Призраки во плоти (СИ) - Самсонова Катерина

Они бежали по заснеженной аллее. Тина и Герман поддерживали Марка за руки, дабы он не упал без чувств. Он был на грани, обнажённый и беззащитный. Мартовский холод лишний раз усугублял бессознательность, и потому Герман прямо на бегу накинул на Марка своё пальто. Чем ближе они были на пути к машине, тем быстрее Марк терял силы и валился с ног, и воскресителям приходилось насильно поднимать его и заставлять идти дальше.

— Он ещё ничего держится после портала, — задыхаясь от скорости, сказал Герман. — Я боялся, что он сразу отключится. Но в таком случае, у него, скорее всего, отшибёт память.

— Скорее всего? — так же с придыханием возразила Тина. — По-моему он и так ничего толком не вспомнил.

— К его же счастью. Ты сама говорила, что он натворил, когда был жив.

— Но тогда он и не вспомнит ничего другого, — обеспокоилась Тина, когда они подошли к дверцам джипа.

— Ещё вспомнит. У него будет время, — ответил Герман и бережно усадил Марка на заднее сидение.

Изнеможённый Марк всем телом повалился на мягкую обивку. Больше он ни на что не реагировал. Укрытый пальто Германа, он будто заснул, хотя его обморочный сон без признаков движения и редким дыханием походил на летаргию.

Тина заскочила в джип с другой стороны и села рядом, положив голову Марка себе на колени. Герман завёл двигатель и вдавил педаль газа в пол.

На часах около трёх ночи. И никто не погонится за ними. Какая радость.

Тина не отрывалась от умиротворённого лица, которое пусть и выглядело как лицо Тимофея, но за которым скрывался её Марк. Это лицо слегка поменялось, когда душа Марка обрела новое тело. Он был прекрасен как тот самый мифический Эндимион, заснувший под чарами богини Селены, и прямо здесь и сейчас она была его Селеной, которая будет охранять его сон.

— Сзади сумка, достань оттуда вещи и одень его, а то замёрзнет, — вдруг заговорил Герман, не отвлекаясь при этом от дороги.

Не дождавшись ответа, он глянул через зеркало на смущённую Тину и откровенно воскликнул:

— Что такое? Ты уже видела всё, что у него есть, давай!

Тина послушалась и, расстегнув взятую сумку, вынула приготовленную Германом одежду. Сбросив покрывало, она натянула на Марка джинсы, обула в лёгкие ботинки. Он тихо простонал, когда она побеспокоила его тело, но так и не проснулся, продолжая невнятно бормотать что-то под нос.

— Тише, тише, не бойся, всё будет хорошо, — ласкала его Тина, массируя кожу под волосами.

Она выглянула в окно, надеясь полюбоваться видами. Какие-то незнакомые дома. И в пути они явно дольше положенного, хотя Герман выжимал из джипа высокую скорость. Сразу за поворотом показались и знакомые дома… Но это не Крестовский остров, где больница святой Елены. И не Старая Деревня, где дом Германа.

«Куда мы едем?»

Внутри у Тины тревожно ёкнуло.

— Я думала, мы едем к тебе… — она огляделась. — Герман, куда мы?!

Машина затормозила на светофоре, и Герман, обернувшись, приставил ко лбу Тины два пальца. Ногти продавили кожу, и вместе с ними в её разум вонзился ослепляющий гипнотический страх.

— Мы едем туда, где самое место таким, как ты!

Она не двигалась, повергнутая в шок его реакцией.

— Ч-что з-значит для таких, как…

От резкого взмаха, заряженного слабой магией рун, на лбу Тины содралась кожа, пустив капельки бордовой субстанции. Кровь за секунду свернулась в твёрдые бугорки, а две ранки плотно затянулись, словно бы их и не было, не оставив даже вмятин.

— Ты полутень, — ухмыльнулся Герман. — Я так и думал.

Так же резко он ударил её в висок, и Тина откинулась в угол сидения, ударившись о стекло. Всё потемнело вокруг неё, покрывшись чёрными точками. Джип тронулся, точнее, сорвался с места и диким тигром зарычал, быстрее и быстрее уносясь вдаль.

— Знаешь, что, Кристина? Я не хотел говорить тебе об этом, но слишком много ты для меня делала и значила в эти три месяца, чтобы быть достойной правды, — издалека начал Герман, продолжая везти машину.

Тина предприняла попытку подняться, но тело потянуло ко дну. В отяжелевших ногах заледенела кровь. Скованная рука упала на грудь, стоило ей только выпрямиться. Тина почти онемела.

— То, что мы с тобой сделали, было проверкой эликсира. Ты это знаешь, да. Но мне нужно не просто вернуть к жизни Ирму, как я вернул тебе Марка. Избавить от всяческого влияния Дома Слёз и этого дьявола Вентиуса — вот моя задача.

Она вытянула ноющую шею, дабы не выпустить из виду лицо Германа, мелькающее в зеркале. «Так, значит, это всё правда? Это всё…»

— Ты догадалась, я вижу. Это я убил Тимофея, и убил его специально для нас с тобой, дабы ты воскресила в нём душу Марка. По моим последним исследованиям незримая связь души с его телом остаётся даже после смерти. От этого призраки чувствительны к правильности собственных похорон, и так далее, как это бывает. Если поменять тела местами, как это сделали сейчас мы, то и души сместятся, сменив одну связь на другую. Так что, дорогая Кристина, помимо освобождения души Марка из Дома Слёз, ты сотворила ещё одну вещь.

Сердце Тины невыносимо закололо.

— Ты хочешь сказать… что я… своими руками…

— Ты обменяла душу Тимофея на душу Марка. Теперь Тимофей заточён в Доме.

«Не может… Быть этого не может, нет!»

Она не помышляла ни о чём из этого. Спасение было её целью, не жертва!

— Вентиус требует три души полутеней в обмен на Ирму. Одна уже есть. Остались две, — и Герман оглянулся на пассажиров.

— Так вот в чём твой план, — выдавила из себя Тина. — Душа Тимы теперь там, воскресший Марк со мной, и я сама — астральная нежить!

За окном мелькали узнаваемые силуэты. Это же их с Марком дома. Ещё немного, и откроется водная гладь, и зарябят ряды яхт у берега Финского залива. Перешеек. Дальше только загород…

Герман вёз их к Дому Слёз.

— Ты использовал меня! — вскричала Тина. — Нет, ладно, я попалась в твою ловушку — но Марк! Он того не стоит! Он был тебе другом, он помогал тебе в лечении Ирмы, и ты предаёшь его?

— Он был первым, кто предал меня! — Герман тоже не выдержал и занёс кулак над рулём. — К твоему сведению, Кристина, Ирма умерла не просто так. Это Марк убил её, устав от поиска Vitae.

«Ложь! Он не мог никого убить».

— И это правда! — он повысил тон, будто услышав её мысли. — Он всадил ей нож в сердце! А в последующие дни он убил ещё трёх полутеней в порыве гнева. Он заставил их сердца лопнуть изнутри, и я вынужден был смотреть на то, что от них осталось, так как лично вскрывал их трупы! И ты после этого станешь утверждать, что он не стоит наказания?

«Передайте Тине, что я не хотел…» — вспомнились ей бессознательные слова Марка. Они так полны тоски и сожаления. Неужели в самый последний миг, когда его душа вырывалась из удушающих объятий Дома Слёз, когда ещё ясен был его ум, он думал о совершённых злодеяниях — и о ней? О Тине?

Нет. Он больше не умрёт. Пусть Герман убьёт её, но Марк останется в мире живых.

Воскрешение. Elixir Vitae. Вечная жизнь? И какая выходит цена за такое избавление! Почему этой ценой становится кровопролитная жестокость, если же они, несчастные люди, всего лишь хотят спасти своих близких?

«Вот как оно получается. Мы трое убийц, пленённые одним безумием. Мы словно три хранителя тьмы, и у каждого неповторимое оружие, которое мы держим как жезлы древних богов. Три символа греха. У Марка — нож, у Германа — пистолет, у меня — шприц. Не в праве людей убивать и воскрешать по собственной прихоти, не так ли? Воскрешение подобно убийству? Но не за это «убийство» я повинна».

Во всех тайных соблазнах есть свой грязный подвох. Кристине следовало бы об этом помнить чаще.

— А в январе ты ещё не была полутенью, — продолжал Герман спокойнее. — Дай я угадаю, суицид? Ты всё жертвуешь собой ради Марка. Поверь мне, ему плевать на твою жертву. Даже, если бы он помнил что-то. Ты стёрла ему память о себе, ты бы заново позаботилась о нём, рассказала бы о вашем общем прошлом, когда бы пришло время — да он не поймёт тебя. Оболочка сменилась, но характер не поменяется. Твоя вера воскресила его, да. Но ты слишком сильно в него веришь.