Возвращение Варяга - Глеб Дойников

 Охватывающее же положение японских армий позволяло японскому главнокомандующему планировать концентрическое наступление в духе сражения под Седаном. При этом Первая армия Куроки должна была наступать на против восточной группы русских в составе третьего Сибирского, десятого и Сводно-стрелкового Кавказского корпусов, с выходом на сообщения русских севернее Ляояна, Вторая и Четвертая армии Оку и Нодзу должны были наступать против южной группы русских из первого, четвертого и второго Сибирских корпусов.

 Бои на арьергардной позиции, несмотря на успешные действия третьего Сибирского корпуса, закончились отходом по приказу Куропаткина на передовые позиции. Японцы на этот раз стремились не отстать от отходящих войск русских и отступление сопровождалось ожесточенными боями, порой переходившими в рукопашные схватки. Успех в штыковых боях практически всегда принадлежал русским.

 Сосредоточенные на передовой позиции русские имели превосходство перед японцами в пехоте, артиллерии и пулеметах, а самое главное — в наличии боеприпасов. Но генерал Куропаткин совершил одну из своих характерных ошибок, развернув на позициях не более сорока процентов своих войск, причем именно тех, на которых легли основная тяжесть боев при отступлении...

 Если русские сделали ошибку, полагая выиграть сражение одной обороной, то не меньшую ошибку и авантюризм мы видим в действиях японцев. Армия Куроки, которая должна была наносить главный удар, была слабее вспомогательной группы из двух армий. Для переправы через Тайдзыхе и охвата русского фланга оптимистично настроенный Куроки выделил всего лишь одну дивизию. Он считал, что «северные варвары» окончательно потеряли воинский дух и одно появление японских войск на фланге заставит их отступить. Кроме этого, использовав все свои силы для нанесения ударов и действий на сообщения русской армии, Ойяма остался без резервов. В результате действовавшие на решающем участке японские войска не могли быть усилены. Стремление к охвату и окружению, объективно отвечающее условиям войны, велось с нарушением многих правил и лишь ошибки русского высшего командования не привели японскую армию к катастрофе.

 Ожесточение боев под Ляояном превзошло все предыдущее. Русские, казалось бы измученные предыдущими отступлениями и подавленные поражениями, показали что способны переносить безболезненно то, что не по силу многим европейским армиям. Их войска с ожесточением удерживали малейшие клочки земли, а многочиленные пулеметы и действующая с закрытых позиций артиллерия наносили атакующим серьезные потери. Лишь особенности местности, покрытой густыми и высокими зарослями гаоляна, в которых русские ориентировались явно хуже японцев, спасали последних от полного разгрома. Один из японских солдат так описывал свои впечатления от первого дня боев:

—Русские шрапнели поливали нас смертоносным дождем...

 Маршал Ойяма в этот самый вечер собрал военный совет, на котором присутствовали все три командующих армиями: Оку, Нодзу и Куроки. Японским обозам «второго разряда» был уже отдан приказ отойти на один переход к югу. Оку и Нодзу заявили о невозможности продолжать наступление вследствие громадных потерь войск и недостатка в артиллерийских снарядах. Но Куроки просил их только — удержаться на следующий день перед русскими позициями, так как сам намеревался переправляться на правый берег Тайдзыхе и выйти на сообщение Куропаткина. С его наблюдательного поста на правом берегу были отчетливо видны поезда русских, отходящие на север.

 Но переправа одной японской дивизии через Тайдзыхе и обход фланга передовой позиции заставили нерешительного Куропаткина отвести войска на главную позицию. Даже после отхода на главную позицию, русские продолжали ожесточенное сопротивление и наступление японцев практически выдохлось. Только Куроки упорно гнал и гнал свои войска против русских. На этом участке разрозненные атаки русских никак не могли достичь своих целей, настроение войск падало. Занимая позиции в высоком гаоляне, русские, не зная местности, часто обстреливали свои собственные подразделения. Наступавшие полки перемешивались. И все же 3 сентября русские отбили важнейшие участки японских позиций — Нежинскую сопку и поселок Сыкванутнь, однако вместо развития успеха были отведены по приказу Куропаткина.

