Дети Империи - Олег Измеров

– Ну а насчет того, как себя вести, чтобы не уронить престиж нашей страны?

– Вы же взрослый человек. Вы уронили престиж Российской Федерации за время своего пребывания в СССР?

– Вроде нет… не знаю. А если они меня начнут провоцировать, склонять к сотрудничеству?

– Тяните время, насколько они вам это позволят. Когда прижмут – соглашайтесь, но торгуйтесь, выдвигайте свои условия, требуйте гарантий. Подписывать можете что угодно. В двадцать первом веке, как вы понимаете, это всерьез никто не примет. Активных действий не предпринимайте, но держитесь наготове. Не раскисайте, не теряйте самообладания, не впадайте в панику.

– Это и так понятно.

– Поэтому это вам и не разъясняют. Что вам еще сказать? «Помните, что от выполнения вашей задачи зависит судьба человечества»? Вы это и так помните.

– Да, конечно… Ну, а если они захотят меня кровью повязать?

– Маловероятно. Палачей или террористов у них и так хватает. Сделать такие дикие ставки, чтобы так бездарно использовать – вряд ли. Вот как аналитик, который прекрасно знает слабые точки советской системы и наблюдал в действии технологию ее развала – в этом качестве вы для нас действительно можете быть опасны. Так что Гиммлер, скорее всего, захочет сделать из вас убежденного нациста.

– Из меня – нациста? У меня дед погиб на войне!

– Нацизм хорошо приспосабливается. Впрочем, увидите сами.

Дорога уперлась в лесной ручей, через который был переброшен небольшой пешеходный мостик. На другой стороне мостика стоял мужчина лет сорока в темно-коричневом фасонистом однобортном пальто и шляпе с узкими полями. Его худощавое лицо с итальянскими усиками озарила широкая улыбка, и он приветливо помахал рукой. Чуть подальше виднелся красный двухместный спорткар с откидным черным кожаным верхом, похожий на большую рыбу с большими выступающими глазами-фарами и блистающей хромом решеткой радиатора в виде двух овалов, напоминающей то ли раскрытую пасть, то ли воздухозаборники реактивного истребителя.

– Ну вот, уже приехали. Перейдете на ту сторону, и там вам скажут, что делать. Не теряйтесь. Главное, не теряйтесь.

– А где же контрольно-следовая полоса, столбы и прочее?

– Вам они здесь нужны? Тогда, пожалуйста, не задавайте лишних вопросов. Ну, ни пуха!

– К черту…

Под промоинами в снегу предательски журчала вода. Перила на мостике были с одной стороны, и Виктор все время смотрел под ноги, чтобы не поскользнуться на бревнах. Как только он ступил на другую сторону, мужчина с усиками подал Виктору руку и вежливо приподнял шляпу.

– Виктор Сергеевич? Меня зовут Дитрих Альтеншлоссер, мне поручено быть вашим проводником на территории рейха. Прошу вас, – и он указал рукой в коричневой кожаной перчатке в сторону машины. По-русски он говорил без малейшего акцента.

– Альтеншлоссер? Интересная фамилия. Австрийская? – Виктор попытался уменьшить дефицит информации.

– Теперь нет Австрии. Как нет Франции, Польши… Есть рейх, вечный рейх, – уклончиво ответил Альтеншлоссер.

– А вы гражданское лицо или военный?

– Только не пугайтесь. Мое звание – штандартенфюрер СС.

– А чего пугаться-то? Прямо, как у Штирлица.

Альтеншлоссер сделал слегка удивленную гримасу.

– Среди всех известных мне Штирлицев нет ни одного штандартенфюрера. Или бывшего штандартенфюрера. Не опишете подробней?

«Контактер не знал «Семнадцать мгновения весны»? Или этот Альтеншлоссер темнит?»

– Истинный ариец, характер нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения. Безукоризненно выполняет служебный долг. Беспощаден к врагам рейха. В связях, порочащих его, замечен не был.

Альтеншлоссер громко расхохотался.

– Ценю ваше чувство юмора. Чувствуется, нас с вами ждет просто триумфальный успех. Зовите меня просто Дитрих. Мне можно звать вас тоже просто Виктором? Виктор, «фау» (он изобразил из пальцев букву V) – победа.

– Да пожалуйста.

– Как на взгляд человека из будущего? – спросил Дитрих, указывая на машину.

«Перехватывает инициативу в разговоре…»

– Стильно. И сочетание цветов символично: красное, белое, черное.

– Намекаете на партийное знамя? Просто итальянцы последнее время делают неплохие машины. Заводы итальянской, французской, чешской провинций сейчас в основном выпускают народные автомобили, а машины среднего и большого класса делают в Германии. Каждый житель рейха в будущем должен иметь свою машину. Прошу вас…

Впечатление от внешней элегантности машины несколько портила некоторая теснота; чтобы залезть внутрь, приходилось поворачивать кресло, отделанное черной и красной кожей.

