Черная Смерть - Александр Конторович

Две оставшиеся машины в итоге оторвались от пехоты метров на пятьдесят. Одна из них остановилась у крайних домов деревни, повидимому, дожидаясь отставшую пехоту. Вторая продвинулась еще метров на восемьдесят и остановилась, поводя по сторонам стволом орудия. Как раз неподалеку от нее в небольшой ямке сидел расчет немецкого пулемета, оставленный там для того, чтобы наши бойцы, сидевшие за баррикадой, не ударили в тыл прорвавшейся ранее группировке. Некоторым образом на этом и строился мой расчет. Я, правда, не ожидал, что немцы поставят там станкач, но уж сообщить о таком неприятном сюрпризе у себя в тылу они должны были. Так оно и оказалось: выскочивший из ямки солдат метнулся к танку. Сейчас он попросит танкистов разнести эту гору мусора. На здоровье, бойцов там все равно уже нет. Сразу после окончания перестрелки они покинули это место, оставив всего одного автоматчика, который имитировал перестрелку с пулеметом.

Танковая башня дрогнула, и ствол орудия начал поворачиваться в сторону баррикады.

Бух!

Бронебойный снаряд, выпущенный менее чем с двухсот метров, пробил бортовую броню танка, как будто это был картонный лист. Танк дрогнул и окутался дымом. Вслед за этим аналогичный 'подарок' достался и последнему уцелевшему танку. Здесь уже не удалось ограничиться одним снарядом. Первый срикошетировал от башни и свечкой улетел в хмурящиеся небеса. Несмотря на это, экипажу явно поплохело, потому что следующие секунд двадцать танк стоял совершенно неподвижно и никак не реагировал на окружающую действительность. Только спустя это время он зарычал двигателем и дернулся вперед. В результате чего следующий снаряд попал не в основание башни, куда, видимо, метился Нечипорук, а аккурат в моторный отсек. Большого облегчения экипажу это, однако, не принесло: танк вспыхнул, как рождественская елка. Танкисты повыпрыгивали из люка и залегли в ближайших канавах. Артиллеристы еще разок долбанули по первой машине. Потом еще разок. После третьего выстрела танк, наконец, загорелся. Следующие три снаряда перемешали с землей расчет немецкого пулемета.

Я снова направил бинокль в сторону переправы. Других танков там пока видно не было, но я не обольщался. Где прошли четыре машины, скоро будет и десять. А на нашей артиллерийской засаде можно было ставить жирный крест. Не пройдет и десятка минут, как немецкая артиллерия вспашет там все на глубину метра. Оставалось только надеяться на то, что Нечипорук успеет увести людей и, может быть, утащит пушку, прежде чем немецкие 'чемоданы' начнут долбать по его позиции.

Мои неприятные подозрения оправдались в полной мере. Недалеко от пушки упало несколько мин. Ну, все, теперь жди 'чемоданов'.

Однако снаряды почемуто не накрыли опустевший окоп. Вместо этого с правой стороны от КП вдруг затрещали выстрелы.

Командир! Немцы справа! ворвался в пролом один из бойцов Ковальчука.

Сколько?

До взвода, не меньше!

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Пока нам немцы в центре обороны устраивали показательную атаку, какаято их часть без шума и пыли, обходя или снимая мины на своем пути, обошла наши позиции с правого фланга. Задним умом я теперь понимал свою ошибку: немцы прошли через мой старый КП. Бегая вчера тудасюда, мы натоптали там хорошо заметные тропки, по которым немцы и обошли наши мины. Что мне стоило уходя сунуть на эту тропку хотя бы одну мину? Прихлопнула бы она когонибудь или нет, но по тропинкам немцы бы дальше уже не двинулись. Вот теперь я и расхлебывал плоды собственной недальновидности. Считая нас с майором и телефонистов, на КП находилось всего шесть человек. Не очень много, чтобы остановить целый взвод.

Ковальчук! крикнул я. Бери бойца с пулеметом и вон в ту канаву! Прикроешь правый фланг. Никитин! Бегом в тыл, какое найдешь подкрепление тащи сюда. А то им до площади метров сто осталось. Еще метров пятьдесят они пройдут, и те окруженцы ударят им навстречу. Сколько бы там мин у нас ни стояло, а сотню человек они не остановят.

Никитина как ветром сдуло, только затопали сапоги, унося своего хозяина.

Товарищ майор! и я обернулся к Гальченко.

Он уже деловито заряжал СВТ. Такую же, как и у ушедших снайперов.

Не волнуйтесь, старшина, я свое место знаю.

Ну и добро, коли так, я поднял свою винтовку и шагнул к пролому. Озеров! Останешься здесь с майором. Смотри, чтобы какая подлюка нам с левой стороны не зашла. Отсюда обзор не самый лучший.

