Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Борис Прянишников

В действиях Туркула Миллер усмотрел нарушение дисциплины. Вернувшись из водолечебного курорта Баньоль-де-л’Орн, Миллер вызвал 27 июля Туркула на рю дю Колизе для объяснений. Разговор был резким и неприятным. Туркул заявил о своем уходе из РОВСа, и Миллер на следующий день исключил его из списков.

Генерал Витковский пытался примирить Миллера с Туркулом и образовал комиссию, в которую вошли Скоблин и полковники Соколовский и Ягубов. Примирения достичь не удалось.

3 августа в Галлиполийском Собрании состоялась экстренная встреча дроздовцев. Царило возбуждение, по адресу Миллера было отпущено много горьких, жестоких и несправедливых упреков. Дроздовцы постановили выйти из РОВСа. Однако Миллер не признал постановления и решил по-прежнему считать их чинами РОВСа.

Обычно благожелательно настроенная к РОВСу газета «Возрождение» встала на сторону Туркула. А враждебная РОВСу газета «Последние Новости» пером Н. Вакара писала:

«Неожиданно в июле перешли в нападение „активисты“. Генерала Миллера, видно, было решено побить собственным его оружием. Ген. А. В. Туркул, мечтающий занять место ген. Миллера, произвел нападение врасплох».

Скоблин довольно улыбался. Интрига развивалась успешно. Были рады в КРО НКВД — разложение крупнейшей эмигрантской организации шло полным ходом.

Международная обстановка и РОВС

В 1933 году в Германии к власти пришел Гитлер. Его враждебность к коммунизму породила у многих эмигрантов надежды на возможность совместной с немцами борьбы с коммунизмом. Толки о неизбежной войне СССР на два фронта — против Гитлера и Японии — стали не стихавшей злобой дня.

Увы, эмигранты не читали откровений Гитлера в его книге «Майн кампф». Гитлер мечтал не столько об уничтожении коммунизма, сколько об истреблении «унтерменшей» и заселении благородной арийской расой огромного «жизненного пространства» в завоеванной России.

Гитлер нисколько не был заинтересован в сотрудничестве с российскими националистами. Все попытки эмигрантов добиться «союза» с немцами неизменно терпели неудачу. Но были и неисправимые оптимисты, безотчетно верившие в «освободительную» миссию Гитлера.

В кругах РОВСа настроение к Гитлеру было скорее сдержанным и выжидательным. Генерал Миллер был благожелательно настроен к Франции, союзнице России в Первой мировой войне. Но Франция, подписавшая 2 мая 1935 года договор о взаимопомощи с СССР, партнером белых эмигрантов быть никак не могла. Постепенно, под влиянием эмигрантских настроений и в поисках выхода из тупика, Миллер склонился к мысли о сотрудничестве гитлеровской Германией. Скоблин знал об этих думах Миллера и одобрял намечавшийся новый курс.

7 августа 1936 года Миллер писал Добровольскому:

«Очень прошу Вас убедить Вашего первого ученика в том, что у них совсем не верны оценки поведения начальников крупнейшей эмигрантской организации, когда судят по их географическому положению. Наоборот, они неоднократно пытались установить отношения с тем, чтобы показать им, по меньшей мере то, что собою представляет эта эмигрантская масса, сгруппированная в ряде стран. Иван Иванович[91] хотел бы встретиться на нейтральной почве с персоной, подобной вашему первому ученику».

Под первым учеником подразумевался немецкий офицер, служивший в Берлине в военном министерстве и одно время бравший у Добровольского уроки русского языка. Итак, Миллер был готов к встрече с немецкими военными.

На ту же тему 28 января 1937 года он сообщил Добровольскому интересную и одновременно расхолаживающую новость:

«Три месяца назад Иван Иванович обратился непосредственно с просьбой через местного Веристу[92] немецкого типа. Эта просьба была оставлена без ответа. Иван Иванович был бы очень рад, если бы Вы смогли указать ему, каким образом, даже отсюда, он мог бы начать переговоры по интересующему нас вопросу. Пока что у меня имеются основания считать, что их связи и даже их деньги направляются типам вроде Туркула с тем, чтобы в результате было разложение РОВСа. Кажется, в Берлине симпатизируют Масальскому, Меллер-Закомельскому и прочим мерзавцам.

К несчастью, из всего происходящего можно заключить, что там не хотят пожать протянутую нами руку, и что там берут верх сторонники захвата Украины или, по меньшей мере, украинские самостийники».

