Беспамятство - Светлана Петрова

Шли третьи сутки неравной борьбы. Если покрепче сжать зубы и не бояться обморока, то можно растопить печь заново. Но зачем? Какой смысл продлевать нынешнее существование? Безъязыкая, почти бесчувственная, нс нужная даже деревенскому идиоту - можно ли подобную нелепость назвать жизнью? Она стояла на краю бездны, которая манила отсутствием боли и вины. Лучше погрузиться в беспамятство, чем лежать на мокрых простынях в ожидании неизвестно откуда чуда воскрешения. Снова жить? Любить? Страдать? И в конце концов всё-таки умереть? Да разве же это чудо? Вот если бы увидеть Макса или маму...

Однажды в полной тишине она вдруг явственно услышала шум реки, текущей с лёгкими всплесками вдоль каменных берегов. Стикс? Потрескавшиеся губы Ольги дёрнулись, означая улыбку: а почему бы и нет?

Страха или жалости к себе она нс испытывала. Вес уходят. Бессмертия нет, люди это прекрасно знают, но не понимают. Нс потому, что дураки, а потому, что так замыслены изначально. Только когда становишься стар или болей, делается всё равно — быть или нс быть. После лучших остаётся что-нибудь неоконченное — книга, дом, формула, после плохих - зло, а после нес нс останется ничего, кроме городских туфель и платьев, которые она здесь так ни разу и нс надела. Максимка соорудит из них огородное чучело и нарежет флажкн — отпугивать птиц. Не худший вариант — стать флажком,

Она легла на спину и перестала сопротивляться. Болезнь, казалось, только и ждала этой уступки. Сердце билось неясно, тело обмякло, словно из него выкачали воздух, и перестало беспокоить. Ольга наблюдала происходящее как бы со стороны, но крайне незаинтересованно. Лежишь, ну и лежи себе. Лежи тихо, все свершится само. За дальнейшее ты нс в ответе. А если и осталась кому обязана, так и тут тревога напрасна — сроки взыскания долгов прошли. И всякие другие сроки тоже иссякли, потому на душе так легко, как не было давно, а может, никогда. Мера жизни вычерпана до дна.

Тут Ольга физически почувствовала, что память заканчивается. Так вот, оказывается, как наступает забвение! И вдруг обожгло последней мыслью, да такой страшной, что она вздрогнула и широко распахнула ресницы: все! Дальше лишь темнота! А! Стало быть, ничто нс открывается. Напрасные надежды, наивные мечты. Ну и правильно. Даже великое знание никчемно на пороге небытия. Всю жизнь суетимся, ищем то, что, оказывается, нам совсем нс нужно. Мы рождаемся и умираем с этой тайной. Раскрыть сё, значит, убить в человеке человеческое и сделать его равным либо Богу, либо Дьяволу. Всё имеет смысл только потому, что нс имеет смысла.

Ольга вернулась к исходной точке своего потрясения и успокоилась, веки снова тяжело опустились на глаза, уставшие видеть мир. Она нс знала, сколько времени оставалась без сознания — изъятое из сё бытия, оно не существовало. Вокруг происходило то, что обычно происходит, но в ней никак не отзывалось. Словно на машинке швеи сомкнулись два края полотнища — прошлое и будущее, поглотив зияющую прореху настоящего. Когда она очнулась, светило солнце, между рамами назойливо жужжала и билась о стекло большая зеленая муха, наверняка прилетевшая прямиком из коровника Спиридоновны. За окном на деревьях колыхались молодые листья, доносились восторженно-сварливые крики беспокойных воробьев, купающихся в пыли за околицей. Жизнь. Странно: живой Ольга себя нс чувствовала, и последним воспоминанием были зима, холод и крыса.

Между тем хвостатая приятельница действительно давно сидела на постели, с интересом наблюдая за быстрыми движениями глазных яблок под закрытыми веками — женщина спала глубоко и пробуждаться, похоже, не собиралась. С каждым выдохом в холодном воздухе возле бледного лица с заострившимся носом образовывалось еле заметное облачко пара, свидетельствующее о том, что человеческая кровь ещё не остыла, но движется в замедленном темпе. Такой сон вполне способен перейти в небытие.

Убедившись в тщете своих ожиданий, крыса куснула неподвижную женщину за большой палец ноги, Ольга вернулась в действительность удивительно быстро, словно ждала сигнала, и, не разжимая кривого рта - благо для разговоров с крысой нормальная речь нс требовалась, — воскликнула с негодованием:

— Больно же! Неблагодарная! Запамятовала, как я тебе молоком кормила!

Тёмный раскосый глаз серой великанши смотрел насмешливо. Жёсткие усы шевельнулись.

Так го была моя старшая сестрица. Подохла намедни от старости. Теперь я за главную. Но тебя знаю и добро твоё помню. А укусила, чтобы привести в чувство, думала, накрылась, - сказала крыса. — Мы тоже, если надо, можем притворяться мертвыми, А ты зачем так сделала?

