Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон

Джон Камминг — один из группы лиц, сомневавшихся в честности де Роса, — ответил ему, высказав оппоненту собственную точку зрения в отношении избранного им образа действий: «Ваша светлость предпочитает законный путь? Отлично, пусть будет законный, но такой, где я смогу доказывать свои заявления, вызывать своих свидетелей и назначать своих консультантов»{515}.

В письме Камминга чувствуется очень плохо скрытый намек на способность дела обернуться дуэлью, а это показывает, что в 1836 г. дуэль все еще широко рассматривалась как средство разрешения вопросов чести в таких случаях, как обвинения в мошенничестве. Несмотря ни на что, де Рос предпочел отстаивать дело в судебных инстанциях.

1 июня 1891 г. в Лондоне началось разбирательство в отношении диффамации — слушания, которые обещали стать «во многих аспектах самыми сенсационными за все время царствования королевы»{516}. Истец, сэр Уильям Гордон Камминг, богатый баронет, был подполковником шотландских гвардейцев и давнишним приятелем принца Уэльского. Он судился с клеветником, утверждавшим, что Камминг жульничает в карты, особенно в баккара. Заявление прозвучало прошедшей осенью во время домашней вечеринки в Трэнби-Крофт в Йоркшире, где собралось общество на Донкастерские скачки. В качестве главного гостя хозяева Трэнби-Крофт принимали принца Уэльского. Гордон Камминг тоже находился там в ту неделю среди прочих.

В первый же вечер гости после ужина играли в баккара. Один или два из участников вечеринки заметили, что Гордон Камминг как будто бы хитрит, скрытно повышая ставку после объявления карт. Наблюдательные гости ничего не сказали подполковнику, однако проинформировали других игроков, а потому, когда следующим вечером все снова уселись за стол играть в баккара, на возможного жулика смотрело уже множество глаз. И снова стало казаться, что сэр Уильям хитрит. На сей раз ему заявили об этом, и, хотя он отрицал любые утверждения в отношении его нечестности, ему в итоге пришлось подписать один клочок бумаги. Листок представлял собой взятое на себя Гордоном Каммингом обязательство больше не играть в карты. В обмен на такое заявление обвинители подполковника обещали хранить все дело в тайне.

Как и следовало ожидать, произошла утечка, причем подозрение как на ее виновника в глазах многих падало на принца Уэльского. Начали циркулировать сплетни и слухи. Когда же происшествие стало достоянием гласности, сэр Уильям решил судиться с клеветниками. Его уличили в мошенничестве, но теперь он собирался очистить свое доброе имя. Обращаясь к присяжным в суде, его адвокат, сэр Уильям Кларк, так высказался в отношении обвинений в жульничестве: «Это серьезный вопрос, касающийся его чести, репутации и вообще всей карьеры»{517}.

Цветистая речь Кларка более чем наглядно показала каждому в зале суда, каковы ставки. Речь шла не о баккара или вообще о нравах позднего викторианского высшего общества, даже не о привычке поиграть принца Уэльского. То было дело чести. Если бы Гордон Камминг не сумел оправдаться, он, можно без преувеличения сказать, поставил бы на себе крест. Именно в таком случае, но лет 50–60 назад оскорбленному неизбежно пришлось бы прибегать к пистолетам. Более того, гости Трэнби-Крофт являлись как раз теми самыми богатыми, досужими, энергичными представителями военных кругов, которые — так же в прошлом — несомненно, искали бы выхода в дуэли. Точно в таких обществах во времена «золотого дуэльного века» процветала традиция биться за честь с оружием в руках, но все же сэр Уильям Гордон Камминг предпочел отстаивать свое дело в суде. Происшествие в Трэнби-Крофт и его последствия, вне всякого сомнения, показали, что дуэль в Англии окончательно отмерла.

Глава одиннадцатая.

Господство пистолета — дуэли в Ирландии, 1760–1860 гг.

ВРЕМЕНЕМ, КОГДА ДУЭЛИ в Ирландии достигли апогея, стали последние 30 лет восемнадцатого столетия. 1770-е и 1780-е гг. были эпохой так называемых «пожирателей огня» — не имевшей четких форм группы молодых ирландцев, кровавые деяния которой прославили дуэльные хроникеры, более всего сэр Джона Баррингтон (не Джон — то есть John, или Иоанн, a Jonah, по-русски Иона. — Пер.). На самом деле они больше походили на не привыкших дорожить людскими жизнями головорезов, чем на утонченных джентльменов-дуэлянтов, но истории их, или, точнее, легенды вокруг них — полные скорее надуманного, чем действительного, — сделали немало для того, чтобы создать ощущение, будто Ирландия тех лет представляла собой настоящий рай для дуэлянтов.

