Избранные произведения - Лайош Мештерхази
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она покраснела, на глаза ее набежали слезы, лицо сразу изменилось.
— Не сердитесь, — бормотала она. — Утром забрали моего мужа, вчера начались аресты… Я недавно видела машины, они снова здесь… Что я могла подумать? — Она повертела в руках карточку и отдала ее мне обратно. — Мой муж был главный профсоюзный доверенный. Они арестовали все руководство. Я не могла этого сказать… — Она покраснела, как человек, который стыдится того, что у него еще нет полного доверия. — Обойдите поселок опушкой леса, — сказала она почти шепотом, — идите по дороге в верхний поселок, ищите там братьев Эберлейн.
Мы пожали руку отважной и стойкой женщине:
— До свидания, товарищ, спасибо!
Обходя деревню опушкой, мы увидели, что автокараван отправляется дальше — кажется, они тоже ехали в верхний поселок. Что делать? Подождать, — пока они вернутся обратно, чтобы не встретиться с ними лицом к лицу? Но тогда мы дадим им время мобилизовать наверху вооруженные силы… Нам не терпелось. В конце концов, может что-нибудь случиться и с братьями Эберлейн. Ведь мы уже привыкли к тому, что у нас ничто не проходит гладко… Скорей бы уж быть там!
Вперед! Мы заметим, если навстречу поедут машины. Дорога идет через лес, мы успеем свернуть.
Дорога в лесу была извилистой. За поворотом мы увидели двух жандармов, идущих навстречу. Мы находились от них не более чем в тридцати шагах.
К солдатам мы уже привыкли и их не испугались бы. Но вооруженный жандармский патруль! Быть может, они как раз за нами… Они уже нас заметили и смотрели в упор.
— Спокойно! — шепнул я Беле.
Один необдуманный шаг, одно подозрительное движение будут стоить нам жизни. Мы должны побороть первый инстинкт — он толкал нас бежать, удрать в лес, где редкие стволы сосен дают мало укрытия, а спотыкающийся на скользкой хвое человек служит хорошей мишенью.
Два жандарма, глядя на нас, замедлили шаг. По крайней мере, так нам казалось. А мы, словно бы сговорившись заранее, ровным, спокойным шагом шли им навстречу и, когда уже были метрах в шести от них, одновременно дотронулись до своих фуражек:
— Добрый день!
— Здравствуйте! — ответили они, слегка удивившись. Уголком глаза я видел, что они глядят нам вслед.
Потом они пошли дальше. Возможно, они искали двух людей, но в коричневой парусиновой одежде. На наше счастье, не мы одни ходили здесь парами. Как видно, близилась смена — там, где дорога была прямая, мы видели впереди себя множество групп: они шли вшестером, вчетвером, а чаще всего вдвоем. В шахтерских сапогах, шапках, с лампами и без ламп. Даже Бела и тот не слишком от них отличался, а я тем более, так как был в таком же сером парусиновом костюме, какой носили большинство шахтеров. За нами, шагах в тридцати, шли двое в такой же одежде. Два жандарма, прибывшие сюда, вероятно, в связи с забастовкой, не знали людей в лицо.
Мы ушли от жандармов уже далеко вперед, когда Бела, вздыхая, сказал:
— Ух, жарко! Меня, если хочешь знать, даже пот прошиб от страха…
И у меня пересохло горло и душа ушла в пятки. Дорога в верхний поселок была довольно длинная и очень крутая. Я полагал, что у Тамаша Покола и компании вполне достанет времени, чтобы натравить на нас всех местных шпиков. Я сказал Беле:
— Если судьба сведет нас еще раз с жандармами, мы едва ли легко отделаемся.
Не помню, где я читал: во время эпидемии холеры раньше других заболевает тот, кто больше всего боится заболеть. А жандарм, как видно, та же холера. Едва проговорил последнее слово — возможно, я сказал это не без причины: мне показалось, что за неожиданным поворотом послышались шаги идущих навстречу людей, — как перед нами снова выросли два жандарма. Они стояли в десяти шагах от нас, немного в стороне от дороги, за поворотом, — наверное, в засаде. Мы едва сдержали дрожь в ногах и приготовились играть прежнюю комедию. Мы продолжали идти и, когда оказались почти рядом, коснулись руками края фуражек. Один жандарм вышел на дорогу и махнул.
— Подойдите сюда!.. Документы!
Что теперь будет?
Если бы они стояли перед нами оба, тогда бы мы могли напасть на них одновременно; может быть, мы обезоружили бы их, может быть, тогда у нас была бы хоть крошечная надежда…
Мы смущенно посмотрели вокруг, потом я сунул руку во внутренний карман — разумеется, за письмом Ваги, которое у нас оставалось.
В это время подошли шедшие за нами два шахтера. Я никогда их не видел, но, словно бы мы были закадычными друзьями, один из них задорно сказал:
— Так, так, беседуете, Йошка, тратите дорогое время на господ жандармов! Опять опоздаете на смену, и опять у вас удержат десять крон!
Я сделал движение, чтобы достать письмо, во вдруг повернувшись к неожиданно подоспевшему «другу», пожал плечами и взглянул на жандарма. А шахтер продолжал игру. Это был молодой человек — ему можно было дать скорее двадцать, чем тридцать лет, — с большим кадыком, худой, веснушчатый. На голове фуражка лихо сдвинута назад.
— Сколько мне еще тащить твою лампу? Ведь ты сказал, что только закуришь, а сам уже выкурил две сигареты! — И он протянул мне лампу с большой медной ручкой. — Ну, пошли!
Жандарм с бесстрастным лицом махнул:
— Ладно, идите!
Мы присоединились к нашим спасителям и торопливо пошли по дороге. Когда мы отошли от жандармов шагов на пятьдесят, веснушчатый, смеясь, сказал:
— Ловко я их обошел, а?… Вы контрабандисты?
— Мм… Не совсем контрабандисты, но…
— Документы не в порядке, а? Я видел: вы были не очень-то рады встрече. А у этих подлецов такие глаза, что сразу высмотрят, кого не надо! Ну ладно. Главное, что вы отделались. А лампу давай сюда!
Он мало интересовался нами и больше говорил о себе. Он никак не мог нарадоваться, что так ловко обошел жандармов.
— В прошлый раз было так же, — рассказывал он. — Тогда с таможенниками. Они хотели обыскать человека с рюкзаком, а я ему крикнул: «Что ж ты, друг, не идешь! Сколько мне еще тебя ждать?» И ругал все на свете. Ну и как вы думаете, отпустили его таможенники? Даже рты разинули от удивления, что дали такого маху. А у этого