Ольга оглянулась вокруг, с усилием восстанавливая связь событий и вспоминая нсвссслую явь, которая, оказывается, еще длилась. Пояснила:

Это я нс специально. Сознание потеряла.

Эк тебя болезнь скрутила,

Да, видишь, И так неожиданно,

Чего ж ты хочешь? Это радость мы всегда ждём не дождемся, а плохое является без предупреждения. Бывают знаки, но люди разучились их читать - боятся, что им откроется завтрашний день, возможно худший, чем нынешний. А они ж привыкли к светлому будущему. Обещано!

Предсказание нс меняет судьбы. Я тоже нс стремлюсь заглянуть в завтра.

Если оно наступит. Может, сегодняшний день - твой последний, - нс слишком деликатно заметила новая приятельница. — Похоже, писец тебе, Маруся.

Ольга возмутилась из малых сил:

Не смей при мне ругаться матом! Терпеть не могу! Твоя сестра выражалась прилично, даже несколько наукообразно. Жаль ее, умная была тварь. А ты где набралась этой заразы?

У богатых дачников возле запруды. Прошлый год наше семейство там квартировало. Летом жратвы навалом — городские нс в пример деревенским расточительны, покупают больше, чем могут съесть, и выбрасывают много, а зимой, когда хозяева уехали в Москву и ничего после себя не оставили, нам крепко досталось. Пришлось вспомнить обычаи предков — благо молодёжь книжек навезла да побросала. Мне попалась одна модная писательница, лауреат. Молодая, симпатичная, и обложка у книги красивая, только клей поганый, синтетический, а уж слов матерных — как мусору. Вот и научилась. Иногда вставляю для впечатления. Теперь, надо понимать, все так треплются?

К счастью, нс все. Хотя не знаю: по улице идёшь — уши от похабщины вянут. Если за подобную литературу ещё и премии давать, скоро мы нормально говорить разучимся, тогда России, как ты выражаешься - писец, значит конец. Гибель культуры всегда предшествует гибели народа.

Не бзди, старушка. Тебе какая печаль? Твои деньки сочтены. Последний женишок тебя кинул. Умотал на лыжах кататься.

Что делать, — вздохнула Ольга, - что делать, если надёжные мужчины Ремарка перевелись как класс. В каждого его героя хотелось влюбиться...

И добавила с беспокойством;

Нс замёрз бы где дурак, С него станется.

Боязно одной?

Когда те, кого любишь, не вернутся никогда, смерть нс пугает. Одиночество, действительно, страшнее.

Тогда зачем ешь и пьешь, цепляешься за жизнь?

По инерции, но главное — из принципа. Из уважения к себе.

Скажи, пожалуйста, какая гордая. И надолго твоих принципов хватит?

— Да все, все, уже отбоялась. Жду откровения.

Мудришь.

Нет. Тебе нс понять. Ты крыса.

Серая предводительница обидчиво заверещала:

Между нами нет разницы — все сдохнем!

Это ты сдохнешь, а я преставлюсь. Но давай распрощаемся без взаимных упрёков. Какие счёты могут быть перед лицом вечности? Спасибо, что развлекла. Теперь иди. Поищи себе нового собеседника, а мне оставь холод и тишину.

Ольга очень устала. Мыслей не было, только недоумение: зачем ночь спустила свой чёрный полог, зачем за ночью обязательно явится призрачный рассвет, который нс лучше бесплодной ночи? Зачем эта бесконечная череда перемен, ничего нс меняющих? Она вдруг с облегчением осознала, что больше ничего не хочет. Совсем ничего. Желания угасли, и это незнакомое состояние было абсолютно блаженным, как непреходящее счастье.

Крыса ушла, но на следующий день явилась вновь - притащила сухарь из собственных запасов и положила на грудь женщине. Та лежала в прежней позе, на спине, и нс шевелилась. Крыса долго сидела, напряженно уставившись стеклянным глазом в лицо умирающей. Наконец наступил момент, когда изо всех щелей к лежанке начали подползать на брюхе сотни крысиных сородичей, рассчитывая на долгое пиршество. Предводительница развернулась к ним навстречу мордой, обнажив в оскале ярко-розовый рот с белоснежными иглами зубов. Жуткий предостерегающий визг на предельно высокой ноте заполнил комнату. Серые полчища словно сдуло ветром. Подлая толпа! Человечину есть - последнее дело, так можно и деградировать.

Главная крыса повторила сигнал чуть слабее, добавив в него шипящие звуки. После этого даже те, что задержались возле дыры в полу, рассчитывая переждать монарший гнев и поживиться свежатинкой втихаря, исчезли в укрытии. Убедившись, что приказ выполнен, крыса неслышно и плавно, словно насекомое, сползла с бесчувственного тела и исчезла в тени за печью - пошла готовить свою армию к завтрашнему марш-броску. Подальше от соблазна.