Префект - Аластер Рейнольдс

– А вы как?

– Я дорогу знаю.

Талия надела очки. Усилитель изображения ткнул ей в глаза зернистые силуэты. Она активизировала инфракрасный оверлей, сосредоточилась на шарообразном силуэте Парнасса и пошла по его следам, словно пересекала минное поле. Стараясь не шуметь, они преодолели целый лес перекрещивающихся балок и энергопроводов и добрались до трех служебных шахт. Это место Парнасс уже описывал. Талия не сомневалась, что они у основания шара, – видела, как изгиб его оболочки соединяется с верхушкой башни. Вокруг пучка служебных шахт стояли массивные подпоры. Над головой у Талии они изгибались арками и уходили в разные стороны. Парнасс молча коснулся одной из похожих подпор. Она оказалась не тоньше бедра Талии.

– Здесь резать? – спросила она шепотом.

– Здесь, но не одну балку, – так же шепотом ответил Парнасс. – Их восемнадцать. Хочешь снести шар – нужно перерезать как минимум половину.

– Девять! – прошипела Талия.

Сайрус поднес палец к губам.

– Хватит четырех-пяти по разные стороны от этого пучка. Потом надрежешь еще по парочке с каждой стороны. Мы ведь хотим, чтобы шарик упал, куда нам нужно.

– Понятно, – буркнула Талия, досадуя, что сама до этого не додумалась.

– Дать волшебный меч?

– Да, самое время.

Парнасс вручил ей толстый сверток. Вместе они размотали изоляцию, потом заново обернули ею раскалившуюся рукоять хлыста. Пальцы снова дрожали, но Талия стиснула поврежденную ищейку, молясь, чтобы она в последний раз выпустила хвост.

Ну вот, можно резать.

Неведомые возможности собственного разума уже не впервые изумляли и пугали Омонье. В течение девяти лет она почти не вспоминала членов «Головни», но сейчас память выдала их имена со скоростью раздаточного автомата хорошей конструкции. Джейн продиктовала имена Дрейфусу, и тот занес их в компад, вися на конце ограничителя. Том царапал как курица лапой – всегда казалось, что пишет он с трудом, словно руки у него для этого не приспособлены.

Закончив, Дрейфус оставил Джейн наедине с воспоминаниями. Тем временем боевые роботы класса «Долгоносик» бесчинствовали на золоченых площадях «карусели» Нова-Бразилия.

Многие общедоступные инфоканалы уже заблокированы, но, пока долгоносики не доползут до центра голосования, анклав не будет отрезан от внешнего мира полностью. Камеры не утратят бесстрастной бдительности до самой последней минуты, даже если улицы покроет кровавая слякоть, которую мгновенно впитает коммунальное супервещество.

Проникнув в герметичную среду «карусели», боевые роботы продвигались очень быстро. Густой темной массой они текли по проулкам и наклонным переходам, с бешеной скоростью работая конечностями. Неудержимые реки мельтешащего металла неслись по улицам и площадям. Казалось, на центральные улицы и бульвары анклава вылили комковатую черную смолу, которая разъедает угодивших в нее людей. Движение выглядело неорганизованным, чуть ли не хаотичным, пока Омонье не рассмотрела долгоносиков в ускоренном режиме машинного восприятия. Тогда она поняла, что захватчики тщательно систематизированы, сгруппированы и максимально эффективны. Людей они уничтожали с безжалостной точностью, но лишь когда встречали отпор. Тех, кто не сопротивлялся или в панике убегал, не трогали, если они не мешали продвижению. Местных дружинников, заметных по нарукавным повязкам, как всегда при ЧП, мобилизовали из гражданского населения. Они и несли самые большие потери. Оружие несмертельного действия против роботов было совершенно бесполезно, но дружинники отчаянно пытались сдержать натиск долгоносиков, стреляя в них парализующей пеной и липкой сетью. Дружинники использовали свои особые полномочия и строили временные баррикады из доступного супервещества, но получалась лишь бесполезная суета. Долгоносики пробирались через баррикады, как через паутину. Большинство дружинников, отстреляв боекомплект или соорудив баррикаду, разбегались. Тех, кто оборонялся, ждала предсказуемая участь. Убивали их быстро, можно сказать, гуманно.

Омонье вспомнила слова Бодри о том, что в память долгоносиков загружены сведения о человеческой анатомии. В действиях роботов не было садизма, но от этого захват анклава не казался менее ужасным.

