Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Анноура направила было свою карую кобылу к Берелейн, но остановилась, когда Масури позвала ее. Коричневая Сестра держала повод своей лошади, все еще стоя в глубоком снегу в окружении Хранительниц Мудрости, которые были настолько высокими, что рядом с ними она казалась подростком. Анноура замешкалась, но Масури вновь позвала ее, более резко, и Перрину показалось, что он услышал, как Анноура тяжело вздохнула, прежде чем подъехать к ним и спешиться. Что бы ни говорили ей айил-ки, понизив голос настолько, что Перрин не мог их расслышать, и сгрудившись перед Анноурой, наклонив головы вплотную к ней, тарабонке это явно не нравилось. Ее лицо оставалось скрытым под капюшоном, но тонкие косички качались все яростнее, когда она мотала головой, а под конец она резко повернулась и сунула ногу в стремя. Масури стояла спокойно, позволяя Хранительницам Мудрости сказать свое слово, но сейчас она положила руку на рукав Анноуры и что-то тихо проговорила, отчего плечи той опустились, а Хранительницы Мудрости одобрительно кивнули. Сдвинув капюшон так, что он упал ей на спину, Анноура подождала, пока Масури заберется на свою кобылу, а затем сама села в седло, и вскоре две Сестры бок о бок поехали к линии копейщиков, остановившись возле Берелейн, рядом с которой стоял Перрин, причем Хранительницы Мудрости протиснулись между ними. Углы большого рта Анноуры угрюмо опустились вниз, она нервно потирала большие пальцы.

– Что это вы задумали? – спросил Перрин, не пытаясь скрыть своей подозрительности. Возможно, Хранительницы Мудрости и позволяли Масури встречаться с Масимой, однако они продолжали утверждать, что хотели бы видеть этого человека мертвым. Айз Седай не могут использовать Единую Силу как оружие, если не находятся в опасности, но для Хранительниц Мудрости нет подобного запрета. Он подумал, уж не вступили ли они в соединение. Он знал о Единой Силе больше, чем ему хотелось, и достаточно – о Хранительницах Мудрости, чтобы быть уверенным: если они сформируют круг, контролировать его будет Неварин.

Анноура открыла рот, но Карелле коснулась ее руки, и она тут же захлопнула его, яростно взглянув на Масури. Коричневая Сестра поджала губы и слегка покачала головой, что, по-видимому, не успокоило Анноуру. Ее руки в перчатках сжали поводья так крепко, что те затряслись.

Неварин посмотрела на Перрина, стоявшего за Берелейн, так, словно прочла его мысли.

– Мы задумали вернуть тебя обратно в лагерь в целости и сохранности, Перрин Айбара, – резко сказала она, – тебя и Берелейн Паэрон. Мы задумали позаботиться о том, чтобы сегодня, а также в последующие дни выжило как можно больше людей. У тебя есть возражения?

– Только не делайте ничего, пока я вам не скажу, – проговорил он. Подобный ответ мог значить что угодно. – Ничего не предпринимайте.

Неварин возмущенно покачала головой, а Карелле рассмеялась, словно он отпустил какую-то шутку. Никто из Хранительниц Мудрости, видимо, не считал, что тут требуется еще какой-то ответ. Им было приказано подчиняться Перрину, но их представления о подчинении совершенно не сочетались с его понятиями. Скорее у свиньи вырастут крылья, чем ему удастся получить от них более вразумительный ответ.

Перрин должен был положить этому конец. Любой ценой. Не важно, что там задумали Хранительницы Мудрости, но встретить Масиму так далеко от лагеря, когда тот скорее всего уже знает, кто выкрал его шончанскую бумагу, – это все равно что надеяться успеть отдернуть руку с наковальни прежде, чем опустится молот. Берелейн вела себя не лучше Хранительниц Мудрости, когда дело шло о подчинении приказам, но Перрин думал, что она послушается, если он отдаст распоряжение возвращаться в лагерь. Он на это надеялся, хотя ее запах говорил, что она уперлась крепко. Оставаться здесь – бессмысленный риск. Он был уверен, что сумеет убедить ее. Однако Перрин и сам не хотел бежать от этого человека. Одна часть его говорила, что он ведет себя как глупец. Но другая, большая часть кипела гневом, с которым он едва мог совладать. Айрам держался вплотную к нему, хмуря брови, но по крайней мере он пока еще не обнажил меча. Размахивать сейчас мечом значило кинуть раскаленный уголек в сенной амбар, а для сражения с Масимой время еще не пришло. Перрин положил руку на топор. Еще не пора.

Несмотря на косые лучи света, пронизывающие густые сплетения ветвей, лес стоял, окутанный сумрачной утренней тенью. Должно быть, здесь мрачно даже днем. Сначала Перрин услышал звуки – топот множества копыт, приглушенный снегом, тяжелое дыхание лошадей, которых понуждали двигаться быстрее, – а затем между деревьев появилась темная масса всадников, беспорядочная толпа, несущаяся почти галопом, несмотря на снег и пересеченную местность. Их было человек двести или триста. Одна из лошадей поскользнулась, коротко заржав, и упала, придавив собой всадника, но никто из остальных даже не замедлил движения, пока человек, ехавший впереди, не поднял руку в семидесяти или восьмидесяти шагах от Перина. Тогда они внезапно натянули поводья в облаке снежной пыли; покрытые пеной лошади под ними храпели и блестели от пота. Здесь и там среди всадников виднелись копья. У большинства всадников не было никаких доспехов или имелись только кираса или шлем, однако их седла были сплошь увешаны мечами, топорами и палицами. Лучи солнца высвечивали отдельные лица: хмурые лица с пустыми глазами, выглядевшие так, словно эти люди никогда в жизни не улыбались и никогда не улыбнутся впредь.

Перрину пришло в голову, что он сделал ошибку, не попытавшись переубедить Берелейн. Вот что случается, когда принимаешь решения в спешке и поддаешься гневу. Всем известно, что она часто выезжает по утрам, а Масима, разумеется, готов любой ценой вернуть свою шончанскую грамоту. Даже при поддержке Айз Седай и Хранительниц Мудрости битва в этом лесу обернется страшным кровопролитием, беспорядочной бойней, где мужчины – и женщины – будут умирать, даже не видя, кто их убил. Если не останется живых свидетелей, то всегда можно будет свалить на разбойников или на тех же Шайдо. Такое уже случалось прежде. А если даже кто-нибудь и выживет, с Масимы станется повесить пару дюжин собственных людей и объявить, что виновные наказаны. Однако, по всей видимости, для него почему-то важно, чтобы Перрин Айбара пока оставался в живых, и он явно не ожидал увидеть здесь Хранительниц Мудрости или вторую Айз Седай. Ненадежная опора, чтобы доверить ей жизни пятидесяти с лишним людей. Слишком ненадежная, чтобы доверить ей жизнь Фэйли. Перрин ослабил петлю, удерживавшую топор на его поясе. От Берелейн издали исходил запах уверенного спокойствия и твердой решимости. И никакого страха, как ни странно. Ни капельки. Запах Айрама доносил… возбуждение.