В салоне Дитрих передал Виктору документ, похожий на паспорт или удостоверение, в черной непромокаемой обложке.

– Это ваш пропуск. Гостевой пропуск. Вы – тибетец из Лхасы, гость самого рейхсфюрера. Это сразу снимает вопросы с полицией и иными официальными лицами.

– Но я же не знаю по-тибетски. Что за тибетец, который говорит по-русски?

– Мой дорогой Виктор, если в пропуске написано, что вы – тибетец, то для всех вы тибетец, даже если будете говорить на иврите. У нас такая система. Полиция в любой точке рейха легко может связаться по видеотелефону с центральным банком информации, где лежит ваше электронное досье, и верить будут данным досье, а не вам. Это очень эффективно против партизан и шпионов.

– Понятно. «Если на клетке слона написано «буйвол», не верь глазам своим».

– Должны ли мы верить своим глазам, если видим волка в овечьей шкуре?

Виктор развел руками.

– Вам виднее.

– Это подтверждено огромным опытом. Но! Не у каждого есть видеотелефон к банку информации, только у полиции. Во избежание инцидентов всегда ходите с сопровождающим. Сейчас, к сожалению, между нашими империями плохие отношения и вы может столкнуться с непониманием. Если же все-таки окажетесь одни – ищите официальных лиц, хотя бы трамвайных кондукторов, они все осведомители. Еще вам необходимо носить на одежде вот это, – Дитрих достал две красные картонки с булавкой, на которой был изображен орел со свастикой и написано готикой «Ehrengast», – как это у вас называют по русски?

– По-русски это вообще не называют, это бейдж.

– Бейдж почетного гостя великого рейха. Чтобы не показывать пропуск каждому встречному. Статус почетного гостя дает вам право говорить не на немецком языке, не приветствовать членов партии и не отвечать на партийное приветствие. И вообще вести себя как иностранцу.

– Можно даже «ку» не делать?

– Я не знаю, что такое «делать ку». Видимо, в МГБ что-то напутали при вашем инструктаже.

«Значит, контактер не знает про «Кин-Дза-Дза!», или этот немец опять темнит».

– А у меня вообще не было инструктажа. Сказали, что у вас все расскажут.

«Пусть побольше объяснит. Может, что и выловится.»

– Конечно, расскажут. Да, и еще на случай, если потеряетесь, и на разные мелкие расходы, – и Дитрих протянул Виктору пачку рейхсмарок.

– Спасибо, у меня есть.

– Виктор, вы аскетичны, как герой Древней Спарты, но в рейхе личных денег не бывает слишком много. Это не СССР. Берите, берите.

– Спасибо. Где расписываться?

– К чему эти мелкие торгашеские расчеты? У нас с вами отношения на доверии.

И Альтеншлоссер повернул ключ зажигания. В этот момент Виктор понял, что путь обратно уже отрезан – по крайней мере, до выполнения задания.

9. На крыше мира.

Красный «Фиат» легко вилял по изгибам асфальтированной лесной дороги. «И тут они все-таки по автодорогам обгоняют» – подумал Виктор.

Возле приемника торчало какой-то устройство с широкой щелью. Дитрих, н отрываясь взглядом от дороги, порылся правой рукой в бардачке, вытащил оттуда квадратную кассету толщиной с бутерброд и сунул в щель. Послышались звуки фокстрота с длинным названием «Auf dem dach der welt da steht ein Storchennest» – Виктор вспомнил, что похожая музыка звучала в фильме «Смелые люди», в сцене со связной-цветочницей возле кинотеатра.

– Люблю музыку моей молодости, – признался Дитрих. – А вы, Виктор?

– Я тоже. «Этот День Победы порохом пропах…»

– Да… Во сколько жертв обошелся нашим народам этот День Победы в вашей реальности? Как видите, могло быть иначе. В сорок первом осенью меня призвали. Прослужил в танковых во Франции. Осваивали матчасть трофейных «Сомуа». Виноградники на склонах, изумительные вина, горячие упругие подружки. Потом прокатились на юг. Никаких жертв, никто из местных там уже не хотел воевать. По-мальчишески завидовали тем, кто дерется в полках Роммеля. Познакомился с одной местной девчонкой, повеселились мы с ней, а потом она возьми и предложи мне подсыпать яд в офицерскую кухню. Сыграл я перед ней такого простачка, а через нее удалось выйти на террористическую группу. Тут мне и предложили служить по другому ведомству. А вы не меняли круто судьбу из-за женщины?