Анаконда - Орасио Кирога

Две Хульеты

Когда в перспективе у человека без положения возникает женитьба, человек этот оказывается способным на любые подвиги ради материального благосостояния. Победа почти всегда остается за ним, ибо к действию его побуждают его любовь, чувство ответственности и безграничная вера в собственные силы. Но если стимулирующим фактором является ее любовь, то дело, как правило, имеет иной исход.

Рамос был очень беден, когда на пути ему встретилась Хульета. Выдавая полисы в одной из страховых компаний, он зарабатывал всего сто тридцать песо; юноша прекрасно понимал, что, получай он даже в несколько раз больше, ему и тогда нечего было бы предложить родителям своей невесты. Дело в том, что существует обычай, согласно которому принято дарить избраннице своего сердца определенное состояние. Любовь, однако, оказалась сильнее всего, и Рамос обручился. А это означало немедленное избавление от холостяцкой лени во всем, что касалось материального положения.

Прежде Рамос никогда не верил в свои силы. За всю свою однообразную жизнь он так и не совершил бы ни одного решительного поступка, если бы любовь не пробудила в душе его стремление во что бы то ни стало выбраться из нищеты. Он обнаружил в себе качества, о которых раньше и не подозревал, и добился места на сахарном заводе в городе Сальта. А поскольку труд рабочих на этом заводе оплачивался почти одинаково, даже для малосведущего работника дело не представлялось слишком тяжелым. К тому же Рамос был достаточно способным человеком, и любовь Хульеты придавала ему силы.

В тот вечер, когда он поведал ей о своих планах, Хульета долго плакала, то вдруг становясь безразличной и задумчивой, то бросаясь в его объятия. Сальта! Ах, это так далеко! Разве нельзя остаться здесь? Разве они не могли бы прожить на сто тридцать песо?.. Рамос сохранял несколько больше здравого смысла и на ее последние слова только грустно покачал головой. К тому же ведь он уезжает не навсегда! Он уверен, что за два года соберет много-много денег, завяжет деловые связи… и они поженятся. И поскольку эти несколько слов: «когда мы поженимся» — вызывают у невест настроения, ничего общего не имеющие с грустью, Хульета вновь была исполнена надежд, мужества и веры в будущее. И вот юноша отправился в Сальту.

Когда Рамос прибыл на сахарный завод, документы пеонов находились в таком состоянии, что для установления хотя бы относительного порядка ему потребовались целые сутки. Он так усердно работал и проявлял такое терпение в обращении с пеонами — а ему приходилось разбираться в экономической диалектике двухсот индейцев, — что управляющий сразу же обратил на него внимание. Однако он ему не подал вида, что было весьма благоразумным с его стороны.

Между тем из Буэнос-Айреса приходили письма: «Я не в силах с этим примириться». «Я очень скучаю». «Я бы на твоем месте полетела на крыльях к твоей Хульете». «Не можешь ли ты приехать хотя бы на пару дней?»

Рамос отвечал, что именно потому, что любовь его сильна, он должен остаться. И действительно, дела все еще находились в таком состоянии, что ему нечего было и мечтать об отъезде.

Но вот однажды вечером он получил телеграмму от Хульеты: она тяжело больна. Его стократно возросшая любовь испытала глубокое потрясение, и Рамос с горечью подумал о своей неоконченной работе. Тем не менее он отправился к управляющему, который сухо заметил ему о нежелательности его отъезда. Но Рамос настаивал: его невеста при смерти.

Оказавшись в Буэнос-Айресе, он помчался к своей невесте. Навстречу ему выбежала Хульета.

— Наконец-то ты приехал! — смеялась она. — Держу пари, что не будь телеграммы, тебя бы сейчас здесь не было!

Но Рамос слишком сильно любил ее все эти три месяца, чтобы горечь страшного одиночества не проникла глубоко в его душу.

— Ты не должна была этого делать, — проговорил он наконец.

— Но ведь я хотела тебя видеть!

— Да, а когда я вернусь, меня уволят.

— Подумаешь! — Она обняла его.

Вечер прошел неспокойно. Когда Рамос сказал невесте, что на следующий день ему нужно уехать, Хульета стала мрачной и недовольной.

— Да, я знаю, ты уезжаешь, потому что не любишь меня.

— Нет, не в этом дело! Не умирать же мне здесь с голода!

— Не знаю, ничего не знаю! Ты уезжаешь, потому что не любишь меня.

Юноша вернулся в Сальту в подавленном состоянии. Казалось, что за время этой поездки он постарел на несколько лет. Через четыре дня он получил письмо от Хульеты, в котором девушка сообщала, что порывает с ним: так будет лучше для них обоих.

Рамос прекрасно понимал, что письмо это Хульета написала под влиянием матери, которой наконец удалось одержать верх. Но у него оставалась еще работа, его работа. Юноша, которому довелось голодать долгие годы, понимал, что эта жизненная необходимость в конце концов захватит его. Он сможет разбогатеть и возможно даже будет счастлив. Но управляющий не любил держать на работе женихов и заявил Рамосу, что предпочитает нанять другого бухгалтера, менее подверженного любовным неурядицам.

У Рамоса не осталось ничего. Снова голод, потом работа в какой-нибудь компании за сто песо, и так всю жизнь. Любовь, счастье, а главное, вера в себя — все кануло в вечность,

Однажды в воскресный день, когда Рамос направлялся в Линиерс, в вагон вошла сеньора с двумя детьми. Поезд тронулся, и сеньора, не успев отдышаться, опустилась на скамейку напротив Рамоса. Он смотрел в окно. Когда он обернулся к сеньоре, они тотчас же узнали друг друга. Окинув быстрым взглядом ее одежду, Рамос смущенно поздоровался. Она улыбнулась ему, приятно удивленная, тоже предварительно окинув его одежду еще более быстрым взглядом. Она очень располнела, и на лице ее было написано полное счастье.

— Вы часто ездите по этой дороге? — спросила она.

— Нет, я здесь случайно…

— Какая удача! Будет не так скучно… Лето мы проводим в Аэдо… У нас там ферма.

Она говорила гораздо больше, чем он.

— Вы женаты? — спросила она с искренним интересом.

— Нет…

— А я вышла замуж через год…

Она улыбнулась и скромно замолчала. Но вот она снова улыбнулась, на этот раз совершенно открытой улыбкой, ведь вот уже шесть лет как она замужем и имеет двоих детей.

— Вы помните о телеграмме, которую я вам послала? Когда я вспоминаю… Чича, подними чулки! — она со счастливым видом обратилась к ребенку, который беспрерывно влезал на сиденье и слезал с него. Рамос искоса взглянул на детей. Девочки были прекрасно одеты, так одевают своих детей лишь женщины, которые с первого дня семейной жизни имеют мужа с положением,