Распутин: жизнь и смерть - Эдвард Радзинский

Узнав про историю с Решетниковой, царь решил, что Джунковский и те, кто стоял за ним, из ненависти к Распутину преподнесли ему заведомую ложь. И очень огорчился — он доверял бывшему преображенцу…

Вскоре Джунковский, как он сам вспоминал, «почувствовал перемену… мне было очень трудно действовать… я встречал невидимый, но очень сильный отпор».

Пока полыхали страсти, Распутин в Покровском вел свою обычную жизнь, которую все так же добросовестно описывали агенты Джунковского.

«24 июня в своем доме… заводил граммофон, плясал, несвязно подпевал, рассказывал, как освободил от наказания 300 баптистов. Обещали каждый по 1000, но всего дали только 5000… „ «26 июня к соседке Распутина Наталье пришла какая-то женщина, расспрашивала про Распутина… узнав, тот сейчас же послал десятского искать ее, но не нашел. Распутин очень струсил и припомнил царицынских знакомых женщин… « Он боялся, что здесь, вдалеке от «царей“, его снова попытаются убить.

27 июня агенты фиксируют: пришла телеграмма от Вырубовой. После этого отметят: «Темный получает массу телеграмм и отправляет много писем», но им, агентам, «на почту носить не дает».

Теперь он знал обо всем. Скоро можно будет собираться… Он не ошибся: жалкие волки сломали об него зубы. Возбуждение… «Утончение» нервов…

«11 июля приехала Патушинская… Темный вышел из дому… взяв ее рукой за нижнюю часть туловища… был очень весел и пил вино».

«13 июля… после купанья пошел к жене псаломщика Ермолая… Бывает у нее почти ежедневно с интимными целями… Патушинская уезжала в Ялутуровск по вызову мужа. При отъезде целовала Темного в губы, нос, бороду, руки со сладострастием… « Обо всем аккуратно отписывали Джунковскому агенты. Но их донесения ему уже не понадобятся…

В делах департамента полиции осталось объявление из газеты «Вечернее время» от 24 июля 1915 года: «Только что вышла из печати… „Мысли и размышления“ Григория Распутина. Число экземпляров ограничено. Издатель — директор-распорядитель банкирского дома, он же редактор и издатель различных биржевых газет А. Ф. Филиппов, известный почитатель Распутина». Бывший друг, ныне отошедший от опасного «старца», завершил когда-то начатое дело…

Из показаний Филиппова: «Брошюра Распутина „Мои мысли и размышления“ издана мною и предисловие написано мною… Портрет Распутина снят в Сибири после ранения Гусевой, когда он был в полузабытьи еще. Брошюра была издана по настоянию Вырубовой. Корректура сделана Государыней».

Итак, Аликс нашла повод для возвращения Распутина: счастливый автор должен приехать в связи с выпуском книги. Он был ей необходим в эти решительные дни — дни переворота.

Из донесений агентов наружного наблюдения: «28 июля Распутин выехал в Петроград… 31 июля прибыл в Петроград». И в тот же день «мотор» повез Григория карать врагов. «31 июля и 1 августа Темный посещает Царское Село».

Два дня подряд в Царском Селе идет совещание — решается вопрос о Верховном главнокомандующем. Цитируются призывы во время недавних беспорядков в Москве — Аликс уверена, что это дело рук великого князя. Она повторяет все, о чем писала в письмах, — «Грозный дядя» ведет себя как самодержец!

Наступает время сказать свое слово на этом суде и «Нашему Другу». И Распутин вновь с блеском исполняет свою роль — он говорит то, что царица так жаждет услышать… 10 сентября она напишет Ники: «Наш Друг вовремя раскрыл карты и спас тебя тем, что убедил прогнать Н. и принять на себя командование».

Как и положено пророку, Распутин предсказывал и грозил. В письме от 9 декабря Аликс процитирует его слова: «Наш Друг говорил… если бы „наш“ (т. е. — ты) не взял бы места Ник

Ник

, то летел бы с престола теперь». Да, в тот роковой день именно Распутин потребовал, чтобы царь убрал великого князя и сам стал Верховным главнокомандующим, иначе случится переворот. В очередной раз он озвучил желания царицы…

Верил ли царь в подлые умыслы «Грозного дяди»? Конечно же, нет. Но ему так нравилась эта идея: в дни поражений Государь обязан взять на себя всю полноту ответственности. И теперь (как и предсказывал великий князь Николай Михайлович) он не смог удержаться от искушения, владевшего им с начала войны.

Из показаний князя Щербатова: «Распутин приезжал в Петроград на три дня перед увольнением великого князя Николая Николаевича, так что я его видел однажды на Царскосельском вокзале».

