что ему нужно?

– Да.

– Этот?

Раус пробежал глазами протянутую ему бумагу. Это была копия того списка, который он показывал Карягину в Вене. Должно быть, у русского отличная память.

– Да.

– Мины «клеймор», бог ты мой! Семтекс. Мины-портфели. Все это на кухне не сделаешь. На черта им это понадобилось?

– Он сказал, что его люди готовы нанести удар. Серьезный удар. Он говорил о Белом доме. И о Сенате. Кажется, его особенно интересовал Сенат.

Потом Раус будто бы неохотно упомянул о денежной стороне операции, назвав счет в ахенском банке «Кредитанштальт», на котором было полмиллиона долларов. (Благодаря усилиям Маккриди в этом банке действительно был открыт такой счет, на который задним числом была внесена необходимая сумма. И банк охранял тайну вкладов не слишком строго. При желании ливийцы могли убедиться в том, что счет действительно существует.)

– Что тебе обещали?

– Двадцать процентов комиссионных. Сто тысяч долларов.

– Мелочь.

– Для меня не мелочь.

– Ты пишешь триллеры, забыл?

– Которые не слишком хорошо продаются. Несмотря на рекламу издателей. Мне нужно было заработать несколько бобов.

– Бобов?

– Шиллингов, – пробормотал аль-Мансур. – Английский эквивалент слова «зеленые».

В четыре утра Терпил и аль-Мансур удалились на совещание. Они негромко переговаривались в соседней комнате.

– Возможно ли, чтобы в Штатах существовала группа радикалов, готовых осуществить серьезный террористический акт в Белом доме и в Сенате? – спросил аль-Мансур.

– Вполне возможно, – ответил толстый американец, ненавидевший свою родину. – В такой огромной стране каких только чудаков нет. Господи, одна мина «клеймор» в портфеле на лужайке перед Белым домом! Вы можете себе представить?

Аль-Мансур мог себе представить. Мины «клеймор» – это одно из самых жестоких и сокрушительных средств уничтожения живой силы противника. Мина имеет форму диска, при взрыве она подскакивает в воздух на высоту около метра и разбрасывает во все стороны тысячи стальных шариков. Эти крохотные пули, способны поразить сотни и сотни людей. Если мину «клеймор» взорвать в зале ожидания вокзала, то из тысяч пассажиров в живых останутся считанные единицы. По этой причине Америка всегда категорически запрещала продажу мин «клеймор». Но кто-нибудь всегда наладит производство аналогичного оружия…

В половине пятого Терпил и аль-Мансур возвратились в гостиную. Конечно, Раус не мог этого знать, но в ту ночь фортуна от него не отвернулась. Аль-Мансуру нужно было безотлагательно предъявить вождю хоть что-то, чтобы удовлетворить его ненасытное желание отомстить Америке, а Терпилу было необходимо доказать своим хозяевам, что он еще способен давать полезные советы, если речь идет об Америке и Западе. В конце концов и аль-Мансур, и Терпил поверили Раусу по той причине, по которой верит большинство людей: потому что они хотели поверить.

– Вы можете идти, мистер Раус, – спокойным тоном сказал аль-Мансур. – Разумеется, мы все проверим, и я свяжусь с вами. Оставайтесь в «Аполлонии», пока я или мой человек не свяжемся с вами.

Те же два тяжеловеса отвезли Рауса, высадили его у дверей отеля и тотчас уехали. Раус вошел в свой номер и включил свет; рассвет только начинался, и в его комнатах, окнами выходивших на запад, было еще темно. На противоположном склоне долины не спускавший глаз с отеля Билл включил радио и разбудил Маккриди. Тот спал в другом отеле, в Педуласе.

Раус нагнулся и с коврика в прихожей поднял рекламный проспект, приглашавший туристов посетить исторический монастырь Кикко и осмотреть золотую икону Богородицы. На полях карандашом было приписано: десять часов утра. Раус поставил будильник так, чтобы он разбудил его через три часа.

– Пошел ты к черту, Маккриди, – сказал он засыпая.

Глава 4

Кикко, самый большой монастырь на Кипре, был основан византийскими императорами в двенадцатом веке. Императоры выбрали место для монастыря со знанием дела, понимая, что жизнь монахов должна протекать в уединении, спокойствии и служении Богу.

Огромное сооружение стояло на вершине горы к западу от долины Маратасса. К вершине по противоположным склонам вели две дороги, сходившиеся в одну узкую дорожку, по которой только и можно было подняться к воротам монастыря.

Подобно византийским императорам, для встречи с Раусом Маккриди тоже выбрал неплохое место. Дэнни остался в каменной хижине на склоне холма и наблюдал за зашторенным окном спальни Рауса, а Билл приехал в Кикко раньше всех, воспользовавшись для этой цели мотоциклом, который купил Маркс. К рассвету Билл надежно укрылся в сосновой роще над той дорожкой, что вела к монастырским воротам.

Сержант видел, как приехали Маккриди и Маркс, и следил за другими посетителями. Если бы здесь появился кто-то из тех трех ирландцев или ливийский автомобиль (они заметили его номер), Маккриди тотчас получил бы по радио три сигнала тревоги и исчез. Но в то майское утро к монастырю тянулись только туристы, большей частью греки и киприоты.

Ночью шеф никозийского бюро Интеллидженс Сервис послал в Педулас одного из своих молодых сотрудников с письмами из Лондона и с третьим радиопередатчиком. Теперь радиосвязью были обеспечены оба сержанта и сам Маккриди.

В половине девятого Дэнни сообщил, что на террасе появился Раус, который взял на завтрак кофе и булочки. Кроме Рауса там не было никого – ни Маони и его приятелей, ни той «юбки», которую Раус подцепил накануне вечером, ни одного из постояльцев отеля.

– Он выглядит усталым, – сообщил Дэнни.

– Никто никому из нас не обещал легкой прогулки, – бросил Маккриди.

Он сидел на скамейке в монастырском дворе в двадцати милях от Дэнни.

В двадцать минут десятого Раус выехал из отеля. Дэнни доложил Маккриди. Раус миновал Педулас, потом большую раскрашенную церковь архангела Михаила, которая возвышалась над горной деревушкой, и свернул на юго-запад, на дорогу к Кикко. Дэнни продолжал наблюдение за отелем. В половине десятого в номер Рауса вошла горничная и подняла занавески, что заметно облегчило жизнь Дэнни. Открылись и другие окна, выходящие на долину. Восходящее солнце слепило сержанта, но он был вознагражден редким в его профессии зрелищем: перед окном в своем номере обнаженная Моника Браун десять минут делала дыхательные упражнения.

– Это лучше, чем Южный Армах, – пробормотал благодарный сержант.

Когда было без десяти десять, Билл сообщил Маккриди, что появилась машина Рауса, поднимавшаяся по извилистой, крутой дороге к Кикко. Маккриди встал и направился в храм, удивляясь терпению древних строителей, которые затаскивали на вершину горы огромные камни, и искусству мастеров, которые разрисовали золотом, розовыми и голубыми красками фрески, украшавшие интерьер. В храме стоял навязчивый сладковатый запах ладана.

Раус нашел Маккриди перед знаменитой золотой иконой Богородицы. Билл убедился, что Раус не привел за собой «хвост» и дал по радио два коротких сигнала. Сигналы прозвучали из нагрудного кармана Маккриди.

– Кажется, за вами никто не следил, – увидев Рауса, пробормотал Маккриди.

В храме разговор вполголоса не казался странным. Здесь все туристы переговаривались шепотом, как бы боясь громкими голосами осквернить святое место.