Летняя вьюга - Павел Сормов

— Антихрист!

— Ой. Я?!!

— Ну не я же. Вот, Парамон Интеко пишет…

— Это который майки с «пуссираетом» сдирал? — припомнил Дима.

— Он самый. Пишет, что Вьюга замахнулась на пророчества из откровения Иоанна Богослова, где там третий ангел, на третью часть земли и вод, звезда Полынь… подрывает доверие, в общем. Раньше он вроде как сомневался, а теперь, после вчерашнего, точно уверен. И поведёшь ты за собой людей и народы, прельщённые, ко вратам ада, поняла, Дарён?

— Аааа! — Мыш подавился, и обдал винной пылью, как из пульверизатора, камуфляжную куртку подруги, икнул и кое-как продышался, чему весьма помог хороший удар по спине, наташиной ладонью. Рука у сибирячки была тяжёлой, и Дима про себя помянул религиозного фанатика обидным словом. Все остальные, включая феечку, впрочем, тоже чуть не попадали в смеховых конвульсиях.

— Когда мы в Чернобыле летали, какой-то дебил в каментах Вьюге написал… — отсмеявшись, подхватила тему Юлька, — типа, хватит дурью маяться, лучше сама знаешь кого прогони! Ну, мы ему ответили, сам и прогони. Я тебе что — Богородица?!!

— Ад и Адик… — Дима обессилено привалился к плечу Натальи, которая сочувственно приобняла своего мужчину. — А ну их всех в… давайте уж песни петь.

Песни, правда, пришлось отложить — подоспела первая партия барбекю. Расправившись с мясом, дополненным салатом, и звонко соударившись кружками, компания вновь образовала круг, в центре которого была сибирячка.

— И что споём? — иронично осведомилась Наташа.

— Снежинку!!! — выпалила Терция.

Музыкальные пристрастия пёстрой компании явно не оставляли надежд на мирный вечер в стиле КСП, начавшись стёбной, издевательской песней из «Дня радио», окончиться «символом веры», в смысле, «Солнышком лесным» — он не имел никаких шансов.

— Так гитару давайте! — Натали повелительно протянула руку вверх и чуть в сторону, не вставая с места. Через мгновение на её ладонь лёг гриф прилетевшей из тьмы шестиструнки. Смотрелось это всё очень эффектно… и страшновато. Феечка невозмутимо отхлёбывала вино, якобы она тут абсолютно не причём.

«Эк они спелись то, а… практически общий доступ к ресурсам дашкиной ноосферы реализовали… клиент-серверная технология… а что? Нормально…»

Мыша откровенно срубало, сказывалось внушительное количество уже выпитого вина, в процессе возни с углями и мангалом. Немалым волевым усилием вытащив себя из шезлонга, Дима посетил туалет. По пути назад он обнаружил, что после предсказуемого «Аве, Цезаря» Крупского, исполненного общим хором, репертуар самодеятельного концерта и вовсе стал неклассическим.

— … Трещит земля как пустой орех, как щепка трещит броня…

Низкий и сильный, голос Наташи «до степени неразличения» сейчас был похож на голос Иры Короленко, капитана медслужбы, исполнявшей ту же самую мрачную балладу из «Последнего дюйма» в грозненском стойбище «двести пьяной»…

После «Любо, братцы, любо» гитара перешла к Джа, освободившемуся от жарки мяса. Далее восприятие действительности Мышом напоминало рваный, паршиво смонтированный самодельный клип. Потухающие угли мангала бросали на лица веселящихся какой-то потусторонний багровый отсвет, и даже цинично-мажорный репертуар, привнесённый Игорем, никак не повлиял на димино настроение — тоскливо-обречённое ощущение пира во время чумы.

— … труляля, траляля, всё могу за три рубля, пополам гори земля, неприятеля!..

«Могу пятьдесят раз бесплатно, ага. Нахрена я так надрался-то, а? Знал же, что потянет на жопоголизм и уныние…»

Шезлонг, в котором полулежал Мыш, как будто бы бесконечно переворачивался назад, вместе со всей планетой, стоило закрыть глаза, выходки вестибулярного аппарата, оглушённого внушительной дозой алкоголя, становились тошнотворно-невыносимыми. Сознание то проваливалось в вязкую черноту, то вновь всплывало, ухватывая мечущиеся светлые пятна — лица друзей, и обрывки песен. Вынырнув из бездны в очередной раз, Дима обнаружил, что народ вовсю горланит «Пьяного матроса», своего рода англоязычную морскую «дубинушку».

— Я это… спать. — Мыш, шатнувшись, встал, и, сопровождаемый сочувственными взглядами, отправился в свою комнату, на второй этаж.

Рухнув на кровать, последним усилием Дима придвинулся к стене, чтобы потом Наташе не пришлось кантовать его грешное тело, освобождая себе жизненное пространство. Веселье во дворе, тем временем не утихало, его не прекратил даже внезапно начавшийся дождь. Впрочем, для юной волшебницы это проблемой не было, она лишь спросила, на какой площади отключить осадки. Наташа посоветовала ограничиться двором дома.

— А… я могу вообще сдуть тучу! — Дашка, которую уже явно саму «штормило», зачем-то залезла ногами на лавку, и подняла руки. Дождь исчез, зато дико завыл, закручиваясь вихрем, ветер. Наталья, передав гитару Кристине, уверенно стащила феечку со скамейки и усадила в шезлонг. Ветер стих.

Мыш в очередной раз проснулся, вынырнул из пьяного небытия. Что его разбудило на этот раз, он не понял, ему почудился свист шторма… или не почудился?

— … красным знаменем страны советов, мы пойдём на запад и восток… — звонкие, молодые голоса, Дашка и Кристя, вроде. И Юлька. Откуда только они ЭТО откопали?

— … Чтоб помочь бороться братьям… — И Светка с Игорем, все уже «хорошие-хорошие».

Каким братьям, было не разобрать, то ли «бедным», то ли и вовсе «меньшим», каждый, видимо орал своё. По части крыши, со стороны улицы, стучал дождь, но выглянув в окно, ведущее во двор, Дима убедился, что фейский климат-контроль включён, двор был сухим.

— … против царства… — снова хор, чуть враздрай.

— … расовых жидов!!! — естественно, Музалевская, заглушая всех.

Взрыв всеобщего дикого ржания. И порыв ветра, такой силы, что крыша затряслась.

— Рыжик, харэ уже, а?! — Светлана, голос пьяный, с усиленной занудно-педагогической интонацией. — Напилась, так веди себя как…

— Как? Всем можно, а мне? — сварливо завелась рыжая.

— Нельзя. Ты самая сильная. В мире. — Мягко, но как-то непреодолимо произнесла Наташа. — Поэтому и трезвая, и пьяная, будешь себя в руках держать.

— Угу. — Прогнулась юная волшебница. — Юла, а давай это… «Бойцового кота», помнишь…

На этот раз Мыш провалился надолго, во всяком случае, песен уже не пели, и дождь, редкими крупными каплями, падал и во двор, откуда доносился только невнятный разговор двух девушек. Спустившись вниз, Дима открыл дверь и наткнулся на стоящую за ней Наташу. Безвольным рыжим полотенцем на руках сибирячки провисла Дарья.

— Ии… what'll we do with drunken Sailormoon?