Месть нибелунгов - Вольфганг Хольбайн

А что касается Вульфгара… эту проблему нужно решать на поле боя, ибо поле боя знает лишь одного победителя.

Хотя войску Зигфрида не удавалось взять Ксантен, вся оборона королевства оказалась совершенно бесполезной, когда столкнулась с одним-единственным человеком в темных одеяниях, который решительно шел сквозь ночь по направлению к замку.

Нацрей быстро установил время смены поста у ворот. Он хорошо знал, насколько трудно, почти невозможно уследить за каждым участком охраняемой земли, в особенности ночью.

Сообразно традиции, внешние крепостные стены охраняли около двух десятков сторожевых псов. Благодаря великолепному нюху, эти псы считались идеальными помощниками, которые могли предупредить стражников о том, что кто-то чужой пытается пробраться в замок. Но у Нацрея на этот случай была припасена мазь, рецепту которой насчитывалось более тысячи лет. Люди почти не чувствовали ее запаха, но сладковато-горький аромат отпугивал псов, так что они даже не приближались к Нацрею, который нанес эту мазь на лицо и руки.

Араб залез на внешнюю крепостную стену. Тут не было рва вокруг замка, столь привычного для более южных областей и Британии. Один из стражников явился немного раньше, чем рассчитывал Нацрей. Размахивая факелом, он прошел всего лишь в трех шагах от Нацрея, который изо всех сил прижался к земле, стараясь не шевелиться. Араб хорошо помнил о том, что ночью глаза стражников ищут движение.

Сама стена не представляла особого препятствия. Чем больше и прочнее были камни, из которых ее сложили, тем легче было по ним взбираться. Выбрав стену, на которую не падал лунный свет, Нацрей вытащил из мешка две деревянных рукояти с прибитыми к ним металлическими крюками. Крепко сжав эти искусственные когти, он принялся карабкаться по стене, используя щели между камнями. Зная привычки караула, Нацрей понимал, что у него на это есть пара минут, а уж темнота скроет его от любых посторонних глаз. Ему приходилось действовать очень тихо, чтобы не вызвать подозрений стражников на стене.

Араб убедился в том, что ни один дворец от Багдада до Мекки, от Каира до Византии не был так плохо защищен, как замки германских племен. И это было неудивительно, ведь тайные атаки считались здесь бесчестными и люди предпочитали сражаться на поле боя, убивая друг друга.

Нацрей ненадолго задержался на крепостной стене, ожидая, пока стражник пройдет это место. Он глубоко вздохнул, понимая, что теперь стычки не избежать. Ловко перебросив ноги через стену, араб бесшумно опустился в проход, так что очутился прямо за спиной солдата, как он и рассчитывал. Зная, что ему не добраться ни до одной из дверей ни слева, ни справа от внешней стены так, чтобы его не увидел стражник, Нацрей решил быстро и тихо убить его.

Левая рука Нацрея опустилась на затылок солдата, правая легла на подбородок, а затем последовал один сильный рывок, и араб услышал ужасный хруст костей. Солдат обмяк, не издав ни звука. Нацрей подхватил его копье, чтобы оно не ударилось о камень.

Теперь вход в замок был свободен. Араб понятия не имел, где именно находятся покои короля, но по опыту знал, что большинство замков в местных королевствах были построены одинаково, а значит, всегда есть шанс найти признаки, по которым можно ориентироваться: чем ближе были покои короля, тем шире становились коридоры, роскошнее ковры и многочисленнее стража.

Прямой путь не годился, поскольку комнату Вульфгара наверняка хорошо охраняли, в особенности в военное время. Обычно комнаты, расположенные выше и ниже королевской спальни, охранялись уже не так тщательно. Убедившись, что король находится именно там, где и предполагалось, араб поднялся по лестнице на этаж выше. Тут он обнаружил купальни и кладовую, набитую хламом. Одна из купален выходила во двор, и к ней примыкал полукруглый балкон. Окно королевских покоев было не прямо под этим балконом, а немного левее, но Нацрея это вполне устраивало. Достав из сумки веревку, натертую пеплом, чтобы ее нельзя было разглядеть на каменной стене, он привязал ее к каменному умывальнику.

Нацрей просидел целый час в этой комнате, чтобы еще раз проверить порядок смены часовых. Он осознавал, что проделал весь этот путь не для того, чтобы в последний момент погибнуть от стрелы солдата. Наконец араб решил, что наступил подходящий момент, и, сделав три-четыре быстрых движения, спустился вниз по веревке. Потом Нацрей начал раскачиваться взад-вперед, пока его не отнесло вправо, и ухватился за подоконник в комнате Вульфгара.

В королевской спальне было темно. Там горела одна-единственная свечка, оставленная на тот случай, если королю захочется выйти по нужде. Свет был достаточно слабым, так что Нацрей видел скорее тени, чем сами предметы, но его это вполне устраивало.

Конечно, бывало и такое, когда ему не удавалось зарезать свою жертву, потому что обреченный на смерть ночевал не в своих покоях, а у любовницы. Но удача — в отличие от Зигфрида, Нацрей ни в коем случае не назвал бы это судьбой — была на стороне убийцы. Вульфгар спал в своей кровати, о чем свидетельствовал громкий храп, наполнявший королевскую спальню.

Кинжал, поблескивающий на поясе Нацрея, был маленьким и очень острым. Некоторые римляне, побывав на войне в восточных странах, использовали такие кинжалы для бритья, хотя для этого нужно было обладать определенной ловкостью: в конце концов, этот кинжал предназначался для того, чтобы перерезать горло, а не снимать волосы.

Ксандрия была настолько возбуждена, что не могла думать ни о сне, ни о еде. Вернувшись в замок, девушка не стала ждать, пока придет конюх, чтобы забрать ее коня, а просто оставила его перед входом в холл.

Она должна была поговорить с отцом! Срочно!

Ксандрия понимала, что Зигфрид не был тираном и не желал падения Ксантена. Если Вульфгар поймет это и если ему дорога его жизнь, то он должен найти выход. Не может быть, чтобы обе стороны не хотели вести эту войну, а она все же продолжалась и продолжалась за счет народа.

Ксандрию вела не только надежда на мир.

Зигфрид.

Он был всем, о чем она мечтала. Каждый его поцелуй вызывал в ней дрожь, причем более сильную, чем та, которая охватывала ее в сладострастных снах. Его рука была нежной и в то же время уверенной, и она не могла решить, на какой части тела ей бы хотелось почувствовать эту руку больше всего.

Свою накидку Ксандрия сбросила на бегу где-то в коридорах ксантенского замка. Кто-нибудь из слуг ее поднимет, а если и нет, то какая разница? Впервые за много лет принцесса была счастлива, и ее счастье не может не повлиять как на отца, так и на народ. Им предстояли великие дела!