Год на севере - Сергей Максимов

Идя по улице, поют о надежде заступы милых, ласковых братьецов: «сполна-де пекет красное солнышко угревное, — во родительском доме — теплом витом гнездышке сидят они вкупе во собрании, весь-то род племя ближонное. Топерь слава тебе Боже — Господи! не бедная ды не обидная»...

Между тем кончилась улица, пришли к лестнице. На лестницу эту вызывают родную мать для встречи, без матери «не несут ножки резвыя во часту во ступенчату лисвёнку, как севодня до по-севоднешному». Когда выйдет мать «со тонким-то звучным со голосом, со умильной-то со горазной со причетью», — стихи поют ей спасибо.

Приходят в сени, опять заплачка:Становись моя поневольная млада головушкаСередь новых-то сеней перёных.В сенях снимают с головы плат с новой заплачкой:Теперь скину свои очи ясныя,Оведу кругом новы сели перёныя, —На которой стены ограды белокаменныяСтоят чудные Спасы многомилостивые.

И молитва:

Помолиться было сизой касатой голубушкеБогу Спасу, Пресвятой Богородицы, —Придучись со пути — со дорожки широкия.Затем невеста здоровается с сенями (конечно, стихами же):Вы здорово, новы сени перёныя,Кругом светлыя окошка косесчатыя,Кругом белыя брусовыя лавочки,

Потом зовет она подруг в дом, приговаривает к дому и себе, садясь на лавку в песьнём (печном) углу; потом опять стиховная молитва ко Господу и Пресвятой Богородице и Николе Угоднику.

Свет Сударь Микола многомилосливой

Попусти тонкой молодой незвучен голос.Случилось слыхать сизой касатой голубушкеОт чужих-то от младых от ясных от соколовЧерез три губы синя солона моряЕсть мощи-ты среди синя солона моря.На зеленом-то высоком на островеСтоит Божья церковь пресвященая.  Благословите же Соловецкие преподобныеЧудотворцы многомилосливыеПопустить тонкий молодой незвучен голосПо родительскому теплому витому гнездушку.

Попускает невеста звучен голос к родителям, как бы опомнившись, что забыла спросить и благословиться у них: «чей дом, того воля довольная». Затем плач о своей воле: «прости вольная волюшка! Оставайтеся все шуточки-глумочки у родителей в дому. Прошла теперь волюшка у красных солнушков. Пошла я, повыступила во женско печально житье подначально. Не своя теперь день пройдет, даваючи, другой слова дожидаючись; третий похоячись (то есть наряжаючись): вот и вся неделька семиденная прошла - прокатилася. Приношу благодареньице, что дрочили (ласкали) да нежили, крутили (наряжали) да ладили». Вставши с лавки из печного угла, она идет давать отцу «здоров». «Здоров» этот подлиннее всех и поскладнее:

Расшанитесь-ко, народ, люди добрые,Чужи белые хороши лебедочки, —Дайте несомножечко пути дорожки широкияСо одну дубовую мостовиночку:Пройти-проплыть сизой косатой голубушкеНа родительский дом тепло витое гнездушкоПеред белые столы перед дубовые.Могу ли усмотреть, дитя бедное,Сквозь туман горьки слезы горячия, —На которой белой брусовой на лавочкеПекет красное солнце угревное,Сидят мои желанные сердечны родители.................................Пропивают меня сизу косату голубушкуВо злодейку — неволю великую.Послушай-ко, желанный родитель-батюшко,За каку вину — опалу великуюОтдал да обневолил во злодейку — неволюшку?Разве не трудница была, не работница,Не верная слуга все изменная: —Изменяла ль тебе, красное солнце угревное,У всякого зелья — работы тяжелыя?Не берея была красным наливным ягодкам,Не ловея была свежия рыбы трепущия?Разве укорять тебя стала, упрекатьПри толпах тебя — при артелях великиих,При славных царевых при кабаках?Лучше найми меня в казачихи-нахлебниды,Возьми собину счетную — золотую казну, —Заплати-ко чужим ясным-то соколамЗа проторы убытки велики;За довольное хмельно зелено вино.