Центр голосования «карусели» Нова-Бразилия находился в самом сердце атриума с невероятным количеством этажей, соединенных пешеходными мостиками без перил. Там дружинники всего анклава собрались, чтобы держать последний рубеж. Они заняли позиции вокруг центра, контролируя каждый мостик. Помимо обычного несмертельного оружия, отдельные храбрецы достали из аварийных арсеналов кое-что посерьезнее. На виду у Омонье три дружинника прилаживали защитный экран к пушке на треноге. Пока они готовили пушку, долгоносики уже заползли на мостики и в соседние галереи. Пушка беззвучно выстрелила, изрыгнув низкоскоростной снаряд со шлейфом розового дыма. Никакой практической пользы выстрел не принес. Долгоносики создавались для боев в вакууме, они могли выдерживать прямое попадание высокоэнергетических импульсов и снарядов проникающего действия. Снаряд сбросил пару роботов с мостков, только что такое пара по сравнению с такой оравой? Слишком поздно дружинники вспомнили, что им разрешено ломать конструкции. Несколько человек отважно бросились на мостки, чтобы прямо там отдать нужную команду. Мостки рвались, как растянутая ириска. Увы, было уже поздно. Долгоносики быстро заполнили бреши собственными телами, другие поползли по ним. Роботы сбрасывали отступающих дружинников – те падали с беззвучными криками.

Долгоносики поползли к центру голосования. Омонье смотрела до самого конца, пока дисплей не заполнился помехами и каскадом сообщений об ошибках.

«Доспехи» потеряли «карусель» Нова-Бразилия. Аврора захватила пятый анклав.

Омонье переключилась на Дом Фламмарионов, где долгоносики только проникали во внутреннюю среду. Повлиять на конечный итог Джейн не могла, но что-то заставляло ее смотреть, словно бесполезному, но отважному сопротивлению дружинников требовался свидетель.

Вскоре Аврора получила шестой трофей.

Глава 24

С тех пор как Дрейфус ушел из камеры, он впервые попал к себе в отсек. Том знал, что судмедэксперты очистили помещение с обычной тщательностью – до последнего атома удалили останки Клепсидры, не переработанные супервеществом. Тем не менее Дрейфус не мог избавиться от мысли, что это временно отведенное ему пространство – сейчас оно использовалось как гостиная – впитало грязь чудовищного преступления. В его отсутствие сюда наведалась смерть. Она провела рукой по его мебели, похозяйничала и оставила кислый мертвецкий запах, ощущавшийся, скорее, подсознательно.

Дрейфус создал себе горячий крепкий кофе, окунувшись в облако горького аромата, сел в любимое кресло и включил компад. Он в первый раз просматривал имена, которые надиктовала Джейн, и даже сейчас наклонил компад к груди, словно кто-то мог заглянуть через плечо. Жест был чисто подсознательный, равно как и ощущение запаха смерти, но Дрейфус не удержался. Он чувствовал скрытый подвох, даром что занимался делами «Доспехов», а имена услышал от верховного префекта.

Том глотнул кофе. Крепчайший напиток устремился в горло, и на миг Дрейфус забыл Клепсидру.

Имен было восемь. Дрейфус не сомневался: это список персонала «Головни» в первоначальном виде, не считая самой Омонье. Он знал всех, хотя иных не в лицо. «Доспехи» разделены на команды, каждый полевой префект тесно работает только со своими помощниками. Команды почти не общаются между собой, выполняя конкретные полевые задания. В результате члены разных команд годами не встречаются друг с другом.

Тем не менее Дрейфус знал по именам всех восьмерых, а пятерых – в лицо, хотя точно не описал бы.

Дрейфус перечитал список, проверяя, не упустил ли очевидного:

Лансинг Чен (ПП-III)

Ксавье Воллотон (МПП-III)

Элоиза Дассо (МПП-I)

Риоко Чадвик (ПП-I)

Маррей Вос (ПП-II)

Саймон Вейч (ПП-II)

Пола Сааведра (ПП-III)

Джилберт Нерр (МПП-II)

Никаких звоночков в мозгу. С каждой секундой Дрейфусу все больше казалось, что он хотя бы примерно помнит внешность не пятерых, а всех восьмерых. Особенно Вейча: почему-то это имя врезалось в память сильнее остальных. Вот только ни задания, ни учения, в которых Том участвовал вместе с этими людьми, не вспоминались. Лица, словно наброски портретов, окружала бесконтекстная неопределенность.

«Что теперь?» – подумал Дрейфус.

Лишь имя Вейча вызвало что-то похожее на эмоции, больше ни один префект на роль отправной точки не годился. Впрочем, было бы очень кстати, если хоть кто-то из них оказался на «Доспехах».

Дрейфус воспользовался допуском «Панголин» и прокачал все восемь имен. Браслеты разыскивали префектов на «Доспехах», по графикам заданий и маршрутам перелетов определяли, чем они заняты за пределами анклава. Безошибочной утилиту не назовешь – Гаффни это доказал, – но вариантов не было. К тому же Дрейфус надеялся, что префект, исполняющий обязанности Гаффни, работает на «Доспехи», а не против них.