В отношении Туркула Миллер заблуждался также, как и в отношении немцев. Казалось бы, начальник II Отдела РОВСа в Берлине генерал фон Лампе был обязан осведомить о делах Туркула и о немецких настроениях. Связанный со Скоблиным не по официальной линии, 6 ноября 1936 года фон Лампе писал ему конфиденциально:

«…Пусть это останется между нами. Мне пишут из Парижа (не Миллер и не Кусонский), что главная поддержка Туркула — это его немецкие связи. Я знаю положение этого вопроса здесь и очень сомневаюсь, чтобы это было так».

Фон Лампе упорно, но безрезультатно пытался разузнать о связях Туркула и источнике средств, дававшем ему возможность издавать в Париже боевую газету «Сигнал» и вести независимую от РОВСа политику. Поездки Туркула в Берлин, его речи на собраниях местной группы РНСУВ и пронацистской группировки «Русское Национал-Социалистическое Движение», похвальные высказывания по адресу Гитлера и иные жесты как будто указывали на его связи с немцами. Французские власти косо смотрели на Туркула и нисколько не сомневались в его прогитлеровских симпатиях. Но никаких доказательств его связей не было. Тогда ни французам, ни Миллеру не было известно о сотрудничестве Туркула с генералом Осима, японским военным атташе в Берлине. Предвидя войну в будущем с СССР, в своих собственных целях, японцы сочли полезным сотрудничество с организацией Туркула. Толки о немецких связях оказались удобной ширмой как для японцев, так и для Туркула. Именно разрыв Туркула с РОВСом и открыл возможность сотрудничества с японцами, знавшими от поляков о неблагополучии в РОВСе.

В июле 1936 года в Испании вспыхнула гражданская война, всколыхнувшая русскую эмиграцию. Просоветский Союз Возвращения на Родину поставлял добровольцев в интернациональные бригады, защищавшие красное правительство Испании. Советский Союз посылал красным оружие, снаряжение, своих инструкторов, летчиков, танкистов и чекистов.

На стороне франкистской Испании были фашистская Италия и национал-социалистическая Германия, отправившие свои легионы на помощь Франко.

В эти дни белое русское офицерство воспрянуло духом — как будто открывалась возможность принять участие в борьбе с коммунизмом. Но это оказалось совсем не простым делом.

Не раз генерал Миллер совещался со старшими начальниками РОВСа в Париже об отправке добровольцев в армию Франко. Их желания сразу же натолкнулись на недоверие штаба Франко к каким бы то ни было русским. Дело осложнялось и тем, что из уважения к приютившей их Франции отправки добровольцев нужно было проводить скрытно.

Скоблин немедленно изъявил согласие предоставить своих корниловцев, а генерал Пешня — марковцев. Туркул, в принципе согласный с отправкой добровольцев, но уже занятый в другом месте, своего благословения дроздовцам не дал. Возглавитель алексеевцев в Париже, полковник Мацылев, отрицательно относившийся к Скоблину и его деятельности, вообще уклонился от предоставления своих однополчан.

Поздней осенью Миллер получил из Бургоса ответ штаба Франко на предложения РОВСа. 25 декабря 1936 года он издал циркуляр № 845, извещавший о порядке приема в армию Франко. Добровольцы принимались в Испанский Иностранный Легион с понижением в чинах. Они должны были сами добираться до территории Франко, иметь подписанные генералом Миллером удостоверения о благонадежности и переходить границу Испании по указаниям Миллера.

Подполковник Сергей Николаевич Благовещенский, участник Гражданской войны на юге России и непримиримый враг коммунизма, преуспел за рубежом. В 1936 году он был директором страховой компании «Стандарт-Юнион» в Париже.

С Благовещенским был хорошо знаком капитан Петр Пантелеймонович Савин, активист, чин «Внутренней линии», сотрудник Скоблина, расположивший к себе генерала Миллера.

Содействуя Миллеру, Благовещенский и Савин тоже искали путей к Франко. В конце ноября 1936 года Благовещенскому удалось вступить в переговоры с посольством франкистской Испании в Риме. Секретарь посольства Феррари Форнс сообщил в Саламанку о предложениях русских белых эмигрантов. Штаб Франко согласился принять представителей РОВСа, и вскоре из Саламанки пришло разрешение выдать визы Скоблину, Благовещенскому и Савину.