Старик в начале песни сидит задумчивый и, так как стихи водится самым заунывным голосом, то и нет того отца, у которого не растопила бы эта заплачка сердце и который бы не рыдал на всю избу. Плач становится общим. Невеста, которой уже надорвали нервы до того времени, плачет исподтишка. Кланяясь в ноги, она с трудом поднимется, обоймет отцову шею да и скатится головой на плечо. Редкая из невест допевает стихи благодарственные сначала отцу, потом матери, братьям и всем семейным по тому же порядку, в каком пишут письма родным с чужой стороны. Благодарят за невесту подруги ее и за то, что давали много вольной воли, дозволяли ходить-гулять по гульбам-прохладам, по тихим полуночным вечеринкам; наделяли покрутой-покрасой великой, что дивовался народ — люди добрые, завидовали милые подружки-лебедушки.

Когда выберутся из избы гости, невеста одевает девушек одну барином, другую барыней. Барина — в синий кафтан, барыню — в хорошую шубейку и платок. Эти двое идут к жениху с песнями и отдают ему честь поклоном от невесты. Посланных сажают за стол и потчуют вином или водкой. Редкая из них не выпьет при этом двух-трех рюмок, стараясь вернуться к невесте пошатываясь, как бы пьяными. По дворам проказят: у холостых ребят опрокидывают на дворах костры дров, загораживают дорогу в ворота дровнями, санями, что попадет под руку. Выбирают разумеется те дворы, где понужнее и поприятнее. Чаще же всего затаскивают дровни на реку и запихивают в прорубь.

Возвратившись к невесте, начинают гулять: заунывные песни сменяют на веселые. Захватившись в круг руками, вертятся, притопывают и поют такую песню;

Бражка ты, бражка мояДа и-и-их-и!Дорога бражка поссучена былаНа ручью-то бражка ссученая,На полатях рассоложенная.Да на эту бражку нету питухов,Нет удалых добрых молодцев.Я посля мужа в честном пиру былаСо боярами состольничала.Супротиву холостого сидела,Супротиву на скамеёчке.Уж я пьяна я не пьяная была,Я кокошничек в руках несла,Подзатыльничек под поясом.

И пошла крутить гульба до упаду, Некоторые девушки остаются ночевать у невесты.

Утром приходят от жениха дружки — два холостые парня — будить невесту, которую подруги стараются спрятать как можно дальше*. Прячутся и сами под одеяла, шубы, солому, кафтаны, укрывая лицо для того, чтобы дружки дольше не могли прознать, где спит невеста. В этой путанице дружкам не один раз доведется понапрасну прочесть молитву и поднять с постели не ту, которую следует. Того, кто показал невесту, дружки благодарят калачами. Будят невесту такой молитвой: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, княгиня первобрачна (имярек), встань — убудись, от крепкого сна прохватись: белый свет спорыдаетсе, заря размыкаетсе; на улице собаки лают, ребята играют, по боярским домам соловьи свищут, по крестьянским домам петухи поют, печи топятся». Скинув одеяло, невеста начинает стиховодничать. В стихах выражает сетование, что вот будила родная матушка, а сегодня убужают чужи молоды ясны соколы. У всех были перины пуховые, тепло одеяло соболиное, — у ней, у невесты, вместо перины три ряда серых валючих камушков, одеялом была белая льдина холодная. Во сне она видела, что под светлым окошком косесчатым стоит тихое приглубое озеро: в нем плавают серые водоплавные утушки; у них подобрано легкое крылье утиное; у одной это крылушко распущено. Эти утушки — подружки любовные: у них зачесаны младые буйны головы. Только у ней одной распущены тонкие вольные волосы.

А потому зовут мать чесать голову, просят найти ее хороший частозубчатый гребешок, вплести семишелковые ленточки. Когда мать вычешет голову, получает песенную благодарность с сожалением, что не заплела косы и не вплела в нее ленточек.

Посылает невеста сестру за водою на реку обмыть горьки слезы горячие, намыть радости-веселья великого, но с наказом: первую струю пропустить вниз по славной Дунай-реке и другую туда же, а из третьей струи зачерпнуть водицы ключевыя. Первой струей умывается разлучница злодейка-неволя; другой — чужи-дальни не сердечные, а богоданные (жениховы) родители. С третьей струи у частой ступенчатой лесенки надо поплеснуть воды студеныя: пусть вырастет чаща-роща непроходимая, чтобы нельзя было ни пройти, ни проехати разлучникам злодеям великим.

После этого стиха невеста умывается водой, а подруги пекут блины, которыми угощают дружек и подшучивают: всей оравой стянут с ног сапоги, нальют в них воды или накладут снегу и куда-нибудь запрячут. За сапоги берут выкуп калачами. Сама невеста пришьет дружкам на плечи по, ленте: большому на правое, малому на левое; дает каждому по белой опояске. Затем молится богу, предварительно попросив стиховным плачем зажечь свечу у иконы: