Записки (ноябрь 1916 года - ноябрь 1920 года) - Петр Врангель

1 ч. 50 мин. 31/10.19. Нр 014598 Деникин".

Руки у меня были развязаны.

В этот же день прибыл ко мне генерал Науменко. Мы подробно обсудили дело.

Генерал Покровский должен был произвести аресты Калабухова и ряда других лиц и немедленно предать их военно-полевому суду, каковой должен был быть сформирован при имеющейся у него бригаде полковника Буряка. Дабы не ставить атамана в тяжелое положение и тем еще более осложнить вопрос, я просил генерала Науменко переговорить от моего имени с генералом Филимоновым и постараться убедить его сложить с себя атаманское звание.

Я тут же написал соответствующее предписание генералу Покровскому, которое и передал генералу Науменко для вручения его генералу Покровскому лишь после того, как атаман примет решение:

"Генералу Покровскому.

Мною получена следующая телеграмма Главнокомандующего: "Приказываю Вам немедленно привести в исполнение приказание мое Нр 016729 и принять по Вашему усмотрению меры к прекращению преступной агитации в Екатеринодаре, входящем в Ваш армейский район. 1 ч. 50 мин. 31 октября. Нр 014598. Деникин". Во исполнении изложенного приказываю Вам с получением сего арестовать члена Парижской конференции Калабухова, а равно всех тех лиц, из числа намеченных Вами, деятельность коих имеет определенные признаки преступной агитации, в связи с текущим политическим моментом. Арестованных лиц немедленно предайте военно-полевому суду, каковой сформируйте при бригаде полковника Буряка и приговор суда приведите в исполнение безотлагательно.

Кисловодск, 31 октября, №162. Врангель".

Сообщая об этом Главнокомандующему, я доносил:

"Приказание будет вручено генералу Покровскому по подаче войсковым атаманом в отставку, что ему одновременно с сим дан совет сделать. Кисловодск, 31 октября, №163. Врангель".

Одновременно я телеграфировал войсковому атаману:

"Оскорбительные выражения, допущенные нынешним председателем Краевой Рады по отношению старших войсковых начальников и безнаказанное присутствие среди членов Краевой Рады лиц, объявленных приказом Главнокомандующего изменниками и преданных им военно-полевому суду, лишают меня возможности воспользоваться Вашим приглашением - посетить Краевую Раду. При настоящих условиях посещение мною Краевой Рады несовместимо с достоинством ни моим лично, ни армии, во главе которой я стою.

Кисловодск, 30 октября, Нр 559. Врангель".

1-го ноября я получил посланное через полковника Лебедева приказание Главнокомандующего:

"Предлагаю Вам по обсуждении вопроса с кубанским войсковым атаманом привести в исполнение мое приказание по телеграмме № 016729 в отношении Калабухова. Если представится необходимым, Калабухов может быть для осуждения препровожден в Таганрог.

Генерал-лейтенант Деникин".

К пакету была приложена записка генерала Лукомского:

"29 октября 1919 года. Глубокоуважаемый Петр Николаевич!

Главнокомандующий с изложенным в Вашем письме согласен. В добрый час!

Глубоко Вас уважающий А. Лукомский".

Все распоряжения были отданы, мне оставалось лишь ждать.

2-го ноября я получил телеграмму председателя Краевой Рады Макаренко, в ответ на приветственную телеграмму, посланную мною Краевой Раде из Царицына.

"2-го ноября 1919 года.

Кубанская Краевая Рада в Вашем лице приносит глубокую благодарность за приветствие доблестной, предводимой Вами армии. Безмерно ценя мужество и неувядаемую стойкость сынов Кубани, Рада со своей стороны приложит все усилия к облегчению их настоящего ратного подвига и дальнейшего славного пути.

Заместитель председателя Краевой Рады. Макаренко".

Телеграмма эта разошлась с моей.

3-го ноября я получил рапорт генерала Покровского, извещавшего о вручении ему посланного через генерала Науменко предписания.

Наконец, 6-го утром генерал Покровский вызвал меня к аппарату и сообщил мне следующее:

"Ультиматум был мною предъявлен вчера, срок истекал к 12 часам дня. Сущность ультиматума Вам известна. От 9,5 до 12 велась торговля. На совещании у атамана присутствовали: Сушков, Скобцов, Горбушин оба Успенские и еще какой-то член, не помню. Все уговаривали меня во избежание кровопролития отказаться от своих требований и убеждали дать согласие на посылку делегации Главкому. В виду полной неприемлемости и явно намеренной оттяжки я, к 12 часам, отказался продолжать переговоры и направился к войскам. В этот момент совещание признало необходимым выдать мне Калабухова, которого я арестовал и отправил к себе на квартиру. Тут же совещание по вопросу о выполнении второго моего требования - выдачи мне лидеров самостийников, постановило ехать в Раду и потребовать от них сдачи мне.

Прибыв к войскам, состоящим на 3/4 Екатеринодарского гарнизона, я был встречен ими криками "ура", мною был послан в Раду офицер, передавший президиуму мое требование - немедленно выдать мне лидеров и собрать Таманский дивизион охраны Рады для сдачи оружия. В виду с затяжкой с ответом и истечения срока, мною была введена в Раду сотня для занятия караулов и разоружения таманцев. Против Рады была выстроена также сотня. В период процесса безболезненного разоружения ко мне стали являться самостийники, которые тут же арестовывались и отправлялись во дворец. Рада реагировала на все требования сочувственно. В данный момент у меня на квартире сидят: Петр Макаренко, Омельченко, Воропинов, Манжула, Роговец, Феськов, Подтопельный, Жук, Балабас и сын Безкровного; брат Рябовола, Иван Макаренко и Безкровный скрылись и разыскиваются. Дальнейшие аресты производятся.

Таманцы обезоружены и взяты под стражу. Рада выбрала делегацию для посылки Главкому, с изъявлением покорности и с декларативным заявлением об ориентации за Единую Россию, делегация сидит у меня. Обратный мой приезд во дворец сопровождался криками "ура" всего населения. Убедившись в безболезненном окончании операции, атаман решил, что он может оставаться у власти, сочувствия этому со стороны политических деятелей нет, в данное время общая ситуация совершенно не в его пользу. После окончания разговора с Вами, я соединюсь с ставкой, дабы мой последующий совместный с Филимоновым разговор со ставкой, который я вынужден был ему обещать, не дал бы смягчающих решений в ставке".

Я немедленно отдал приказ войскам моей армии.

"ПРИКАЗ Кавказской армии № 557.

6-го ноября 1919 года. Г. Кисловодск.

Прикрываясь именем кубанцев, горсть предателей, засев в тылу, отреклась от Матери-России. Преступными действиями своими они грозили свести на нет все то, что сделано сынами Кубани для возрождения Великой России, все то, за что десятки тысяч кубанцев пролили свою кровь. Некоторые из них дошли до того, что заключили преступный договор с враждебными нам горскими народами, договор предания в руки врага младшего брата Кубани - Терека. Пытаясь развалить фронт, сея рознь в тылу и затрудняя работу атамана и правительства в деле снабжения и пополнения армии, преступники оказывали содействие врагам России, той красной нечисти, которая год тому назад залила Кубань кровью. Как командующий Кавказской армией, я обязан спасти армию и не допустить смуты в ее тылу.

Во исполнении отданного мною приказания командующим войсками тыла армии генералом Покровским взяты под стражу и преданы военно-полевому суду в первую голову двенадцать изменников. Их имена: Калабухов, Безкровный, Макаренко, Манжула, Омельченко, Балабас, Воропинов, Феськов, Роговец, Жук, Подтопельный и Гончаров.

Пусть запомнят эти имена те, кто пытался бы идти по их стопам.

Генерал Врангель".

В тот же вечер я выехал в Екатеринодар. На вокзале я встречен был войсковым атаманом, чинами войскового штаба, походным атаманом, генералом Покровским и многочисленными депутациями. Почетный караул был выставлен от Гвардейского казачьего дивизиона. Верхом, в сопровождении генерала Покровского и чинов моего штаба, я проехал на квартиру генерала Покровского по улицам, где шпалерами выставлены были войска - полки бригады полковника Буряка, юнкерское училище, части местного гарнизона. Отданный мною вчера приказ уже был отпечатан и расклеен на стенах домов в большом количестве экземпляров. Я рассчитывал, что торжественная встреча должна произвести на членов Рады, особенно на серую часть их, должное впечатление.

Военно-полевой суд над Калабуховым уже состоялся, был утвержден генералом Покровским, и на рассвете смертный приговор приведен в исполнение. Над остальными арестованными суда еще не было, о смягчении их участи Рада возбудила ходатайство, послав депутацию к Главнокомандующему. Я телеграфировал генералу Деникину:

"Приказание Ваше № 016722 исполнено - член Парижской конференции Калабухоув арестован и по приговору военно-полевого суда сего числа повешен.