Смертельные обеты - Бренда Джойс

Франческа подумала о Роуз.

— Продолжайте.

— Я веду бухгалтерский учет и каждую неделю просматриваю счета. Даниэль сказал, женщина хочет приобрести полотно, но я ему не поверила.

— По какой причине? Можете описать женщину?

— Я слышала, как они спорили, и дама очень злилась. Я только на минутку вышла из кабинета, заметила лишь, что она брюнетка. Это все, мисс Кэхил. Когда они меня увидели, сразу замолчали — словно что-то скрывали. Я вернулась к столу и занялась бумагами, а женщина вскоре ушла.

Роуз брюнетка, Роуз вспыльчива, и Роуз знала о существовании портрета. Она пришла в галерею договориться об аренде? Получается, что портрет украла она? Франческе казалось, голова сейчас лопнет от переполнявших ее мыслей.

— Вы смогли бы узнать женщину?

— Полагаю, что да, — ответила Марши Мур.

У здания Центрального вокзала царил хаос. Дюжины пассажиров выходили из частных экипажей, кебов и редких автомобилей, останавливающихся перед входом на Лексингтон-авеню. Тротуары и прилегающее свободное пространство были завалены багажом, вокруг сновали носильщики, помогая уезжающим отыскать нужный путь, с которого отправлялся поезд, и перенести тюки и чемоданы. Эван сунул извозчику доллар и вышел, отпустив кеб.

Когда полиция прибыла к особняку Чаннингов, чтобы задержать Бартоллу, той не оказалось дома.

Выслушав признание похитителя, Эван оставил Мэгги и детей в квартире, снабдив их молоком и печеньем, а сам бросился к выходу. Мэгги выбежала следом.

— Предоставь полиции разобраться с Бартоллой! — выкрикнула она, прекрасно осознавая, о чем он думает. Эван грустно усмехнулся, поцеловал ее и просил не волноваться.

К дому Чаннингов он подъехал раньше полицейских, и дворецкий сообщил ему, что он немного разминулся с графиней. Она уезжает в Кингстон, штат Нью-Йорк, в 3:15.

Сейчас было 2:50. В толпе он разглядел нескольких полицейских, направлявшихся к платформе, и тихо выругался. Если он понял правильно, с ними были и офицеры в штатском. Их послал Брэг?

Никогда в жизни Эван не испытывал столь сильной, слепящей ярости, хотя старался сдерживаться, напоминая, что Бартолла носит его ребенка. Носит ли?

Эван вошел в просторное фойе здания вокзала и поднял глаза на огромное табло. «Сиракьюс: путь 10А; отправление — 3:15. По расписанию».

Эван бросился бежать, расталкивая мужчин и женщин, спешащих к своим вагонам. Краем глаза он заметил рядом полицейских в синей форме, определенно у них одна цель. Он прибавил ходу, стараясь их обогнать.

Когда Эван выбежал из здания вокзала и нашел нужный путь, поезда еще не было, хотя около сотни пассажиров в ожидании стояли на платформе, окруженные горами багажа.

Эван вглядывался в толпу. Наконец, впереди, почти на середине платформы, мелькнуло рыжее пятно.

Его вновь охватила ярость. Вот она, в темно-синем костюме, крошечной шляпке, прикрывающей яркие волосы. Эван ринулся вперед.

Она посмела причинить страдания Мэгги. Эгоистичная, злобная дрянь. Впрочем, он сам во всем виноват. Когда-то он поддался ее чарам.

Бартолла увидела его издалека и замерла.

Эван подошел ближе, улыбнулся ей и взял за локоть.

Бартолла побледнела, но все же улыбнулась.

— Дорогой! Ты пришел пожелать мне счастливого пути?

— Зачем еще мне быть здесь?

В этот момент в конце перрона показался паровоз, извергая пар и оглушающе ревя. Бартолла заметно нервничала.

— Мой поезд, дорогой. Я буду по тебе скучать… Слышала, бедную девочку уже нашли.

— Да, Лиззи уже дома.

У Эвана возникло ощущение, что какая-то его часть покидает тело, он раздваивается, словно сходит с ума. В такой ситуации он вряд ли сможет контролировать свое желание уничтожить ту, которая посмела совершить столь низкий поступок. Он в очередной раз напомнил себе, что перед ним мать его будущего ребенка, по крайней мере по ее словам.

— В чем дело? — Бартолла попыталась высвободить руку, но не смогла. — Ты выглядишь весьма странно. Ребенок в порядке, верно?

Раздался гудок приближающегося поезда. Чтобы быть услышанным, Эвану пришлось кричать во всю мощь легких:

— У ребенка есть имя.

Бартолла в испуге отшатнулась:

— Да, я помню, ее зовут Лиззи! Эван, мне больно! Это мой поезд, посмотри же!

Он повернулся к черной надвигающейся громадине. Одно движение, и все будет кончено.

— Ох! Что с тобой? — визжала Бартолла.

Сейчас или никогда — поезд был совсем рядом. Но при всей ненависти, которую он испытывал к Бартолле, он не мог взять на себя роль убийцы. Она ведь носит его ребенка. Словно очнувшись ото сна, Эван еще сильнее сжал ее руку.

— Ты довольна? Едва не свела Мэгги с ума!

— Отпусти меня, Эван! — Бартолла покачнулась от ударившей воздушной волны промчавшегося мимо паровоза. — Понятия не имею, о чем ты говоришь!

Эван держал ее крепко, заметив, что поезд замедляет ход.

— Харт поймал одного твоего бандита, — прохрипел он.

Бартолла не выдала себя даже взглядом.

— Что за чушь ты несешь?

— Я? Он признался, что был нанят тобой.

Взгляд Бартоллы пронзал его насквозь.

— Тебя скоро арестуют, — с облегчением сообщил Эван, немного успокаиваясь.

— И ты позволишь арестовать меня в таком положении?

Больше он не мог этого выносить.

— В каком положении? Я ничего не вижу! А если ребенок и существует, то не уверен, что он мой. — Только сейчас Эван заметил, что кричит так громко, что все проходящие мимо оборачиваются на него.

— Разумеется, он твой. Мне больно, Эван!

Эван не сводил с нее глаз, не выпуская при этом руку, впрочем, Бартолла не делала попыток вырваться.

Она ему омерзительна, но он не может предать собственного ребенка, если будет доказано, что он действительно зачат от него. Однако для начала необходимо убедиться, что Бартолла действительно беременна. «Остается только ее спровоцировать», — с грустью подумал Эван.

Он склонился к самому ее лицу:

— Я не хочу иметь с тобой ничего общего, Бартолла, и мне все равно, носишь ты моего ребенка или нет. Можешь искать для себя нового покровителя, ежемесячного содержания ты больше не получишь.

Она вскрикнула:

— Ты меня отвергаешь?

— Больше не рассчитывай на мою щедрость. Кроме того, я собираюсь жениться на Мэгги, как только она примет мое предложение. Скорее всего, отец опять откажется от меня, поэтому, даже если бы я и хотел, не смог бы помогать тебе, будучи клерком. Ищи другие пути получения средств.

Бартолла тяжело дышала, глаза были круглыми от бескрайнего удивления.

— Ты в своем уме? Хочешь жениться на этой бродяжке, шлюхе, этой охотнице за состоянием?