Слуга Дракона - Дэвид Дрейк

– Катчин! – воскликнул Гаррик. – Если только кто-нибудь из людей Бесимона сейчас оглянется, ты не успеешь оглянуться, как схлопочешь дротик меж лопаток. И поделом!

Кровавые Орлы расположились вокруг полуразрушенного каменного бассейна – остатки роскошного фонтана, когда-то украшавшего площадь времен Старого Королевства. «Нимфа на морском коньке», между прочим припомнил название Карус, и перед глазами Гаррика встало видение тех же самых улиц, по которым парадировал его славный предок тысячу лет назад. Бронзовая статуя с таким же именем, изначально венчавшая фонтан, была украдена или переплавлена на монеты сотни лет назад. Если Бесимон со своими подчиненными и заметил, что компания принца увеличилась на одного человека, то он тем не менее счел за благо остаться в назначенном месте.

– Ах, Гаррик, Гаррик! – разливался Катчин-мельник. – Это ведь твоя вина, что мне приходится встречаться с тобой подобным образом! Не умеешь держать своих слуг в повиновении, вот что я тебе скажу. Но не мне тебя судить, я ведь знаю, как трудно в наше время получить достойную помощь.

Гаррик знал мельника всю свою жизнь. Он припоминал эти интонации: именно так Катчин подкатывался к богатым купцам прибывшим на Овечью Ярмарку в Барку. Добродушное подтрунивание с ровней разительно отличалось от подобострастной манеры, которую мельник припасал для настоящих аристократов. Зато отыгрывался он на своих соседях-односельчанах – тут уж самодовольное превосходство так и перло из Катчина.

Лиэйн такая бесцеремонность привела в ярость. Кабы не Гаррик, она б точно крикнула Бесимона и его солдат! Однако девушка имела понятие о субординации.

Теноктрис взирала на нарушителя спокойствия с благожелательным интересом, как и обычно в тех случаях, когда происходящее не касалось ее напрямую. В руке она по-прежнему держала кисть, которой рисовала свои магические фигуры. Очевидно, в дальнейшем она собиралась использовать ее в качестве волшебного жезла.

– Ты, верно, не слышал меня, Катчин, – спокойно произнес Гаррик. -Эти люди наверняка убили бы тебя, если б заметили, как ты приближаешься к нам. Они практикуются со своим оружием по три часа в день.

– Но, Гаррик… – начал мельник.

Юноша протянул руку и двумя пальцами правой руки – большим и указательным – аккуратно взял за подбородок мужчину. Он просто приподнял его и заставил рот захлопнуться, похоронив словоизлияния, которым не видно было конца.

– Катчин, мы оба знаем: тебе здесь делать нечего. Увы, мозгов твоих не хватает, чтобы понять очевидное: ты рисковал жизнью… даже после того, как я максимально доступно объяснил тебе все. Но, надеюсь, ты сознаешь, что топчешь собственную гордость, выпрашивая как подачку должность.

И он отпустил Катчина, который – поперхнувшись от неожиданности, с вытаращенными глазами – отступил на пару шагов. Гаррик уж было думал, что прошиб броню его тупости, но мгновение спустя лицо мельника снова приняло обычное выражение.

– Я знал, что тебе понадобится доверенное лицо, – затараторил он: поспешные и закругленные слова наползали друг на друга. – А испытанные друзья-земляки – слишком большая редкость, чтобы ими разбрасываться. И – чего уж таить – я единственный в Барке, кто имеет опыт службы на таком высоком уровне. Ты же знаешь, я был бейлифом графа Ласкарга…

– Тут ты прав, Катчин, я слишком хорошо тебя знаю, – саркастически заметил Гаррик. Как ни странно, похоже, мельник искренне верил в ту чепуху, которую нес. Хотя каждый в деревне знал: Катчин – мошенник, лжец и болтун. Именно так, несмотря на все его богатство.

Каждый, но не Катчин.

– Ах! – продолжал он. – Я не хочу жаловаться на Рейзе, Гаррик…

Юноша поднял руку, но мельника было не остановить.

– Я знаю: он вырастил тебя и все такое, но…

Потеряв терпение, принц резко вскинул руку, и Катчин мгновенно замолк. Он двумя руками прикрыл рот и с ужасом смотрел на собеседника.

– Я уверен – поскольку королевский двор расширяется… – Гаррик старался говорить спокойно, но голос его слегка дрожал от гнева. Юноша всегда ненавидел наглецов… даже теперь, когда он стал недосягаем для их нападок. – Так вот, я уверен: мы приняли на службу кучу такого же дерьма, как ты, Катчин. Мелких людишек, которые притесняют тех, кто ниже их по рангу, но готовы пресмыкаться перед власть имущими. Таких подлецов у нас немало…

Он склонился над мельником. Катчин не отличался большим ростом, даже среди низкорослых жителей Хафта; Гаррик же и на Орнифоле был повыше многих. Сейчас он горой нависал над съежившимся мужичонкой.

– Но заруби себе на носу, Катчин: они пролезли лишь потому, что я их не знал. – Юноша позволил себе повысить голос. Но не кричал… пока еще не кричал. – А тебя я знаю. Поэтому убирайся домой, Катчин. Немедленно!

– Но я же потратился на дорогу! – проскулил мельник сквозь растопыренные пальцы. Казалось, еще чуть-чуть, и он заплачет.

– Я велел тебе убираться обратно! – отрезал Гаррик. – Иди и обращайся со своими соседями по-человечески… а не как с овцами, которые существуют только для того, чтобы безбожно стричь с них шерсть, а именно так ты ограбил собственного брата! И не как с грязью, которую можно топтать во имя собственных целей. Если ты докажешь мне, что ты достойный человек, тогда, может быть, однажды я вернусь в Барку и возьму тебя на службу. А если и нет – все равно это будет благом для тебя, Катчин, поскольку даст шанс стать человеком.

– Но… – не унимался Катчин, размазывая слезы. Он действительно плакал.

– Пошел вон отсюда! – вспылила Лиэйн. Ее звонкое контральто позволило Гаррику живо представить себе картинку: знатная дама вышвыривает дохлую крысу из своей изысканной гостиной. – Тебе здесь не место. И, кроме того, это опасно. Убирайся, или я прикажу солдатам вышвырнуть тебя.

Катчин развернулся и поплелся прочь. Он шел, спотыкаясь, как пьяный.

Гаррик сжал лоб пальцами, интенсивно массируя щеки ладонями. Его ощутимо потряхивало.

– Теноктрис, – проговорил он с закрытыми глазами, – ты в состоянии начать прямо сейчас? Может, если мы уйдем с этого места, я почувствую себя лучше?

– Да, конечно, – ответила старая волшебница.

Опираясь о запястье юноши, она уселась на землю со скрещенными ногами. Лиэйн держала наготове подушку, которую принесла из портшеза. Прежде чем Теноктрис успела умоститься, она просунула подушку под ее тощие ягодицы.

Та со вздохом выпустила руку Гаррика.

– Подержи свою ладонь у меня на плече, – попросила она с виноватой улыбкой. – На тот случай, если у меня вдруг закружится голова.

– Не волнуйся, – успокоил ее юноша, с нежностью кладя руку на хрупкие ключицы старухи.