Булгаков и княгиня - Владимир Алексеевич Колганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако более вероятно, что протекцию родственнику оказал московский обер-полицмейстер Дмитрий Трепов, женатый на Софии, сестре Алексея Сергеевича Блохина. Устроил же он чиновником особых поручений в своём ведомстве другого её брата, Николая. Однако залогом удачной карьеры будущего камергера, несомненно, стало положение в обществе его отца, богатого орловского помещика. А всё началось с того, что на Сергея Владимировича Блохина свалилось счастье! Вот как это было.
Жил в Орловской губернии Николай Васильевич Киреевский, отставной кавалергард, дальний родственник Василия Жуковского, Льва Толстого и Тургенева. Что-то он там не поделил с начальством, сгоряча вышел в отставку и уединился в своём имении, в Шаблыкино, в окружении многочисленных гостей предаваясь праздности и любимому занятию – охоте. Вот какую, не слишком лестную характеристику дал ему Толстой:
«Он – ограниченный, честный, твёрдый человек, исключительно охотник. Из всех его рассказов три четверти принадлежат охоте…»
Не слишком лестные слова. И вместе с тем, в письме Фету Лев Николаевич весьма восторженно отзывался о хозяине:
«А жалко, что вы не были у Киреевского. Расскажу вам, что это за прелесть – он сам и весь этот мир, который уже перешел в предание, а там действительность».
Свою страсть Николай Васильевич выразил в книге «Сорок лет постоянной охоты», изданной в 1856 году. Кое-кто после этого даже стал называть его писателем. Однако более известны были младшие братья помещика: Иван, публицист, видный теоретик славянофильства, и Пётр, знаток и собиратель произведений русского народного творчества, переводчик с испанского и английского языков, также во многом разделявший взгляды славянофилов.
А вот какое описание сохранилось о Шаблыкино:
«Село Шаблыкино и его приход расположены при большой Орлово-Трубчевской дороге, занимают ровную, немного прорезанную с востока и юго-запада оврагами, квадратную площадь, около 25 квадратных километров, орошаемую небольшою речкой Могом, тихо протекающей в илистых берегах. Климат и условия места очень благоприятны, местность сухая, в северо-восточной части покрыта лиственным лесом. Шаблыкинский приход получил своё название, как говорит предание, от фамилии помещика Шаблыкина, который лет 200 назад владел этой местностью, покрытой первобытными лесами».
Усадьбу Киреевского в Шаблыкино подробно описал известный краевед Михаил Пыляев:
«Лет тридцать тому назад, в богатом орловском имении проживал по-царски богатый помещик Н. Киреевский, страсть которого к охоте, собакам и садовым беседкам доходила до смешного. Усадьба его издали представляла какой-то восточный заколдованный город, огромное его состояние позволяло ему вести широкую жизнь. Многие окрестные помещики составляли обычную свиту этого барина, сопровождая его на псовую охоту. Об обедах и подарках его говорили на целую губернию… Один из домов в его усадьбе был отделан как лучшая гостиница: здесь могли останавливаться более сотни приезжих, жить по неделям и даже не являться на глаза хозяина. Все желания, все прихоти гостей исполнялись в точности его дворецким.
Барский дом был громадный. Главный корпус соединен был с каждой стороны длинными галереями с флигелями, отчего строение принимало огромные размеры. Большие залы в доме были в два света. По прихоти хозяина все украшения, как наружные, так и внутренние, представляли непривычному взгляду довольно странный вид. Начиная с решетки до флюгера на крыше дома всё изображало одни принадлежности охоты. Из окон выглядывали медвежьи головы, в углу притаился пушной зверь, вместо ковров владелец набросал звериные шкуры. На стенах висели картины, изображавшие псовую охоту. Вся мебель была из оленьих и лосиных рогов, кабаньих голов, лошадиных ног и т.д. … Сад был прохладный, дремучий, разбитый на сорока десятинах; в нём были аллеи без клочка голубого неба – всё зелень и тень. По главной аллее стояли статуи и памятники. В кущах дерев виднелись храмики с названиями, значение которых было приятно и понятно только одному владельцу. Они были построены во имя дружбы, истины, любви и терпения и т.д. Но особенно были великолепны беседки. Помещик имел к ним особенную слабость и не жалел десятки тысяч».
Это описание я привожу здесь не случайно, поскольку именно в Шаблыкино прошли юные годы Киры Алексеевны. Дело в том, что братья владельца имения умерли гораздо раньше него. Были у Киреевского дети или нет, мне точно не известно. Впрочем, проживали в соседнем, Малоархангельском уезде несколько Киреевских, по отчеству они были Николаевичи, но… Но с некоторых пор Николай Васильевич женщин на дух не выносил, даже въезд им в Шаблыкино был запрещен категорически. В чём тут дело? Возможно, ему не повезло с женой – матерью тех самых Николаевичей. Достоверно известно лишь одно – перед смертью он отписал имение дальнему родственнику, жителю той же Орловской губернии, весьма достойному человеку, отставному подполковнику и статскому советнику Сергею Владимировичу Блохину, деду Киры Алексеевны.
Родственные связи Блохиных и Киреевских мне проследить не удалось. Можно лишь отметить, что и те, и другие были в прежние века в родстве с Толстыми. История учит, что раз породнившиеся дворянские рода рано или поздно снова испытывают тягу друг к другу – примеров этому в родословных отыщется немало. Однако не станем больше гадать. Обратим внимание на доставшееся Сергею Владимировичу наследство:
«В селе Шаблыкино в 1886 году было 114 дворов; число жителей: мужского пола – 685, женского – 730».
Толстой в имении больше не бывал, и всё же можно было позавидовать новому хозяину. Правда, злые языки утверждают, что стараниями помещика со временем хозяйство стало приходить в упадок. Надо признать, ни он, ни его младшие братья никогда не отличались деловой хваткой. Судя по воспоминаниям Татьяны Аксаковой-Сиверс, представители этой ветви старинного рода Блохиных обосновались в Калужской губернии. Пётр Владимирович, мелкопоместный дворянин, знал толк в лошадях и позволял себе время от времени удовольствие служить стартёром на бегах. Даже квартиру имел поблизости, там же, на Ходынке. Алексей Владимирович, наплодив незаконнорожденных детей от дочери дьячка, бросил всё и сошёлся с молоденькой крестьянкой – видимо, предвидя грядущие преобразования в отечестве,
