Иной мир. Начало - Никита Эдуардович Шарипов

– Нет, получается… А Миша под охраной… Это под какой-такой? У Нинки своей, что ли?

– Нет, не у неё. Долго объяснять, с генералами он, которые в обед заявились. В штабе они сидят, что-то решают, не знаю подробностей, там ещё непонятный хрен гражданский с ними. Придёт твой Миша, когда освободится, и сам всё расскажет.

Пока говорили, дошли до стола. Егоров, глянув на спящего на лавке полковника Мальцева, только вздохнул. Тревожить старика точно не стоит, пускай отсыпается. Здоровья у того хоть отбавляй, утром будет бодр и свеж, и в своей привычной манере весь день проведёт на ногах, занимаясь любимым делом – раздачей собственного недовольства всем окружающим. А с наступлением ночи, после отбоя, снова напьётся. И так по кругу.

– Что застыл, Юрий Николаевич? Давай, чай организовывай, кипит чайник-то.

Дверь столовой со скрипом открылась. Капитан и полковник посмотрели в темноту проема, ведущего в тамбур. Секунда, вторая, третья… Михаил Росс, как обычно невозмутимый, прошёл к столу и сел на лавку рядом с Кравцовым. Спокойным тоном сказал:

– Уехала делегация. Чтобы их по дороге волки съели или лучше пускай в портал угодят и по ту сторону кто-нибудь пострашнее с ними разделается. Все мои планы коту под хвост пустили, гады. Ух, будь моя воля, я бы их!

Егоров, почёсывая щетину, спросил:

– Миша, тебя покойник у входа что, вообще никак не заинтересовал?

– Так покойник же, чем он меня интересовать должен? Я не сыщик, пусть он разбирается, кто этому дурню череп разбил. Хотя, если понадобится, могу им стать. В темноте вижу хорошо, кирпич окровавленный и нож чистый видел, выводы уже сделал. Вас встретив, картину дополнил. Тебя этот дурак, Иван Петрович, на нож посадить хотел?

– Верно, Миша, – кивнул Кравцов.

– А ты удачно рядом оказался, да? – обратился к Егорову Росс. – Как-то подозрительно, не находишь?

– Так подышать вышел… а тут он с ножом крадётся… я за ним… – растерялся Юра, а затем всполошился: – Мишаня, ты на что намекаешь?

– Я на что? Ни на что, Юра, вообще ни на что. Я тебе верю, а вот те, кто будет разбираться, почему ты оказался таким прозорливым, начнут задавать разные вопросы и твои ответы им не понравятся. От рук капитана МГБ погиб старший лейтенант МГБ. Понимаете, что будет? Расследование будет, потому что всё неоднозначно, учитывая вскрывшиеся на мероприятии, участником которого я сегодня был, подробности. Тревогу, как вижу, вы ещё не объявили. Собирались? Кто-то помимо нас знает о случившемся?

– Собирались, – вновь кивнул Кравцов. – Чаю испить хотели, а затем уже поднимать всех. Фомченков меня убить хотел, Юрка его кирпичом и приложил, всё так было.

Росс усмехнулся:

– Ясное дело, что Фомченков в два часа ночи не хлеб резать в столовую пошёл. Прекрасно понятно мне, как всё было, товарищ полковник, и без вашего рассказа. Что по поводу тревоги, то пока что советую её не поднимать. Сначала поработаем, а потом уже подумаем над тревогой.

До Кравцова начало доходить. Встряхнувшись, он сменил растерянность на суровость и спросил:

– Ты чего удумал, капитан?

– Обставить всё так, будто это был несчастный случай, – Михаил развёл руками. – Бежал Фомченков к столовой, да споткнулся и упал на камень головой. Насмерть упал. Помимо нас и часовых, охраняющих периметр, на ногах больше никого. Делегация уехала, они не в курсе случившегося, да и плевать я на них хотел, а они на нас. Эти точно такой ерундой не станут заниматься, всё что им нужно они уже услышали и сюда вряд ли ещё вернутся. Что помрачнели так, полковник? Если хотите по своему, то идите и объявляйте тревогу, но лучше вначале меня послушайте.

– Ну так ты говори, капитан, я внимательно тебя слушаю! – Кравцов злобно зыркнул на Егорова. – Чаю налей уже, стоишь как памятник!

– Обожди с чаем, Юра, – попросил Михаил. А Ивану Петровичу ответил: – Я расскажу много интересного, но уже после того, как мы разберёмся с трупом Фомченкова. Меньше часа осталось, часовые обход территории устроят, увидят труп. Свет я выключил, но они его всё равно увидят, если у столовой будет лежать. На тропе у Клёна могут не заметить, тут как повезёт.

– Так нет камней там, Мишань, – пробормотал Егоров. – Камень, если там появится… Подозрительно, поймут…

– Всё, надоели вы мне! – Михаил кивнул в сторону чайника. – Наливай, давай, Юра. Фомченкова я на себя забираю, на меня он напасть пытался, я его и уделал кирпичом, когда сюда, к вам, шёл. Так и скажу, решили, так что тревогу пока не объявляем. Поговорим, а потом объявим. До обхода часовыми всё равно управимся. Чай, Юра!

Егоров в темпе организовал чаепитие. Кравцов, размешивая сахар, смотрел на Росса. Не выдержав, сказал:

– Говори уже, Миша.

– Хотел начать, опередили.

– А не боитесь, что он слушает? – кивнул Егоров на спящего за столом полковника Мальцева.

– Да пусть слушает, – махнул ложкой Михаил. – Много нового узнает, если притворяется. Информация-то секретная. В общем, я зайду издалека, небольшая вводная не помешает, так картина станет значительно яснее. Все помнят, с какой целью я мотался по миру? Помнят, убивал немцев. А ещё мне нужно было собрать золото и доставить его сюда, домой. В тот момент, сам того не зная, я трудился на врага, но впоследствии сумел это понять и всё обставить чуть иначе. Враг, кстати, больше не является безымянным, а имеет имя. Точнее, враги. Они зовут себя контролёрами.

– Я ни черта не понимаю! – вспылил Кравцов. – Что ты несёшь, капитан?

– А вы потерпите, полковник, и всё поймёте. На момент, когда я занимался поиском немцев, теория, лично моя теория, касающаяся того, что миром правит неизвестная тайная организация, была лишь теорией. Доказательств её существования у меня не было, как бы я их не искал. Мне хотелось отыскать среди немцев агента этой тайной организации, и получить от него максимум информации. Я подвергал людей пыткам, но не получал желаемого. Поиск расширялся, а толку всё не было. Фашисты, среди них точно были агенты контролёров, сейчас в этом можно не сомневаться, так и не проронили ни слова о своих покровителях. Чего они мне только не рассказывали, но о контролерах ни слова, как ни спрашивал. А спрашивать приходилось качественно.

Причина молчания, оказывается, была банальна, контролёры, вербуя агентов, проводили незаметную кодировку, так сказать устанавливали в мозги завербованных своеобразный блок, и человек, даже в жутких пытках, не выдавал информацию. Умирал, но продолжал молчать о том, что мне так хотелось знать. Я не успокаивался, продолжал искать, не забывая складывать из той информации, которую удавалось добыть, общую картину происходящего. На момент, когда я и Юра плыли домой, картина была написана достаточно, чтобы сделать серьёзные выводы.

Фашисты, разбежавшиеся по миру, не действовали в одиночку. У них были информаторы, и