 Новое наступление русских планировалось на 3 сентября, но преувеличив возможности японцев, Куропаткин отдал приказ об отходе. Приказ был отдан в момент, когда японские армии были расстроены и ослаблены и испытывали нехватку снарядов. Куроки вынужден был донести, что войска, находящиеся на правом берегу Тайдзыхе «только и были в состоянии с большим трудом удержаться на своих позициях»

 Сражение при Ляояне. (Из воспоминаний японского прапорщика Г......)

 Перед нами как бы разверзся ад... Врага не видно, только огонь тысяч винтовок, пулеметов и орудий. Части быстро редеют. Целыми рядами уже лежат убитые. Стоны и крики раздаются по всему полю. Своя артиллерия запаздывает с открытием огня, из пехотных частей посылаются настойчивые просьбы о скорейшем выезде артиллерии на позиции. Некоторые батареи ввиду недостатка снарядов выезжают на открытые позиции на высотах, но почти немедленно мы видим как над орудиями и между ними рвутся снаряды, зарядные ящики уносятся во все стороны, по полю скачут обезумевшие лошади.

 Пехота прижата русским огнем, ничком прижавшись к земле, лежат люди, никто не смеет даже приподнять голову, не говоря уже о том, чтобы стрелять.

 Мукден (Из книги генерал-лейтенанта графа Игнатьева «Пятьдесят лет в строю")

 — Ваши войска необыкновенны! — сказал мне встреченный на Мукденском вокзале германский военный агент полковник Лауэнштейн.— Как будто они и не дрались! Одни русские способны так быстро восстановить порядок!

 Вероятно, на основании подобных впечатлений вся иностранная пресса рассыпалась в комплиментах по нашему адресу за «отступление в образцовом порядке».

 Армия отступила к Мукдену и расположилась вокруг маньчжурской столицы. А я опять вернулся в разведывательное отделение. Прибывший еще в период отступления и наконец-то принявший дела новый главнокомандующий Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Николаевич (младший) начал свою деятельность с наведения порядка в организации войск. Все временные, импровизированные отряды расформировывались, откомандированные по различным причинам офицеры возвращались в часть. Попадались среди последних и нежелающие идти на фронт, и стремящиеся отсидеться под предлогом болезни и т.п. в тылу. Такие безжалостно увольнялись без пенсии.

 Его Императорское Высочество вместе со свитой объезжал все части, заглядывал во все места нашего многокилометрового фронта и в большую часть тыловых учреждений. Отличный кавалерист, великолепно державшийся в седле, он неутомимо преодолевал все эти разбитые осенние дороги, не обращая внимания на стылую, предзимнюю погоду.

 Да, трудновато стало «героям тыла» при новом, решительном и настойчивом главкоме. С первых же дней центром общих сборов всей этой разношерстной публики явился вокзал. Пришлось мне по служебной надобности заглянуть на Мукденский вокзал и я был приятно поражен, увидев его совершенно изменившимся. Вспомнился мне его вид буквально пару месяцев назад, при отъезде из госпиталя.

 Мукденский буфет был похож на все русские вокзальные буфеты: был он достаточно грязен, и в середине зала возвышалась стойка с водкой и закусками, у которой с самого утра и до позднего вечера толпились офицеры всех чинов и чиновники всех рангов. Пахло спиртом и щами, все было окутано серым туманом табачного дыма. Стоял гомон трезвых и пьяных голосов, вечно споривших и что-то старавшихся друг другу доказать. Вокзал с первых же дней войны стал центром, куда стекались новости не только от прибывающих из России, но и самые свежие и достоверные вести с фронта. Главными поставщиками их в начале войны являлись офицеры военной охраны Китайско-Восточной железной дороги и тыловики. Здесь эти увешанные снаряжением, воинственно выглядевшие офицеры могли найти прекрасную аудиторию. Здесь ловилось каждое их слово, и можно было сойти если не за героя, то, во всяком случае, за видавшего виды матерого маньчжурского волка.

 Теперь же в буфете было тихо, несколько компаний, сидевшие за столами, состояли из усталых, отдыхавших после фронтовой работы боевых офицеров. Не видно было ни сильно пьяных, ни шумно ораторствующих тыловиков, на входе в вокзал стоял жандармский патруль, периодически проверявший документы у подозрительных лиц.

 Новый начальник разведывательного отделения, старый, опытный разведчик генерал-майор Целебровский немедленно завалил меня огромным объемом работ, что было не удивительно при весьма ограниченном штате отделения...