Маленький дьявол - Ирина Оловянная

В остальное время я гонял на велике, осваивая всякие фокусы (видел в одном фильме). Научился, например, стоя на седле, проезжать в узкую щелочку между розовыми кустами и теми самыми, поредевшими акациями. На свидания с Ларисой я являлся с огромными букетами ранних роз. В среду Джорджо при мне пожаловался профу — тот не отреагировал. На следующий день я вместе с великом опять рухнул в розы. Честное слово, не нарочно. Джорджо опять пожаловался. Черт бы его побрал! Но извиняться перед ним я не буду, вот! Ни за что!

Вечером проф позвал меня к себе в кабинет таким тоном… Я сразу понял: не в шахматы играть. Из-за такой ерунды?!

Он меня схватил, перегнул через колено и несколько раз шлепнул! Рука у него тяжелая, но не настолько, чтобы было по-настоящему больно.

— Я же не маленький! — завопил я.

— Да ну? Я и не заметил! Какого черта ты провоцируешь Джорджо?

Я не ответил. Вывернулся из его рук и холодно поинтересовался:

— Это все или в программе еще что-нибудь в том же духе?

Я знаю, что еще бывает в том же духе, но я скорее себе язык откушу, чем скажу вслух, что именно. Я был в ярости. Проф молча смотрел на меня минуту, не меньше.

— Извини, я был не прав, — сказал он тихо.

— Угу.

— Пожалуйста, оставь парк в покое, хотя бы на месяц.

— Хорошо, — ответил я и вышел через французское окно, громко хлопнув створкой.

Утром я так проспал, что меня чуть было не поймали с Винни-Пухом в объятиях. Еле-еле успел его убрать.

Весь день я упорно игнорировал профа: обидел он меня очень сильно. А вечером отказался играть в шахматы и уже собрался уходить к себе, когда проф поймал меня за талию и подтащил к себе.

— Ужасно сердитый Энрик! Долго будешь дуться?

— Всю жизнь!

— Долгий срок. Я был не прав, но, знаешь, до сих пор мне не приходилось слышать, что ты пакостничаешь. Допустим, ты не хочешь поддерживать нормальные отношения с Джорджо, это твое дело. Но если ты его игнорируешь, позаботься, чтобы он не мог сказать о тебе ничего плохого.

— Хм, можно подумать, мне нравится падать с велосипеда. Что же мне — не кататься?

— По-моему, это убедительно, но я эти розы не выращиваю. Так что убеждать тебе придется не меня.

— Ладно, я понял.

— А в шахматы ты не играешь, потому что боишься продуть? — лукаво спросил проф.

— Такими простыми хитростями меня не возьмешь, — ответил я. — Ладно, попробуйте поставить мне очередной мат.

Кстати, в ближайшую среду начинаются уже летние каникулы, а я сдаю первый экзамен. О том, поедем ли мы куда-нибудь, я старался не думать: ужас всех студентов настиг и меня. Я вновь объявил для себя чрезвычайное положение. Определения, формулировки, доказательства, задачи…

Старательный Фернан решил, что я заболел, и для начала попытался устроить мне медосмотр. Этого только не хватало! Пришлось вправить ему мозги: если я встал с лабораторного кресла живой — значит все в порядке. Бедный, бедный Фернан оказался между молотом и наковальней. Проф же ему говорил что-то другое, а спорить со мной он пока не решался, слишком уж Контакт потряс его воображение.

В понедельник Лариса позвонила мне, поинтересовалась, куда я пропал (пришлось уклоняться и переводить разговор на другую тему), и сообщила, что Алекс и Гвидо на первый месяц лета, как всегда, уезжают в военный лагерь, а девочки упросили синьора Лекко позаниматься с ними еще месяц, так что они остаются в городе, зато потом все соберутся на Липари, родителей уже «согласили». Я объяснил, что боюсь строить планы, чтобы не сглазить себя перед экзаменами, но буду иметь в виду эту ценную информацию. Лариса пожелала мне удачи. На кончике языка у меня висело приглашение погулять в среду вечером, но я его проглотил: сначала экзамен.

Потом звонили Алекс и Гвидо и говорили примерно то же самое плюс делились воспоминаниями о прошлых военных лагерях. Я им остро позавидовал: мне это удовольствие не светит. Никогда.

Экзамен по аналитической геометрии я сдал настолько без проблем, что даже сам удивился. Все, больше не буду пугаться.

Прямо из элемобиля я позвонил профу и попросил разрешения погулять в центре.

— Поздравляю, — ответил проф, — конечно, можешь погулять.

— А как вы догадались?

— Если бы ты провалился, ты бы вернулся домой есть себя поедом.

— Вы не можете этого точно знать, я же еще никогда не проваливался.

— Это экстраполяция. Ты же знаешь, что это такое?

— Угу, понятно.

Следующий звонок — Ларисе. Отпразднуем успешное окончание ею седьмого класса, ну и мою победу тоже, конечно.

Романтического свидания не получилось, Лариса уже договорилась с остальными ребятами. Сам виноват, нечего было тормозить. Гуляли мы вшестером.

Лариса немного на меня дулась — вся эта прогулка, кажется, была затеяна ею в качестве маленькой мести. Хм, надо мириться. Я дождался удобного момента, когда просто прилипшая (да, это заговор) к Ларисе Джессика увлеклась разговором с Алексом, и решительно обнял свою девушку за талию. Протестовать Лариса не стала: не так уж она на меня сердится.

— Мое солнышко спряталось за тучку, — прошептал я ей в самое ушко, — почему?

— Кое-кто не смотрел на солнышко целых пять дней.

— Что я должен сделать, чтобы прогнать тучку?

— Ну-у не знаю. Честно рассказать, что ты делал эти пять дней.

— Это скучно. Боялся, что не сдам геометрию.

Я сам себя не узнаю, до сих пор я никогда не употреблял этот глагол применительно к своей особе без отрицательной частицы. И никому другому не советую говорить, что я чего-то боюсь: от пары тумаков спасет только очень нежный возраст или заранее переломанные конечности.

— Все оказалось проще, чем я думал, — добавил я после небольшой паузы.

Лариса улыбнулась: извинения были приняты.

Коль скоро мы собрались все вместе и без посторонних, от меня потребовали подробного рассказа о полете с Бутсом. Алекс к тому же вычислил, что «несчастная жертва провокации Трапани» — это я и есть, так что отделаться общими словами не удалось. Не только я умею восстанавливать информацию по крупицам. Так что в ответ я настоял, чтобы Алекс рассказал, как он меня разоблачил. Испортил он все то, чего я добился с Гвидо — теперь парень опять смотрит на меня, как новобранец на победоносного полководца. Да и Лариса что-то стала задирать нос. Я расстроился: мне казалось, что наши отношения уже переросли стадию «смотрите, какая девушка пошла со мной танцевать», «смотрите, какой парень меня пригласил».

Долго огорчаться мне не пришлось, потому что нам заступили дорогу: четверо, двое явно чуть постарше, а двое, наверное, мои ровесники. Я их точно видел впервые. Гвидо сразу споткнулся и как-то скукожился.