Выкатившись кубарем из проема, я сиганул в ближайшую воронку, приподнял голову над краем. Вот и набегающие фрицы. До них осталось не так уж и много. Первый из них был уже метрах в тридцати. Низкорослый коренастый немец с карабином в руках. Вот он припал на колено и вскинул оружие не иначе как когото засек. Ну, ничего, сейчас я тебя, голубчика глазастого, успокою. Позади меня сухо треснул выстрел, и немец упал навзничь. Майор! Неплохо это у него получается… Со стороны башни протрещало еще несколько выстрелов, и набегающую цепь словно бы разрубили пополам. Немцы попадали на землю и расползлись в разные стороны. Не нравится вам… Вскинув винтовку, я всадил пулю в излишне любопытную башку, высунувшуюся изза угла дома напротив. С левой стороны затрещали еще выстрелы, и, повернув голову туда, я увидел еще десятка полтора фрицев, вывернувшихся в проход между домами. Подкрепление к немцам подошло? Скорее всего… Не есть гут. Такими силами они нас прихлопнут, как клопов. За моей спиной длинной очередью ударил пулемет, надо полагать, немцы поднялись и с той стороны. На площади тоже загрохотали выстрелы: увидевшие подмогу окруженцы решились на прорыв. Хлопнула пара противопехотных мин, злобно рыкнул пулемет. Какоето время их там, конечно, удержат. Но не слишком долго. Вся ловушка строилась с расчетом на то, что немцы будут прорываться изнутри наружу. Внешнего удара со стороны КП я не ожидал. Ну что ж, за неимением гербовой… будем воевать в таких условиях. Опустошив магазин винтовки, мне удалось прижать наступающих фрицев к земле. Парочка особо ретивых осталась там навсегда. Ладно… еще не вечер…

Остапчук! главстаршина присел на лафет орудия. Пройдись, посчитай, сколько нас осталось. А я пока пушки осмотрю. Вроде как не повредили в них ничего, стрелять можно. Миша! Я вам премного благодарен за уцелевшую машину с рацией! Клятвенно обещаю по возвращении к своим упоить до полусмерти. Буду тебе особо обязан, если сей секунд услышу из этого ящика голос Вовы Деревянко. Полагаю, что он уже давно сидит около аналогичного агрегата, ожидая услышать из него вместо невразумительного немецкого хрюканья человеческую речь.

Товарищ главстаршина! подошел сбоку один из штрафников. Лейтенанта второй раз ранило, на этот раз в ногу. Ходить не может, вас зовет.

Да ну? Хреновато… Ничего, вот выберемся к своим, он на этой ноге еще и попляшет. Пойдем, проводишь меня.

Рокотов лежал около небольшой ложбинки. Сидевший рядом боец торопливо бинтовал его правую ногу. Наливайко присел рядом.

Как же вы так, товарищ лейтенант? Нам еще ходить и ходить, а вы позволили какомуто жлобу подстрелить вас?

Он сзади стрелял, отозвался боец, перевязывающий лейтенанта. Этот фриц за ящиками лежал, мы и не видели его совсем. Пробежали вперед, а он возьми да стрельни в спину. Хорошо хоть, крови немного, пуля насквозь прошла.

Товарищ лейтенант! подбежал сбоку матрос. Разрешите доложить!

Докладывайте.

В строю четырнадцать человек. Трое убитых, двое раненых. Немцев положили двадцать три человека, четверо взяты в плен. Пушки все целы, снарядов много, можем стрелять.

Знать бы еще куда! Связь есть?

Пока нет.

Давай, главстаршина, становись к рулю, как у вас говорят.

К штурвалу, товарищ лейтенант!

Я не флотский, мне простительно. Всю жизнь бухгалтером был, моря и не видел никогда.

Еще увидите, товарищ лейтенант. И искупаетесь, и на солнце погреетесь. Остапчук! Пулемет и двух человек на холм! А то и к нам подойдут такой же тихой сапой, как мы к фрицам и трындец.

Вот что, Наливайко… Распорядись, пусть меня к пулемету отнесут. Так я воевать не могу, а за пулеметом еще можно побрыкаться.

Но, товарищ лейтенант…

Не спорь со мной, главстаршина, хорошо?

Ладно, товарищ лейтенант, будь повашему. Остапчук, организуй!

Топоча ногами, подбежал матрос.

Товарищ лейтенант! Есть связь! Деревянко докладывает, что немцы навели понтоны. Переправляют танки.

Ну что, Наливайко, повернулся к нему Рокотов, большие пушки это по вашей морской части. Действуй!

На голову посыпался песок. Какойто из особенно метких фрицев засектаки, откуда ведется по ним огонь, и упорно пытался продырявить мне башку. Вот и на этот раз я только успел пару раз выстрелить по набегавшим солдатам, как пули просвистели в опасной близости от головы, елееле спрятал ее за насыпь. Эдак они ко мне и на бросок гранаты подойдут. Мяукнуть не успею, как накроют. Где же этот чертов стрелок сидит? Однако и с этими фрицами, что ко мне подползают, тоже чегото делать надо. Приготовив для броска гранату, я резко приподнялся и запустил ее в сторону подползающих немцев. Авось не успеет этот глазастый подловить меня до падения. Глазастый оказался проворнее, чем я рассчитывал, и успелтаки выстрелить. Пуля прошла впритирку около головы. Однако азарт, как известно, штука заразительная. Иногда прямотаки до смерти. Так и в этот раз. Не ограничившись одним выстрелом, немец привстал, чтобы уконтрапупить меня наверняка. Со стороны водокачки сухо щелкнул выстрел, и с чердака дома напротив вывалился долговязый фриц. Допрыгался… Майор не спал. Стрелял он не часто, но очень точно. Видать, стрелок был знатный. Краем глаза я увидел летящий в мою сторону темный предмет и нырнул на дно воронки. Взрыв! Еще один! Еще! Рассвирепевшие немцы словно задались целью разнести меня на мелкие кусочки. Их можно было понять: передо мной лежало уже не менее десятка покойников. И хотя добрая половина из них это была работа майора, противник явно не желал этого учитывать. 'Медом вам тут, что ли, намазано? думал я, отползая в сторону. Совсем озверели! Прям спасу никакого нет!'