История дуэлей в Ирландии в те времена развивалась по сходной, но не идентичной кривой, что и история поединков чести в Англии. Тогда как дуэльная интенсивность в Англии до, скажем, 1820 г. неизменно возрастала, а после этой даты начала быстро катиться под уклон, ирландский график пережил резкий скачок после 1760 г., спад же последовал после 1800 г. Невозможно отрицать важности двух законодательных документов в истории дуэлей в Ирландии: во-первых, Восьмилетнего акта 1768 г. и, во-вторых, Акта об унии 1801 г.

Описываемый период активности открывается в Ирландии (как и в Англии) смертью короля Георга II. В Ирландии кончина короля ускорила парламентские выборы. Так или иначе, у них имелась и добавочная значимость, поскольку — в отличие от Англии — там ранее отсутствовали условия для выборов. Так что с восхождением на трон молодого короля — а Георг III наследовал деду в возрасте 22 лет — выборы могли определить политический ландшафт на десятилетия. Все это придавало особую остроту парламентским процессам, которые последовали за уходом Георга И. На фоне сменившего период апатии оживления в ирландской политике и одновременно роста благосостояния дуэли получили новое вливание необходимого для поддержания процесса горения страстей кислорода. На следующие 40 лет политика превратилась в наиболее питательную среду для вызревания дуэльных конфликтов в ирландском обществе. Всему этому в изрядной мере поспособствовало, хотя и не совсем неумышленно, прохождение Восьмилетнего акта, которым ирландскому законодательному собранию предписывалось проводить выборы, по меньшей мере, раз в восемь лет. Поскольку выборы-то как раз и являлись частой причиной возникновения несходства мнений у кандидатов, вышеупомянутый акт изрядно подхлестнул дуэли. Первые выборы, которые состоялись по условиям этого Восьмилетнего парламентского акта, пришлись на 1768 г., что не обошлось без целого ряда поединков. Веха того же, если не сказать обратного, характера — Акт об унии 1801 г. за счет делегирования ирландской законодательной политики Вестминстеру разом устранил самый опасный очаг разгорания дуэльных страстей{518}.

Есть еще целый ряд других факторов, способствовавших расширению дуэльной практики на исходе 60-х и на заре 70-х гг. восемнадцатого века. Как и всегда в истории ирландских дуэлей, близость с Англией — связи с ней играют важную роль и тут. Публикация в Дублине памфлетов о знаменитых английских поединках чести служила одним из способов распространения дуэльной идеи. Темы двух таких опусов, оба из которых упоминает Джеймс Келли в своей истории дуэлей в Ирландии, касаются процессов в Лондоне по обвинению в убийствах Эдуарда Кларка в 1750 г. и лорда Байрона в 1765 г. И тот и другой (мы обсуждали их ранее) представляли собой печально знаменитые случаи, привлекавшие внимание пишущей братии в Англии. Публикация в Дублине сенсационных рассказов о боях повысила привлекательность — если вообще правомочно употребление такого термина — дуэлей в Ирландии.

Всё более тесные трения в политике и новостная привлекательность недоброй славы поединков в Англии, вполне возможно, внесли свою лепту в дело увеличения дуэльной активности в самой Ирландии, однако тут мы должны констатировать, что семена упали уже во вполне унавоженную почву. На глаза нам не раз попадалось (см. главы пятую и шестую) англизированное и англиканское нетитулованное дворянство, которое пустило корни в Ирландии в разные периоды освоения страны в шестнадцатом и семнадцатом столетиях. К середине восемнадцатого века данный класс протестантских землевладельцев прочно обосновался в Ирландии и почти всецело посвятил себя излюбленному культурному времяпрепровождению — а именно охоте, азартным играм и потреблению спиртных напитков. Общество, о котором мы ведем речь, жило простой и не подталкивавшей его членов к глубоким размышлениям жизнью — идеальная среда, в которой только и процветать дуэлям. Более того, согласно Келли, начиная с 1745 г. отмечался уверенно поступательный экономический рост, что побуждало все больше людей видеть в себе джентльменов и, на сем основании, считать себя вправе и давать сатисфакцию, и требовать ее от обидчиков. Многие из них, по монументальному выражению сэра Джона Баррингтона, являлись «слегка «подрощенными» джентльменами» — людьми, которым, тем не менее, ничто не мешало присваивать себе право защиты чести на дуэлях.