Скоротечность визита Распутина в столицу объясняется тем, что «цари» не хотели, чтобы его имя соединили с решениями, которые вскоре должны были поразить страну и прогневать оппозицию. Поэтому мужик должен был тут же уехать обратно и ждать, пока в его отсутствие царь объявит о своем решении. Пока же все решено было держать в секрете.

Прежний Верховный более не существовал. Так Распутин еще раз проверил закономерность: достаточно его врагам выступить против него — и их ждет конец.

5 августа Распутин отбыл в Покровское. Как напишут агенты, Вырубова и Пистолькорс «привезли его на вокзал на собственном моторе, но из мотора не выходили». Его провожали княгиня Шаховская, баронесса Кусова и прочие почитательницы — «его дуры» уже знали: он скоро вернется…

Он был в нервном, приподнятом настроении. В пути чуть не соблазнил ехавшую в поезде даму, и агент заботливо описал для Джунковского этот инцидент, отметив: «По всему видно, что этот субъект имеет гипноз».

А мужик веселился — пускай записывают! Он-то знал, что Джунковскому эти записи уже ни к чему… И не выдержал — похвастался. Агенты доносили: «Распутин пришел в вагон, где сидели агенты Охранного отделения Терехов и Свистунов… и начал с ними разговор с войны, что война у нас идет плохо и в Петрограде будет скоро большая перемена… В заключение Распутин сказал, что был у царя два раза, он ему предлагал отдельный вагон для поездки, но Распутин якобы отказался».

Конечно, предлагал — ведь мужик озвучил его самое заветное желание!

Веселое путешествие продолжалось — Распутин праздновал победу. «9 августа в 11 утра он сел на пароход, где занял отдельную каюту, и отбыл в Покровское… Около часу вышел из каюты пьяный и пошел к солдатам местной конвойной команды, едущим на том же пароходе… Дав им 25 рублей, заставил их петь песни. Удалился в свою каюту… Вернувшись, дал солдатам 100 рублей… пение усилилось… и в хоре участвовал сам Распутин… Пение продолжалось до часу, и он провел солдат во 2 класс и был намерен угостить их обедом… Но капитан не разрешил присутствовать нижним чинам… Тогда он заказал им обед, заплатил и снова пел… Потом начал ссориться с пассажирами, встретил официанта парохода и, назвав его жуликом, сказал, что он украл у него 3000 рублей… После того, как капитан сказал, что по прибытии будет составлен полицейский протокол, он удалился в свою каюту. У открытого окна, положив голову на столик, что-то долго про себя бормотал, а публика им „любовалась“… Распутин со столика свалился на пол и лежал на полу до самого села Покровского… В 8 вечера агенты и два матроса вынесли Распутина с парохода на берег и вчетвером мертвецки пьяного взвалили на телегу и повезли домой. Капитан по требованию публики составил протокол».

10 августа, как сообщает агент, «Распутин, ахая и удивляясь, что скоро так напился… выпив всего 3 бутылки вина, добавлял: „Ах, парень, как нехорошо вышло!“

Тобольский губернатор Станкевич, ненавидевший Распутина, тотчас списался с Петроградом и, немедленно получив от счастливого Джунковского согласие, дал ход делу. Себе на погибель…

«Дело должно было слушаться в волостном суде, — вспоминал Белецкий, — и очень волновало Царское Село». А Распутина — не волновало. Узнав, что губернатор задумал посадить его на три месяца за пьянство и приставание к пассажирам, мужик, согласно донесениям агентов, «только плюнул и сказал: „Что мне губернатор!“

И он был прав. Бедный губернатор не знал закона, который был ведом мужику

— стоит на него напасть, и… Так что Станкевич сам подписал свою отставку.

В Царском Селе «Наш Друг» не без иронии объяснил, что «пьян не был… а новобранцев угощал из патриотических соображений».

В начале августа в кругах, близких к трону, поползли сенсационные слухи, которым просто боялись поверить. Именно тогда в имение Юсуповых в Крыму пришло странное послание…

Война застала чету Юсуповых в Германии. Они буквально чудом избежали ареста — сумели сесть в последний поезд, уходивший в Россию.

В их жизни произошло радостное событие: красавица Ирина родила дочь. Но и молодая мать, и маленькая — обе часто болели и, спасаясь от ужасного столичного климата, подолгу жили в Крыму. В августе из Петрограда (где он проходил военную подготовку) приехал Феликс.

Ему вдогонку Зинаида Юсупова прислала с доверенным человеком загадочное письмо, необычайно взволновавшее Феликса: «9 августа… В общем, все отвратительно и в особенности в сфере Валидолов… Книжка имеет громадное влияние, и на днях оно проявится в сфере большой перемены… Я об этом писать пока не смею и даже знать не должна, но по-моему все это будет пагубно… Если не ты, то Ирина, наверное, догадалась в чем дело… устала писать такое сложное письмо… Валидол вместо Bonheur».