Русская елка. История, мифология, литература - Елена Владимировна Душечкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что же касается подарков, то, как мы уже видели, в согласии с рождественским елочным мифом иногда детям говорили, что подарки посылает им Младенец Иисус. В рамках псевдонародной мифологии роль дарителя начинает приписываться тому же самому старику, доброму деду, приносящему елку [см.: {117}: 7]. В стихотворении М. А. Пожаровой «Елочьи гости» (1912) «древний дедка-бородач» и «дедушка мохнатик» приносит из лесу и елку, и подарки:
Стук, стук, стук! — Кто стучит?
— Древний дедка-бородач
В ледяных онучах,
На зверьках приехал вскачь
Из лесов дремучих.
Дедушка мохнатик,
Пуховой халатик!
Поглядим-ка в щелку:
Он привез нам елку.
Стоп, зайчата, у крыльца!
Довезли салазки.
Дед бормочет без конца
Снеговые сказки.
Борода метелкой,
Сеет иней колкий,
Сеет бисеринки,
Вьюжные снежинки… [цит. по: 248: 38]
Корней Чуковский 20 декабря 1923 года записывает в дневнике: «На Рождество она (дочка Мура. — Е. Д.) рано-рано оделась и побежала к елке. — Смотри, что мне принес Дед Мороз! — закричала она и полезла на животе под елку. (Елка стоит в углу — вся обсвечканная.) Под елкой оказались: автомобиль (грузовик), лошадка и дудка. Мура обалдела от волнения» [см.: {505}: 267].
Персонаж, которому дети были обязаны елкой и подарками, выступает под разными именами. Процесс унификации имени растянулся на несколько десятилетий: старый Рупрехт (1861) [см.: {188}: 20] — единичные случаи, указывающие на немецкую традицию; Св. Николай или Дедушка Николай (1870) [см.: {340}] — вариант отбрасывается рано, поскольку у русских, как уже отмечалось, Никола в роли дарителя никогда не выступал; Санта-Клаус (1914) [см.: {59}] — только при изображении западных елок; просто старик, живущий зимой в лесу (1894) [см.: {256}: 585–586]; добрый Морозко (1886) [см.: {390}]; Мороз (1890‐е годы) [см.: {9}: 85]; рождественский дед («В это время раздался сильный стук в дверь. Восьмилетняя дочь хозяев громко заявила: „Это рождественский дед!“») [см.: {271}: 4]; святочный старик, дед, дедка (как традиционный святочный персонаж, прежде с елкой не связанный) [см.: {408}: 80]; елочный дед [см.: {382}: 227; 238: 25]; Ёлкич. В стихотворении О. Белявской 1911 года «Ёлкич (Из воспоминаний детства)» мальчик, проснувшийся засветло, слышит, как няня впускает кого-то в кухню:
В двери кто-то огромный,
Широкий вошел,
Зашуршал по стенам коридора,
Заскрипел под шагами тяжелыми пол.
……………………………………………
И невидимый кто-то опять зашуршал,
Закряхтел под огромною ношей.
Мальчик говорит проснувшимся сестренке и брату, что им Дядя-Ёлкич «из лесу елку принес»; дети бегут в зал, чтобы посмотреть на Ёлкича [см.: {43}: 23–24] (ср. также в рассказе Федора Сологуба 1907 года «Ёлкич»: «Ёлкич с шишкой на носу» [см.: {429}: 48] и в стихотворении Владислава Ходасевича 1907 года «За снегами»: «Елкич, милый, попляши! / Елкич, милый, милый, милый» [см.: {491}: 91]).
Дедушка (Дед) Мороз встречается чаще и чаще, как, например, в рассказе А. Бачмановой 1886 года «Золотое сердечко» [см.: {30}: 353–366] или в стихотворении 1914 года Сергея Есенина «Сиротка», где сиротке Маше дедушка Мороз дарит жемчуг, сделанный из ее слез:
Я в награду твои слезы
Заморозил в жемчуга.
…………………………
Я ведь, Маша, очень добрый,
Я ведь дедушка-мороз. [см.: {147}: 368]
В борьбе за имя победителем оказался Дед Мороз. Аналога этому имени нет ни у одного западного елочного персонажа.
Предпочтение, отданное Деду Морозу, нуждается в объяснении. В восточнославянской мифологии Мороз — существо уважаемое, но и опасное: чтобы не вызвать его гнев, обращаться с ним следовало осторожно; прося не губить урожай, его задабривали; им пугали детей. Но наряду с этим он выступал и в функции приходящего в сочельник Деда (умершего родителя, предка) [см.: {163}: 267]. Елочный персонаж тем самым получил синонимически удвоенное имя. Введение в составную его часть термина родства свидетельствует об отношении к Деду Морозу как к старшему в роде, что, возможно, и спровоцировало признание за ним по-родственному близкой его связи с детьми.
На праздниках елки Дед Мороз появляется не сразу, а в середине или даже к концу торжества. До его прихода дети подарков не получают. Они с нетерпением ожидают его прихода. По народным представлениям, любой гость — всегда желанный и должен быть объектом почитания как представитель чужого мира. Так и Дед Мороз становится на елке желанным, и его следует пригласить, что вполне соответствует ритуалу приглашения в гости мифологических персонажей — предков или того же фольклорного Мороза. Дед Мороз, по существу, и становится предком-дарителем. Поэтому и зовут его не стариком или старичком, а дедом или дедушкой.
К началу ХX века образ Деда Мороза окончательно оформился: он функционирует как игрушка на елке, главная фигура, стоящая под елкой, рекламная кукла на витринах, персонаж детской литературы, маскарадная маска, даритель елки и подарков. В это время и утверждается мнение об исконности, древности этого образа: «Дедушка-мороз… внезапно появляется в зале и так же, как сто или двести лет назад, а может быть, и тысячу лет назад, вместе с детьми совершает танец вокруг елки, распевая хором старинную песню, после чего из мешка его начинают сыпаться детям подарки» [см.: {411}: 3].
