Желание близости - Мила Бонди

– Кроме одного недоумка-переростка, – съязвила Тамара. – Где твои манеры, Коля?

– Прости, маман, – Николай развёл руки в стороны. – Сказывается дурная наследственность моего папаши-библиотекаря!

– И то верно, – Тамара прищурила левый глаз. – Твой папаша был ещё тем сквернословиком!

– Порой я удивляюсь, ты ли вообще меня родила? – усмехнулся Николай.

milorka 16.03.2014 13:09 » ГЛАВА 20

ГЛАВА 20

ГЛАВА 20

Серинда неуверенно остановилась перед дверью в дом. Несколько минут она просто стояла, замерев, в ожидании. Затем, тяжело вздохнув и мысленно обругав себя за трусость, прикоснулась пальчиками к ручке двери.

Дверь резко распахнулась, явив взору Серинды женщину, о возрасте которой в приличном обществе принято умалчивать (семьдесят с хвостиком). Разгневанную, надо признать. Лицо, испещрённое сеткой морщин, недовольно морщилось. Серинда опустила глаза.

– Стыдно? – прокаркала старуха.

– Очень, – робко ответила Серинда.

– Так и будешь переминаться на пороге? – скрипучий голос дрогнул. – Иди и обними меня, негодница!

Серинда бросилась в объятия сестры своей бабули. Зарыдала навзрыд. Прижала тельце старухи к себе, целуя её лицо. В эту самую минуту расстояние и годы разлуки растаяли, словно снежинки под лучами горячего солнца. Вернулись вечера, которые они обычно проводили втроём на кухне этого дома: Серинда и две её любимы бабули. Сёстры, которых она разлучила. Две родные души, вынужденные жить на разных континентах. И всё это по её вине.

– Ну-ну… – баб Тома похлопала внучку по спине. – Кончай слёзы лить. Разлила здесь озеро печали.

Серинда некрасиво шмыгнула носом. Утёрла рукавом курточки мокрое лицо и попыталась придать своим губам изгиб, слабо напоминающий улыбку.

– Что за американский хмырь с тобой приехал?

Баб Тома – она такая! С разбегу в карьер. Правду-матку в лицо! Не любила ходить вокруг да около.

– Вовсе он не «хмырь», – заступилась Серинда за Марка, сразу же пожалев, что при этом не проглотила свой язык.

Всё, она пропала! Теперь бабка из неё всё клещами вытянет!

– Его лицо мне показалось знакомым.

– Наверное, он напомнил тебе Бредли Купера, – подмигнула Серинда, снимая и вешая куртку в прихожей.

– Кого? – повернулась Тамара, уже было направившаяся в самое сокровенное место этого дома – кухню.

– Актёр, – подсказала Серинда. – Помнишь, мы с тобой смотрели фильм «Мальчишник в Вегасе»? Он тебе там больше всех понравился.

– Ну да, ну да… – пробормотала старуха. – Бабник!

– Признаю, – Серинда подняла руки вверх для придания своим словам большего эффекта, – не самая его лучшая роль!

– Бабник! – зачем-то повторила Тамара и при этом её голову осенила ещё одна вспышка памяти. – Ёжик хренов! – она стукнула кулачком правой руки о раскрытую ладонь левой. – Он же копия Патрика в молодости! Этого старого пройдохи!

– Ты-то откуда его знаешь? – изумилась Серинда.

– Откуда надо, оттуда и знаю, – мягко огрызнулась старуха. – И вот, что я тебе скажу, милочка… Не стоило тебе с ними связываться! – она уставила на внучку указательный палец. – Выкинь из своей головы бредни влюблённой дурочки! Этот мужчина не для тебя! От него будут одни неприятности! Попомни мои слова!

– Да за что вы с бабкой взъелись на них? – чуть повысив голос, поинтересовалась Серинда. – Баб Том, с чего ты вообще взяла, что он мне нравится? – она пожала плечами и отвела свой взгляд в сторону, стараясь рассмотреть узор на ковре под своими ногами. – Я на него работаю и только!

– Вотжежбл…

А Марк ещё удивлялся, откуда у девочки такой богатый словарный запас?

– Значит, Нюрка тебе так ничего и не рассказала?

– Чего не рассказала? – Серинда нахмурила брови. – Меня просто бесит ваша привычка ограниченно выдавать информацию! – она отчаянно всплеснула руками. – Что вы мне не договариваете? Почему вы против того, чтобы я работала на Уильямсов?

– Потому что от них одни беды! Вот почему! – заворчала старуха.

– Это не так! – Серинда даже ножкой притопнула. – Они порядочные люди!

Старуха фыркнула и махнула рукой, мол, поступай, как знаешь.

Они прошли в огромную кухню. Рядом примыкала зала – столовая в бежево-фисташковых тонах, но Серинде всегда нравилось это помещение с обоями в мелкий цветочек. Здесь было уютно и светло. Всегда пахло свежей выпечкой. Баба Тома была знатной кухаркой. Серинда обожала её пироги с мясом, с картошкой и рыбой, а ещё любила шарлотку. От нахлынувших приятных воспоминаний она прикрыла глаза, на минуту уйдя в себя.

– Обожаю этот запах… – на выдохе простонала она.

– Садись, – старуха указала на стул. – Попьём чай, я как раз сладкий пирог сделала. С вишней. Потом поможешь мне долепить пельмени. Колян на вечер своих корешей позвал, – пробурчала она. – Ему веселье, мне – головная боль.

– Мы к вечеру уедем… – Серинда осеклась под тяжёлым взглядом бабки.

– Ты мне тут не начинай попусту сотрясать воздух, – хлопнула полотенцем по столу. – Чёрта лысого, ты сегодня от нас уедешь! Свалилась, как снег на голову, так уж изволь остаться! – повернувшись к Серинде спиной, подошла к плите, на которой уже свистел чайник, возвещая всем, что он вскипел. – Завтра уедете! Я так сказала!

Спорить с баб Томой – себе дороже. Упрямее неё могла быть только её сестрица, даром, что сейчас та попивала свой чёрный заваренный чай с ватрушками в Америке. Двойной прессинг Серинда бы не выдержала, однозначно.

Старушка разлила чай по чашкам; положила по большому куску сладкого пирога каждой на красивые фарфоровые тарелки. Затем, подмигнув, достала из одного шкафчика графин с тёмно-рубиновой жидкостью и две маленькие стопочки. Разлила.

– Ну-с… по пять капель, внученька… с возвращением! – она за раз опрокинула жидкость в себя. – Пей, говорю! Сама делала. На вишнёвых косточках настаивала.

– О, Боже! Какая честь для меня, – улыбнувшись, произнесла Серинда.

– Ну и язва же ты, Сонька! Копия своей бабки!