Северная война и шведское нашествие на Россию - Е Тарле

Народное сопротивление агрессору на Украине в 1708-1709 гг. характеризуется прежде всего теми, не поддающимися никакому кривотолкованию, обобщающими оценками, которые мы находим и в переписке Петра, и в фактах, приводимых в донесениях Меншикова (в драгоценном рукописном фонде Меншикова, хранящемся в архиве Института истории Академии наук, и ЦГАДА, в фонде "Малороссийские дела"), и в отрывочных показаниях, идущих с шведской стороны, и в некоторых уже изданных материалах. Работа, посвященная нашествию 1708-1709 гг., вовсе не должна скрупулезно приводить все случаи, характеризующие враждебное отношение населения Украины к шведам, чтобы доказать, что народное сопротивление было налицо. Эти разрозненные, случайно сохранившиеся факты имеют лишь иллюстрирующее значение.

Сколько бы отдельных известий, касающихся случаев столкновения в том или ином месте крестьян или горожан с шведами, ни привести - все это не имело бы, конечно, значения окончательного, неопровержимого доказательства, если бы у нас не было прежде всего русских и шведских свидетельств обобщающего характера, идущих от Петра, с одной стороны, и от штаба неприятеля, с другой.

Те "историки" Украины, вроде пресловутого Андрусайка (Андрусяка), которые работают ныне в Нью-Йорке и Бостоне, совершенно игнорируют историческое значение материала отдельных дробных фактов народного сопротивления, якобы случайных, недостоверных, недобросовестно изложенных и г. д. Но при этом они игнорируют (конечно, совершенно сознательно, в целях извращения исторической действительности) то основное, решающее обстоятельство, что эти отдельные, дошедшие до нас (часто лишь счастливым случаем сохранившиеся, вроде поврежденных водой или огнем документов драгоценнейшего фонда Меншикова в ЛОИИ**) свидетельства подкрепляют основной яркий факт, который с такой радостью подтверждает неоднократно в своих обобщенных;оценках Петр и который со своей стороны сухо, неприязненно, нехотя приходится признать также шведам.

Эти украинские "историки" из Бостона, Нью-Йорка и Чикаго отрицают народную войну против шведов и мазепинцев только потому, что никто не занимался ни в шведском, ни в русском стане регистрацией и конкретным описанием отдельных проявлений народного сопротивления против агрессоров и изменников. Они прикидываются непонимающими, что означают неоднократные горячие хвалы Петра и представителей высшего, среднего и низшего русского командования патриотической верности и самоотверженности украинского населения. Они не желают также понять постоянных жалоб шведов на то, что белорусские и украинские крестьяне закапывают в землю свои запасы, "оголаживают" территорию, по которой движется неприятель, и убегают в леса, несмотря ни на какие посулы и угрозы, ни на какие пытки и казни. Эти горе-историки притворяются непонимающими, что если, например, шведские летописцы и участники вторжения, вроде Нордберга или Адлерфельда, или позднейшие шведские историки, вроде Лундблада, прямо говорят о непрерывных битвах отступающих от Лесной шведов "с разъяренными жителями", то совершенно незачем предъявлять источникам абсурдное требование, чтобы они подробно расписывали о том, как эти непрерывные партизанские нападения происходили.

Этот факт враждебного отношения населения Украины, прежде всего крестьян и массы городского населения, к шведскому агрессору история установила на самом несокрушимом фундаменте, какой только можно себе представить: на невозможности объяснить ряд явлений, если забыть эти основные, решающие свидетельства вождей и русского и неприятельского лагерей. Петр, Меншиков, Шереметев, ряд начальников отдельных частей, с одной стороны, Адлерфельд, Нордберг, Гилленкрок, не разлучавшиеся в течение всего похода с Карлом XII, с другой стороны, в своих показаниях подтверждают и объясняют многое, и им незачем пускаться в подробности, - за правдивость и реальное значение основных утверждений говорит очевидность. Без враждебного отношения народной массы немыслим был полный и быстрый провал всех планов Мазепы и изменившей части старшины, невозможна гибель Сечи, невозможно было изменникам найти и обеспечить для шведов на сколько-нибудь длительное время спокойные зимние квартиры ни вблизи, ни вдали от Шереметева и Меншикова. Немыслимо л было героическое сопротивление и помощь населения гарнизону в Веприке, в Полтаве, смутившая шведов полная готовность к подобному же сопротивлению в Мглине, в Почепе, в Стародубе, в Новгороде-Северском, в Ахтырке. Немыслимо было бы полное и повсеместное решительное нежелание помогать шведам снабжением, несмотря ни на посулы, ни на страшные пытки и избиения, несмотря на совсем неслыханные зверства шведов в Слободской Украине и других местах.

Эту главу следует начать, напомнив хотя бы в самых общих чертах о тех социальных условиях на Украине, которые сильно способствовали быстрому провалу измены Мазепы и пошедшей за ним части старшины. Чтобы дать эту характеристику, при скудости имеющихся свидетельств, мы будем приводить также показания, выходящие за хронологические рамки 1708-1709 гг., Потому что нас интересует вопрос, как должно представлять себе социальные отношения, постепенно создававшиеся на Украине в первые годы XVIII в. Оставлять в стороне документ, если он относится ко времени после Полтавы, было бы совершенно недопустимым и ненаучным. Точно так же при необычайной скудости материалов крепостнические стремления и поползновения шляхты в Правобережной Украине и до и после Полтавы совершенно неосновательно было бы обойти молчанием только потому, что шведы не приходили туда. Но поляки Лещинского очень собирались пойти этим путем на помощь Карлу, и настроение посполитых, отголоски палиевщины, оживление движения перед Полтавой и после Полтавы - все это исключать непозволительно. Д. М. Голицыну и Петру это позволяло учитывать в очень благоприятном для России смысле положение вещей в Западной Украине весной 1709 г.

И это не единственный случай, когда главное командование русской армии определенно учитывало настроение народной массы на Украине при своих стратегических соображениях. В свете таких фактов приобретает очень глубокое значение хвала Петра верности украинского народа.

При этих условиях нью-йоркским и бостонским историкам не остается ничего другого, как отрицать народную борьбу, бывшую на Украине в 1708-1709 гг., только потому, что не было "сражений" между крестьянами и шведскими отрядами (хотя, как увидим, и подобные эпизоды тоже случались). Заметим тут же, что если мы приводим мало подробностей участия населения в обороне, например Веприка или Полтавы, или пояснений к отдельным фактам сопротивления захватчикам, то прежде всего потому, что этих подробностей мало сохранилось. Не то, что подробностей нет, но самые факты участия населения помянуты сплошь и рядом намеком, одной фразой.