Поместье-зверинец - Джеральд Даррелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После того как Малютка прозрела, она стала быстро расти. Мне редко доводилось видеть такую милую белочку. Оранжевая голова и аккуратные уши с черной каемкой красиво подчеркивали большие темные глаза, мех на толстеньком туловище переливался болотно-зеленым оттенком, а два ряда белых пятен на боках выделялись, словно дорожные отражатели ночью. Но всего великолепнее был хвост. Толстый, пушистый, сверху зеленый, снизу ярко-оранжевый — словом, загляденье. Она любила сидеть, изогнув его так, что кончик висел у нее над самым носом. При этом она чуть подергивала хвостом, по нему бежали волны, и весь он был как пламя свечи на сквозняке.
Даже когда Малютка подросла, она продолжала спать в банке возле моей кровати. Проснется рано утром, с громким криком прыгнет из банки на кровать и забирается под простыню. Минут десять изучает наши разморенные тела, потом соскакивает на пол и отправляется исследовать веранду. Из этих экспедиций она обычно возвращалась с ценной находкой (кусок гнилого банана, сухой лист, цветок бугенвиллеи), которую клала в чью-нибудь постель, причем очень возмущалась, если мы выбрасывали ее подношение на пол. Так продолжалось несколько месяцев, пока я не решил, что пора Малютке, как и всем остальным животным, поселиться в клетке. В то утро я проснулся от мучительной боли. Оказывается, белка пыталась затолкать мне в ухо земляной орех. Разыскав на веранде это лакомство, она, видимо, решила, что постель — не совсем надежное хранилище, а вот мое ухо — идеальный тайник.
Другим детенышем, о котором нам пришлось заботиться, был Пучеглазый — галаго, пойманный по пути из Эшоби. Правда, он уже не был сосунком, когда мы его нашли. Пучеглазый быстро привык к нам и стал одним из наших любимцев. У него были огромные для такого малыша конечности с длинными, тонкими пальцами, и он очень потешно танцевал в своей клетке на задних лапах, ловя бабочку или мотылька. Передние лапы — словно воздетые в ужасе руки, глаза чуть не выскакивают из орбит… Поймав добычу, он крепко сжимал ее в розовой лапке и ошалело таращился на нас, словно потрясенный тем, что у него на ладони вдруг очутилось такое существо. Потом совал жертву в рот, и крылья бабочки превращались в трепещущие усы, над которыми сверкали удивленные большущие глаза.
Пучеглазый познакомил меня с интересной повадкой галаго, о которой я, к моему стыду, раньше не знал, хотя держал несчетное количество лемуров. Это было утром. Он выскочил из своего гнездышка в банке, чтобы позавтракать мучными червями, умыться и привести себя в порядок. Я уже говорил, что у Пучеглазого были большие уши, нежные, как лепесток цветка, тонкие, почти просвечивающие насквозь. На воле лемуру приходится оберегать уши от царапин и ссадин, и он прижимает их к голове, складывая будто паруса. Сразу бросалось в глаза, что слух играл для Пучеглазого огромную роль. Он улавливал даже слабый шум, его уши поворачивались на звук, словно радар. Я уже давно заметил, что зверек подолгу чистит и протирает уши лапками, но в это утро впервые проследил весь процесс от начала до конца. Увиденное меня поразило. Сперва галаго, сидя на ветке и мечтательно глядя в пространство, аккуратно почистил свой хвост, перебирая волоски и проверяя, не застряла ли в них колючка или щепочка. Совсем как маленькая девочка, заплетающая косу. Потом он опустил вниз игрушечную руку с непомерно широкой кистью и выделил на ладонь капельку мочи. Сосредоточенно потер руки и принялся смазывать мочой уши такими же движениями, какими мужчина втирает в волосы бриллиантин. Второй каплей мочи галаго смазал подошвы задних лап и ладони передних. Я смотрел на Пучеглазого с изумлением.
Три дня подряд наблюдал я эту процедуру, хотел удостовериться, что мне не померещилось. Еще никогда не видел я у животных такой странной повадки, и вот как я ее объясняю. Если не увлажнять чрезвычайно тонкую и нежную кожу ушей, она непременно пересохнет и даже потрескается, а это может оказаться роковым для животного, жизнь которого так сильно зависит от слуха. На подошвах и ладонях кожа такая же нежная, но тут моча играла еще одну роль. Подошвы всех четырех ног галаго чуть вогнуты, и, когда животное прыгает с сука на сук, лапы его уподобляются присоскам на пальцах древесной лягушки. Увлажненные мочой, присоски лемура вдвое действеннее. Позже мы добыли целый выводок галаго Демидова (самые маленькие представители этого племени, не больше крупной мыши), и я наблюдал то же и у них.
Самое увлекательное в зоологической экспедиции заключается для меня в повседневном близком общении с животными, что позволяет вам наблюдать, узнавать и записывать. В нашей коллекции каждый день, чуть ли не каждую минуту происходило что-нибудь интересное. Несколько выдержек из дневника ярко свидетельствуют, как насыщен день зверолова новыми задачами и важными наблюдениями.
14 февраля. Приобретены две красные мартышки; у обеих серьезно заражены пальцы всех четырех лап яйцами песчаных блох. Пришлось вооружиться ланцетом и извлечь яйца из-под кожи, а чтобы не было заражения, сделать инъекцию пенициллина. Детеныш циветты впервые проявил нрав взрослого: когда я неожиданно подошел к клетке, он взъерошил шерсть на спине и несколько раз фыркнул, намного резче и громче, чем обычно фыркает, обнюхивая пищу. Принесли крупную рогатую лягушку с редким заболеванием. Что-то вроде большой злокачественной опухоли глазного яблока. Опухоль разрослась так, что над глазом прямо вздулся шар. Хотя лягушка ослепла на один глаз, она как будто не страдает, поэтому удалять опухоль не буду. Вот и говорите после этого о счастливом и беспечном существовании животных на воле.
20 февраля. Наконец-то после многих неудачных попыток Боб открыл, что едят волосатые лягушки: улиток. Мы предлагали им мышат и крысят, птенцов и яйца, жуков и личинок, саранчу — все тщетно. Улиток волосатые лягушки поедают с жадностью, теперь есть надежда, что мы сможем доставить их живыми в Англию. У галаго Демидова вдруг началось
