Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы - Феликс Чуев

К 10 мая самолет был еще раз осмотрен, проверен

комиссией и признан готовым к дальнему перелету. Сталин ведь обещал Рузвельту- 10-15 мая. Однако принимать самолет в Англии не торопились. И все-таки 19 мая вылет состоялся.

Едва экипаж сел поужинать в летной столовой, вызвали командира:

Товарищ Пусэп, с вами желает поговорить «хозяин»!

Пусэп не понял, о каком «хозяине» идет речь, но уже издали увидел вокруг своего самолета десяток автомашин. Группа людей в шляпах надевала летную амуницию. Возле генерала Голованова человек в песне застегивал молнию комбинезона. Пусэп сразу узнал по портретам, знакомым каждому школьнику, – Молотов!

Такой молодой, а уже майор! – с улыбкой сказал Вячеслав Михайлович, пожимая руку пилоту.

Экипаж и десяток пассажиров заняли места в бомбардировщике, и он пошел на взлет. Чтобы не выдать месторасположение своего аэродрома, если карта маршрута попадет к противнику, начало трассы было нанесено от Загорска, а до этого исходного пункта нужно было знать курс наизусть. Главный пассажир летел под именем «мистер Браун»…

Многочасовое путешествие на необорудованном для пассажиров бомбардировщике- непростое дело. Самолет не был герметичным. Значительную часть маршрута пришлось лететь на большой высоте при низкой температуре и недостатке кислорода. Пассажиры пользовались кислородными масками. Многих клонило в сон, но члены экипажа постоянно следили, чтобы никто не уснул, потому что могла перегнуться трубочка кислородного прибора. Разумеется, особое внимание уделялось «мистеру Брауну», которому тоже пришлось изрядно померзнуть, хоть он и был в меховом летном обмундировании: температура внутри самолета равнялась наружной и порой достигала нескольких десятков градусов ниже нуля по Цельсию.

Когда пролетали линию фронта, на самолет обрушился шквал зенитного огня, дальше летели над территорией, оккупированной противником, ускользали от немецких истребителей, попадали в болтанку. Пассажиры это ощущали, но, может, к счастью, почти

ничего не видели: в их распоряжении было только одно маленькое окошечко.

Но в целом все шло нормально. И вдруг – в четвертом моторе утечка масла! Струя потекла по правому крылу. Чтобы сократить время полета, пришлось изменить курс, но штурманы Романов и Штепенко все же вывели самолет к побережью Шотландии, и он приземлился на уже знакомом аэродроме Тилинг.

Вереница машин увезла «мистера Брауна» и его спутников в город Данди, где их ждал специальный поезд. Но и поезд не довез их до Лондона. Он остановился на маленькой глухой станции, где «мистера Брауна» встретил министр иностранных дел Великобритании сэр Энтони Идеи, и уже на автомобилях делегация прибыла в английскую столицу. Вот так. Почище, чем в детективных романах.

Трудная была задача у «мистера Брауна». Главный вопрос- открытие второго фронта в Европе в 1942 году. Но английский премьер Уинстон Черчилль и слушать об этом не хотел. Вот что говорил мне сам В. М. Молотов:

– В 1942 году я был участником всех переговоров по второму фронту, и я первый не верил, что они это могут сделать. Я был спокоен и понимал, что это для них совершенно невозможная вещь. Но, во-первых, такое требование нам было политически необходимо, а, во-вторых, из них надо было выжимать все. И Сталин тоже не верил, я в этом не сомневаюсь. А требовать надо было!.. Для нас их бумажка имела громадное политическое значение. Ободряла, а это тогда много значило… От них ждать помощи в деле защиты социализма? Большевики были бы такие идиоты! А вот чтобы их прижать: вот вы какие подлецы, говорите одно, а делаете другое, это и перед их народом ставит их в трудное положение, народ-то все-таки чувствует, что русские воют, а они – нет. Потом, не только не воюют, но и пишут, и говорят одно, а делают другое, это их разоблачает перед народом: что же вы жульничаете? Веру подрывает в империалистов. Все это нам очень важно… Конечно, мы не верили в такой второй фронт, но должны были его добиваться. Мы втягивали их: не можешь, а обещал…

Подписать коммюнике об открытии второго фронта Черчилль наотрез отказался.

Другой важной задачей для Молотова было добиться заключения договора между СССР и Великобританией, и этого он добился.

Я подписал договор в Лондоне в присутствии Черчилля,- говорит Молотов.- Подписывал Идеи и я – о союзе, об организации союза стран для подготовки мира в будущем; о том, чтобы совместно кончить войну и совместно организовывать мир…

Жили в Чекерсе. Километров пятьдесят- шестьдесят от Лондона. И там я устроил обед в первый день приезда. Черчилль и Идеи были, я и мои. Какой-то небольшой сад. Небогатое старинное здание. Подарил, значит, какой-то старый дворянин правительству – пользуйтесь! Резиденция премьер-министра. Ванная есть, а душа нет. Вот я у Рузвельта был, я же ночевал в Белом доме. У Рузвельта устроено все по-настоящему, у него и ванна с душем… Черчилль в Москве умилялся, что у нас вода течет из кранов в изобилии и, когда умываешься, не принято затыкать раковину…

Мы настаивали на документе о наших послевоенных границах,- продолжает Молотов.- Деталей не помню, а сущность помню, конечно. Мы настаивали все время, я напирал на это. Сталин в 1941 году, потом я прилетел с проектом в 1942-м… Черчилль: «Это мы никак не можем». Я так и вертелся туда-сюда. Послал Сталину телеграмму. Отвечает: «Согласись без этого». Я – вперед. Все упиралось в признание за нами Прибалтики. Они не соглашались. А когда мы от этого отошли, – конечно, это было необходимо в тот момент,- они удивились. Черчилль был поражен. Идеи обрадовался очень, что мы пошли ему навстречу.

Когда Идеи приезжал, Сталин все время на самолюбие бил, что тот сам, без консультаций, не может решить этот вопрос…

Пришлось нам уступить. Оставить этот вопрос открытым. Открытым. Вот только теперь, в нынешнем положении, Англия и Америка впервые официально признали наши границы с Прибалтикой. Поздно, но признали…

Президент Форд сказал: «Безобразие, что Прибалтика до сих пор не имеет независимости, но политика требует не вмешиваться».

То, что американцы признали Прибалтику нашей,

большой шаг в нашу пользу. Они ни за что не хотели. Шаг вперед, большое дело.

…Частично выполнив свою задачу в Лондоне, «мистер Браун» собрался лететь в Вашингтон. Англичане дали своего радиста, веселого толстяка Кэмпбела с большим желтым портфелем, где, как он выразился, у него «лежит все радио мира». Так у Пусэпа, честно говоря, вопреки желанию, появился новый, четырнадцатый член экипажа- радист, который впоследствии хоть и не всегда мог связаться по радио с нужным аэродромом, но сразу после знакомства начал свою деятельность с безмолвного, но понятного во всех концах земного шара жеста, и весь экипаж направился в бар…